Наталья О'Шей - Хелависа и группа «Мельница». Не только песни

На чужих берегах —
Переплетение Стали и Неба.
В чьих-то глазах —
Переплетение Боли и Гнева.
Эй-ох! Взрезаны вихри узорами крылий.
В вое ветров мы слышали песни последних Валькирий!

Вспорото небо,
И врезаны волны драконьею пастью…
Светом и Ветром
Ныне пронзает звенящие снасти!
И Луна —
Я ее ждал и любил как невесту.
Нам не до сна,
Мы дети Богов — наша участь известна!

В наших зрачках —
Острые грани вечного льда.
А на клыках
Свежею кровью пахнет вода!
Видишь мерцание
Лезвий средь стонов разодранной ночи?
Слово прощания
С жизнью, что стала мгновеньем короче…

Вечна погоня,
Вечно над морем лететь нашей вере.
Бледные норды шепчут:
— На Север, вы в сером, вы — звери!
Но когда солнца первый луч
Заскользит над холодной водой,
Встречайте нас, верные,
Мы вернулись домой!

Мы вернулись домой…
Мы вернулись домой!
Встречай своих воинов, Один, —
Мы вернулись домой.
Но на тех берегах —
Переплетение Стали и Неба.
А у мертвых в глазах —
Переплетение Боли и Гнева!
Стали и Неба… Боли и Гнева…
Светом и ветром…
На Север, вы в сером, вы — звери, на Север…

Ай, то не пыль по лесной дороге стелется.
Ай, не ходи да беды не трогай, девица.
Колдовства не буди,
Отвернись, не гляди —
Змей со змеицей женятся.

Лиха не ведала, глаз от беды не прятала.
Быть тебе, девица, нашей — сама виноватая!
Над поляною хмарь —
Там змеиный ждет царь,
За него ты просватана.

Удержи меня,
На шелкову постель уложи меня.
Ты ласкай меня,
За водой одну не пускай меня…

Зелье змеиное отыскать не сумею я,
Золото глаз на тебя поднять не посмею я.
Чешуею загар —
Мне в осеннюю гарь
Уходить вслед за змеями.

Пылью под пологом голос мне полоза слышится…
Полные голода очи-золото в пол-лица…
Он зовет меня вниз:
«Родная, спустись,
Обниму в тридцать три кольца!»

Удержи меня,
На шелкову постель уложи меня.
Ты ласкай меня,
За водой одну не пускай меня…

Дети богини Дану не спят в люльках своих золотых,
Жмурятся и смеются, не закрывают глаз,
Ибо северный ветер умчит их с собою в час,
Когда стервятник в ущелье слетает с вершин крутых.

Я целую дитя свое, что с плачем жмется ко мне,
И слышу узких могил вкрадчиво-тихий зов,
Ветра бездомного крик над перекатом валов,
Ветра бездомного дрожь в закатном огне,
Ветра бездомного стук в створы небесных врат,
И адских врат и гонимых духов жалобы визг и вой.
О сердце, пронзенное ветром, их неукротимый рой
Роднее тебе Мадонны святой, мерцанья ее лампад.

Арфа бесится вновь, как штурвал цеппелина,
Оплавляется контур в усталых руках;
Выдувает сирокко за гривою львиной
Тонкий пепел песка на горбатых боках,

Только я не успеваю к тебе,
Я не успеваю к тебе,
Но не просыпаюсь и не понимаю,
Что я не попадаю к тебе…

Из-под кожи горят неостывшие руны,
Выбирать не приходится — кто чем богат;
Арфа рвется из рук, расплетаются струны,
Недопрожитый день не пуская в закат,

Только я не успеваю к тебе,
Я не успеваю к тебе,
Но не просыпаюсь и не понимаю,
Что я не попадаю к тебе…

Разлетается ночь под винтом вертолета,
Арфу сносит в головокружительный крен.
Оставаться в живых — непростая работа,
Оставаясь в живых, что-то даришь взамен,

Вот и я не успеваю к тебе,
Я не успеваю к тебе,
И я просыпаюсь, и я понимаю,
Что время теряю, я слишком живая,
И я не попадаю к тебе,
Я не успеваю к тебе.

Как любила свою птицу я так
нежно,
Умывала ей ясным слезу
серебром,
Но ждало меня чужое побережье
Где крылатый скрывается гром.
Перекатывались моря переливы,
Заводили заклятье зеленых валов
Только птицу ты отнесешь к
обрыву,
Мёртвый берег, небесная кровь.
Ты моя птица да неперелетная,
Белые перья, тяжелые крылья
твои,
Ты моя птица — не знала высот и
Не знала, не ведала, небо забыла…
Как слетятся птицы со всего ли
света
Да со все безоглядной
беспамятной тьмы
Примут волны мою вольную ли
жертву?
Станет вновь ли мой берег
живым?
Плыли, плакучей петлей
оплетенные,
Плетью распяли полотна в полоне
мы,
Чайки чужими чертили
причалами,
Черные лебеди — крылья
холодные…
Помни ту, что была неперелётной,
Что бросалась к обрывам и падала
вниз,
Или вверх, где над берегом
холодным
Жили люди в обличии птиц.
Ты моя птица да неперелетная,
Белые перья, тяжелые крылья
твои,
Ты моя птица — не знала высот и
Не знала, не ведала, небо забыло тебя…
Ты моя птица да неперелётная
Неперелётная…

Я обещаю вернуться — никогда, в никогда.
Когда короткая осень горит небесным бледным огнем,
Когда от холода жмутся друг к другу в ночи поезда,
И коль случится проснуться, мы никогда не уснем.

Так дай мне воздух — я стану тебе крылом.
Я дам тебе бурю и, может быть, даже грозу.
Твое время течет за мной, как расплавленное стекло,
Мои сны о тебе далеко остались внизу.

Внизу проснутся метели, чей воздух легок и дик,
И зазвенят свиристели, как ледяная вода,
За тем, что мы не допели, что не узнаешь из книг,
Я обещаю вернуться в наше личное никогда.

Не осенняя дремота над чеканным переплетом —
То за нами сны приходят, сны выходят на охоту,
Для медведя, для разлуки есть у них тугие луки,
И гарпун для белой ночи и белого кита.

Так дай же мне воздух, и я стану тебе крылом.
Я дам тебе бурю и, может быть, даже грозу.
Твое время течет за мной, как расплавленное стекло,
Мои сны о тебе — далеко остались внизу, и
Перед тем, как очнуться, смотри — с твоего корабля
Крысой прыгает страх, почти не касаясь бортов,
И ты видишь, как мимо плывет голубая Земля
На спинах холодных гладких черных китов.

Не осенняя дремота —
Сны выходят на охоту,
Для медведя, для разлуки есть у них тугие луки,
И гарпун для белой ночи и белого кита.

Так дай же мне воздух, и я стану тебе крылом.
Я дам тебе бурю и, может быть, даже грозу.
Твое время течет со мной, как расплавленное стекло,
Мои дни без тебя — далеко остались внизу, за спиной, и
За секунду до того, как очнуться, смотри — с твоего корабля
Крысой прыгает страх, почти не касаясь бортов,
И ты видишь, как мимо плывет, плывет голубая Земля
На спинах холодных гладких черных китов.