Константин Душенко - Мысли и изречения древних с указанием источника
«Пифагорейские золотые стихи», 8 (119, с.9)
Будем относиться благоразумно и справедливо ко всем, не только к благоразумным и справедливым, и не будем честными с честными и злыми со злыми.
Гиерокл. Комментарий к «Пифагорейским золотым стихам», 230b (119, с.75)
Если совершается с удовольствием постыдное, то удовольствие проходит, а стыд остается; если же совершается с усилием достойное, то усилие проходит, а достойное остается.
Гиерокл. Комментарий к «Пифагорейским золотым стихам», 454b (119, с.75)
Чаще теряют меру в питье, чем в еде.
Гиерокл. Комментарий к «Пифагорейским золотым стихам», 456a (119, с.77)
Пифагор запрещает без приказания полководца, то есть божества, оставлять свой сторожевой пост, покидая жизнь. (О самоубийстве.)
Цицерон. «Катон Старший, или О старости», 20, 76 (165, с.396)
Среди говорящих тварей есть боги, есть люди, а еще есть Пифагор.
Ямвлих. «О пифагорейской жизни», 31 (56а, с.247)
Платон
Платон (настоящее имя Аристокл; прозвище «Платон» означает «плечистый») (427–347 до н. э.), афинский философ, ученик Сократа. Основал собственную школу – Академию; среди его учеников был Аристотель. Почти все его сочинения написаны в форме философских диалогов, главный участник которых – Сократ.
Покажи мне свою немногословность, а многословие покажешь в другой раз.
«Горгий», 449c (120, с.480)
Поступать несправедливо хуже, чем терпеть несправедливость.
«Горгий», 473a (120, с.508)
Я слышал от одного мудрого человека, что теперь мы мертвы и что тело – наша могила.
«Горгий», 493a (120, с.533)
(Единоличных правителей) власть толкает (...) на самые тяжкие и нечестивые проступки. (...) Худшие преступники выходят из числа сильных и могущественных.
«Горгий», 525d, 526a (120, с.572)
Трудно (...) и потому особенно похвально – прожить всю жизнь справедливо, обладая полной свободою творить несправедливость.
«Горгий», 526a (120, с.572)
Не казаться хорошим должно человеку, но быть хорошим.
«Горгий», 527b (120, с.574)
Если первое благо – быть справедливым, то второе – становиться им, искупая вину наказанием.
«Горгий», 527b – 527c (120, с.574)
Как поэты любят свои творения, а отцы – своих детей, так и разбогатевшие люди заботливо относятся к деньгам – не только в меру потребности, как другие люди, а так, словно это их произведение. Общаться с такими людьми трудно: ничто не вызывает их одобрения, кроме богатства.
«Государство», I, 330c (122, с.82)
Самое великое наказание – это быть под властью человека худшего, чем ты, когда сам ты не согласился управлять.
«Государство», I, 347c (122, с.104)
* Мусическое (музыкальное) искусство (...) всего более проникает в глубь души и всего сильнее ее затрагивает.
«Государство», III, 401d (122, с.168)
(В государствах) заключены два враждебных между собой государства: одно – бедняков, другое – богачей; и в каждом из них опять-таки множество государств.
«Государство», IV, 422e – 423a (122, с.192)
Не бывает потрясения в стилях музыки без потрясения важнейших политических законов.
«Государство», IV, 424с (160, с.420)
В образцово устроенном государстве жены должны быть общими, дети – тоже, да и все их воспитание будет общим.
«Государство», VIII, 543a (122, с.327)
Пока в государствах не будут царствовать философы, либо (...) нынешние цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать и это не сольется воедино – государственная власть и философия, (...) до тех пор (...) государствам не избавиться от зол.
«Государство», V, 473e – d (122, с.252–253)
...Люди как бы находятся в подземном жилище наподобие пещеры, где во всю ее длину тянется широкий просвет. (...) Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышине (...). Разве ты думаешь, что (...) люди что-нибудь видят, (...) кроме теней, отбрасываемых огнем на расположенную перед ними стену пещеры? (...) Восхождение и созерцание вещей, находящихся в вышине, – это подъем души в область умопостигаемого.
«Государство», VII, 514—515a, 517b (122, с.295, с.298)
Есть два рода нарушения зрения (...): либо когда переходят из света в темноту, либо из темноты – в свет. То же самое происходит и с душой.
«Государство», VII, 518a (122, с.299)
Не следует, чтобы к власти приходили те, кто прямо-таки в нее влюблен. А то с ними будут сражаться соперники в этой любви.
«Государство», VII, 521b (122, с.302)
Тирания возникает, конечно, не из какого иного строя, как из демократии; иначе говоря, из крайней свободы возникает величайшее и жесточайшее рабство.
