Генри Мортон - Шотландские замки. От Эдинбурга до Инвернесса
Карл, П(ринц) Р(егент).
На дворе девятнадцатое августа 1745 года.
В тесной горной долине с крутыми берегами, на берегу реки Финнан томится принц Чарльз. Рядом с ним престарелый маркиз Таллибардин, хранитель королевского штандарта. Вот уже два часа сидят они в маленьком заброшенном амбаре и дожидаются представителей местных кланов. Наконец их взорам предстает отрадное зрелище: через гребень холма переливает толпа камеронцев — восемьсот человек маршируют двумя колоннами по трое. Но кто же эти безоружные люди, которых Лохиел привел с собой на историческую встречу? Выясняется, что это две роты Королевских шотландцев, взятые в плен возле моста Спин-Бридж. Оказывается, во имя принца Чарльза уже пролилась первая кровь! Разворачивают королевское знамя, которое гордо реет на ветру, произносятся прочувствованные речи. Джеймс VIII провозглашается королем Шотландии (второй раз за последние тридцать лет), а принц Чарльз, соответственно, регентом.
Позже начинается удивительный марш-бросок на Эдинбург. По цветущей пустоши шагают люди в клетчатых килтах, армия мятежников движется на юг. В Эдинбурге и Стерлинге тревожно бьют барабаны, призывая к оружию местное ополчение. Лоуленд напуган до смерти. На Низины надвигается варварская орда: полуголые горцы спустились с холмов и теперь идут сюда со своими страшными клейморами и не менее ужасными волынками. К оружию! К оружию! Расквартированные в Шотландии британские войска чувствуют себя неуверенно, им еще не приходилось участвовать в боевых действиях. Единственное опытное подразделение — Шестой полк Гизов, но он несет гарнизонную службу далеко на севере. Местные же шотландские полки — Ли, Мюрреев и Ласкеллов — вообще самые молодые в армии. Кроме них имеются два драгунских полка — Гардинеров и Гамильтонов, но и им ни разу не доводилось ходить в атаку на врага. Да они и не стремятся, кони их мирно пасутся в Карс-о-Стерлинг, обмундирование пылится в углу. И вдруг на тебе — срочно одевайся, снаряжайся и выступай в поход! Со стороны Перта и Данди к столице приближается неприятель, все громче звук военных пиброхов. Они идут! Тысячи воинственных дикарей, некоторые вооружены косами и длинными пиками. Они уже близко — мысль об этом приводит в ужас необстрелянную кавалерию. По мере того как слухи множились, обрастали подробностями, военные стали паниковать даже больше мирного населения. По правде говоря, несчастные драгуны готовы были в любой момент удариться в бегство. Нервы у них были так напряжены, что, когда на марше одна из лошадей оступилась и с грохотом упала, весь эскадрон развернулся и кинулся наутек, побросав по дороге мечи и пистолеты! Все складывалось как нельзя лучше для Красавца Чарли!..
Одиннадцать часов ночи. В Эдинбурге звонит пожарный колокол. Кланы наступают! Ополченцы должны браться за оружие. Городская стража выходит навстречу неприятелю, но ополченцы отказываются последовать за ней. Их ведь рекрутировали для защиты города, вот они и будут сидеть за городскими стенами! Белые кокарды в Перте и белые перья в Эдинбурге! Всю ночь горожане провели на сторожевых постах. А утром были вознаграждены незабываемым зрелищем отступающей в беспорядке кавалерии. Драгуны промчались на полном галопе — совершенно деморализованные и ошалевшие от ужаса. Эдинбург впал в панику! Только женщины сохраняют спокойствие: они жаждут видеть принца! Магистраты собираются в Голдсмит-холле и спорят до хрипоты: что делать — сражаться или идти на мировую с мятежниками? Так ничего и не решив, они собирают общее городское собрание. Горожане единогласно выносят вердикт: «Мириться!» В этот миг появляется мальчишка-кадди с письмом для лорда-провоста. По его словам, письмо это он получил от какого-то таинственного чужестранца. Его светлость в растерянности. Тем не менее он вскрывает конверт и начинает читать вслух: «В настоящий момент Мы готовы войти в нашу возлюбленную столицу древнего Шотландского королевства…» Что за чертовщина? Провост заглядывает в конец письма — туда, где красуется подпись «Карл, принц Уэльский, регент Шотландии, Англии, Франции и Ирландии, а также всех принадлежащих им территорий». Он в ужасе отбрасывает письмо, отказывается его читать. На том собрание прерывается. Навстречу горцам выслали делегацию для ведения переговоров. И тут приходят известия, что на помощь эдинбуржцам спешат британские войска. И ждать осталось недолго… Ура! Срочно вернуть выехавшую навстречу горцам делегацию! Ах, поздно, не успели! Еще одна ночь проходит в тревожном ожидании. В темноте никто и не заметил, как группа Камеронов с полными мешками пороха подкралась к городской стене и залегла у ворот. На рассвете беспечный стражник отворил ворота, чтобы выпустить чью-то карету, и тут же внутрь рванулись вооруженные люди в килтах. За каких-нибудь пять минут Эдинбург перешел в руки принца! Ранним утром один из горожан вышел на улицу и очень удивился, увидев сидящего на пушке горца.
— Эй, а ты кто такой? — спросил он. — И где вчерашний караул?
— Они уволены! — ухмыльнулся горец.
Полдень. Армия мятежников марширует по городу. Стараясь не очутиться на линии огня замковых пушек, они следуют по Даддингстону к Королевскому парку. Их сопровождает толпа — женщины возбуждены, на лицах мужчин написано сомнение. Шествие возглавляет юный принц, он едет верхом, погруженный в глубокую задумчивость. На нем клетчатая куртка, красные бархатные штаны и зеленый бархатный боннет с белой кокардой. Принц неспешно въезжает в Холируд. В этот миг раздается отдаленный грохот, и со Скалы летит бесполезное, никому не причинившее вреда пушечное ядро.
7На непродолжительное время Холируд вновь стал пристанищем шотландского королевского двора. Отсюда кланы уходили в бой. Мне представляется, как на рассвете шли они по осеннему жнивью в сторону Престонпэнса. Карлайл вспоминал, как он наблюдал с крыши отцовской церкви за беспорядочным отступлением армии Коупа. Англичане улепетывали, «как кролеки», — писал Чарльз (тот еще грамотей!) своему отцу в Рим. Успех подвиг его на непостижимо дерзкое вторжение в Англию: принц двинулся на Лондон, имея в своем распоряжении пять с половиной тысяч пехотинцев, пятьсот кавалеристов и всего тринадцать старых пушек. De l'audace, et toujours de l'audace![40] Таков был девиз восстания сорок пятого года.
За этим последовала роковая цепь событий: Дерби, нападение на Английский банк, паника Георга II (в гавани уже держали наготове корабль для его бегства в Ганновер), затем долгое унылое отступление шотландской армии, которое завершилось катастрофой на Куллоденском поле, неподалеку от Инвернесса.
Я отправился туда утром, еще до завтрака. Знаменитое поле боя предстало передо мной в виде бесконечной вересковой пустоши, раскинувшейся справа и слева от дороги. С одной стороны ее заслоняли высокие стройные деревья, зато с другой пустошь беспрепятственно тянулась до самого горного кряжа. Утренний туман еще не успел рассеяться и призрачной пеленой лежал на ветвях деревьев. Придорожные кусты утесника были окутаны серебристой паутиной — похоже, минувшей ночью здесь потрудилась целая колония пауков.
Насколько мне известно, Куллоден — единственное место, которое вполне может называться именно полем боя, таким, как его представляют историки и поэты. Бэннокберн — всего-навсего луг; Флодден — полоска, засеянная рожью; Ватерлоо — скопление ферм; и даже Ипрский Салиент ныне почти неразличим под посевами зерновых. На Углу Адского Огня сегодня выстроен маленький домик, во дворе полощется выстиранное белье, куры деловито разгребают угольную крошку. Как быстро затягиваются шрамы войны! И лишь Куллоден единственный из всех известных мне мест по-прежнему окутан аурой былой боли и печали. Только здесь, на этом поле боя, сохранились могилы павших воинов — они похоронены в широких рвах там же, где застигла их смерть.
Маленькие, истертые непогодой камни высятся в вереске, и на каждом из них высечено имя клана, отдавшего свою жизнь за Стюартов.
Я шел по мокрой траве и читал вслух эти надписи: «Кланы Макгилливрей, Маклинов, Маклахланов, горцы Атолла».
Неподалеку от этого камня стоит другой, на нем значится: «Клан Стюартов из Аппина». И дальше: «Клан Камеронов»… «Клан Макинтошей»…
Тут же протекает крохотный ручеек. Он настолько мал, что едва ли заслуживает звание ручья; по сути, это просто полоска мокрой травы. Но возле изгороди бьет ключ, над ним тоже стоит камень с надписью «Родник Смерти».
Тогда, во время битвы, сюда сползались раненые горцы — передохнуть, утолить жажду. Среди них был вождь клана, которому изрядно не повезло: стоило ему приподнять голову, как в нее попала меткая пуля неприятеля. Вождь так и упал головой в лужицу воды. После битвы от ключа ничего не осталось, он весь был завален мертвыми телами. С тех пор никто и никогда не пьет из «Родника Смерти».