«Государство», VIII, 564а (122, с.352)
Когда появляется тиран, он вырастает (...) как ставленник народа.
«Государство», VIII, 565d (122, с.354)
Первой его (тирана) задачей будет постоянно вовлекать граждан в какие-то войны, чтобы народ испытывал нужду в предводителе. (...) А если он заподозрит кого-нибудь в вольных мыслях и в отрицании его правления, то таких людей он уничтожит под предлогом, будто они предались неприятелю.
«Государство», VIII, 566e, 567a (122, с.356)
Самое тяжелое и горькое рабство – рабство у рабов.
«Государство», VIII, 569c (122, с.359)
Какой-то страшный, дикий и беззаконный вид желаний таится внутри каждого человека, даже в тех из нас, что кажутся вполне умеренными; это-то и обнаруживается в сновидениях.
«Государство», IХ, 572b (122, с.361)
Нет более жалкого государства, чем управляемое тиранически, и более благополучного, чем то, в котором правят цари.
«Государство», IХ, 576e (122, с.367)
Нельзя ценить человека больше, чем истину.
«Государство», Х, 595c (122, с.389)
(О поэзии, не приносящей пользу государству:) Мы выслали ее из нашего государства.
«Государство», Х, 697b (122, с.404)
Добродетель не есть достояние кого-либо одного, почитая или не почитая ее, каждый приобщится к ней больше либо меньше. Это – вина избирающего, бог не виновен.
«Государство», Х, 617e (122, с.417)
Несправедливые люди при всей их ловкости действуют как те участники забега, которые в один конец бегут хорошо, а на дальнейшее их не хватает; сперва они бегут очень резво, а под конец делаются посмешищем и, не добившись венка, уходят с поникшей головой и повесив нос. Между тем подлинные бегуны достигают цели, получают награды и увенчиваются венками; не так ли большей частью случается и с людьми справедливыми?
«Государство», Х, 613b – c (122, с.412)
В жизни (...) всегда надо уметь выбирать средний путь, избегая крайностей; в этом – высшее счастье человека.
«Государство», Х, 618e – 619a (122, с.418)
Все находятся в войне со всеми как в общественной, так и в частной жизни и каждый – с самим собой.
«Законы», I, 626d (123, с.73)
Победа над собой есть первая и наилучшая из побед. Быть же побежденным самим собой всего постыдней и хуже.
«Законы», I, 626e (123, с.73)
* Хороший законодатель (...) станет устанавливать законы, касающиеся войны, ради мира, а не законы, касающиеся мира, ради военных действий.
«Законы», I, 628d (123, с.75)
Закон – владыка над правителями, а они – его рабы.
«Законы», IV, 715d (123, с.168)
Любящий слеп по отношению к любимому.
«Законы», V, 731e (123, с.183)
Одновременно быть и очень хорошим, и очень богатым невозможно.
«Законы», V, 743a (123, с.195)
В серьезных делах надо быть серьезным, а в несерьезных – не надо.
«Законы», VII, 803c (123, с.255)
Человек (...) это какая-то выдуманная игрушка бога (...). Этому-то и надо следовать (...). Надо жить играя.
«Законы», VII, 803c, 803d (123, с.255, 256)
Без смешного нельзя познать серьезного.
«Законы», VII, 86d (123, с.270)
Как говорят каменщики, большие камни не ложатся хорошо без малых.
«Законы», Х, 902e (123, с.364)
Человека (совершившего преступление из-за страстей) правосудие постигнет не за совершенное деяние – ведь свершившееся никогда уже не сможет стать несвершившимся, – но ради того, чтобы в будущем он (...) возненавидел несправедливость, – а также чтобы возненавидели ее все те, кто видел суд над ним.
«Законы», ХI, 934a – b (123, с.399)
С ума сходят многие и по-разному.
«Законы», ХI, 934d (123, с.399)
Поэт – существо легкое, крылатое и священное; и он может творить лишь тогда, когда сделается вдохновенным и исступленным и не будет в нем более рассудка. (...) Ради того бог и отнимает у них рассудок и делает своими слугами, божественными вещателями и пророками, чтобы мы, слушая их, знали, что не они, лишенные рассудка, говорят столь драгоценные слова, а говорит сам бог и через них подает свой голос.
«Ион», 534b, 534c – d (120, с.376)
О, если бы (...) большинство способно было делать величайшее зло, с тем чтобы быть способным и на величайшее добро! Хорошо бы это было! А то ведь оно не способно ни на то, ни на другое: оно не может сделать человека ни разумным, ни неразумным, а делает что попало.
