Кирилл Королев - Скандинавская мифология. Энциклопедия
35
«Прорицание вельвы». Аск — «ясень», Эмбла — «ива». — Примеч. ред.
36
«Речи Высокого». Перевод А.И. Корсуна. Одрерир — один из трех сосудов, в которых мед поэзии хранился у великана Суттунга. — Примеч. ред.
37
«Эдда» также упоминает, что часть меда, торопясь избавиться от похищенного, пока его не настиг Суттунг, Один изверг через задний проход. «Этот мед не был собран, его брал всякий, кто хотел, и мы называем его "долей рифмоплетов"».
38
«Песнь о Трюме». Хлорриди — одно из имен Тора. — Примеч. ред.
39
«Песнь о Трюме». Брисингов гривна — ожерелье Брисингамен, атрибут Фрейи. — Примеч. ред.
40
Trall — раб. Здесь и далее цитаты из «Песни о Риге» в переводе А.И. Корсуна. — Примеч. ред.
41
Karl — свободный крестьянин, бонд. — Примеч. ред.
42
Jarl — правитель, представитель родовой знати. — Примеч. ред.
43
«Речи Гримнира». — Примеч. ред.
44
Родитель Ратей — Один. — Примеч. ред.
45
Видрир — эпитет Одина. — Примеч. ред.
46
Оба текста относятся к XIII в., между тем как христианство распространилось в Скандинавии в X–XI вв.
47
Возможно, нежеланием «расставаться» с «привычными» богами отчасти объясняется эвгемеризация скандинавских божеств в «Саге об Инглингах» и в прологе к «Младшей Эдде» Снорри Стурлусона. Может быть, это — в известной степени попытка «продлить жизнь» богов, изобразив их не божествами, а много знавшими и много умевшими людьми, первыми правителями Скандинавии.
48
«Сны Бальдра» («Песнь о Вегтаме»). Перевод А.И. Корсуна. — Примеч. ред.
49
Сам Фрэзер в «Золотой ветви» высказал гипотезу о связи Бальдра с поклонением священному дубу, то есть мировому древу. По Фрэзеру, Бальдр был олицетворением священного дуба (недаром в древнем ритуале практиковалось сжигание «человеческого представителя дуба», мифологизированного в образе Бальдра); омела же, которая его поразила, «мыслилась как вместилище жизни дуба, и, пока она оставалась нетронутой, ничто не могло его сразить или поранить… Они (древние. — Ред.) усматривали в омеле знамение того, что. покинув ветви священного дерева, она сохраняла жизненную силу… Поэтому, когда надо было умертвить бога или сжечь древесину священного дерева, для начала нужно было сломать омелу… Когда в позднейшие времена в качестве представителя дуба стал выступать живой человек, вполне логично было допустить, что, подобно олицетворяемому ими дереву, он не может быть убит или ранен до тех нор. пока невредимой оставалась омела… Если принять такое воззрение, неуязвимый Бальдр был не более и не менее как персонификацией дуба, на котором произрастает омела. В пользу такого истолкования говорит древнее верование… согласно которому омела не могла погибнуть ни в воде, ни в пламени. А так как не было средства уничтожить это растение, то сам собой напрашивался вывод, что, пока омела остается на дереве, она заражает его своей неуязвимостью. В мифической форме эта идея могла получить свое выражение в повествовании о том, как когда-то жизнь благодетельного бога дуба была надежно заключена в не поддающейся уничтожению омеле, произрастающей на его ветвях; как сам этот бог пребывал неуязвимым до тех пор. пока омела оставалась на своем месте; как, в конце концов, коварный враг овладел тайной неуязвимости бога и сорвал омелу с дуба, убив тем самым бога дуба. После этого он сжег тело бога в огне, который не представлял для него никакой опасности, пока огнестойкое паразитарное растение оставалось на его ветвях».
50
У Саксона Грамматика в «Деяниях датчан» присутствует рассказ о сватовстве Одина к Ринд. По Саксону, Ринд — дочь короля рутениев. Одину (Бе у Саксона) предсказано, что именно от Ринд родится мститель за Бальдра, и потому он желает овладеть девой. Он переодевается человеком и приходит ко двору рутениев, называется военачальником, выигрывает решающую битву и требует Ринд себе в награду. Но Ринд он совсем не нравится. Девушка толкает его так, что он сильно ударяется подбородком об пол. Один гневается и обрушивает на Ринд руническое заклятие, написанное на коре дерева. Ринд сходит с ума. Тогда Один переодевается женщиной-знахаркой, предписывает Ринд горькое лекарство и, чтобы девушка не вырывалась, советует привязать ее к кровати. Его совет исполняют, и тогда он овладевает беспомощной Ринд силой. Прочие боги гневаются на Одина за столь неблаговидный поступок и даже на время изгоняют его.
51
«Видение Гюльви». Перевод О.А. Смирницкой. — Примеч. ред.
52
У Фенрира, по «Прорицанию вельвы», имеется «двойник» — демонический пес Гарм, сидящий на привязи в пещере Гнипахеллир:
Вот Гарм залаял там,
в Гнипахеллире —
вервь оборвется,
зверь выйдет голодный!
53
Возможно, девять шагов, на которые отступает Тор, — это метафорическое описание пути погибшего из верхнего мира, Асгарда, в обитель мертвых, Хель.
54
По «Младшей Эдде», Фрейра погубило то, «что нет при нем доброго меча, отданного Скирниру». Скирнир — слуга Фрейра, сватавшийся от имени бога к великанше Герд и грозивший ей мечом.
55
«В моем конце — мое начало». Т.С. Элиот.
56
В этих строках, равно как и во всем рассказе о возрождении мира в «Прорицании вельвы», исследователи и комментаторы видят следы христианского влияния. В христианстве орел (орлан) — прежде всего символ Воскресения. Такое толкование образа основано на предании, по которому орел, летая вблизи солнца и окунаясь в воду, периодически обновляет свое оперение и возвращает себе молодость; ср. «…обновляется, подобно орлу, юность твоя» (Пс., 102:5). Орел также служит символом новой жизни и олицетворяет душу христианина, которая крепнет благодаря добродетели: «А надеющиеся на Господа обновятся в силе; поднимут крылья, как орлы…» (1 Ис., 40:31). Как птица, взлетающая выше остальных н способная не мигая смотреть на солнце, орел символизирует Христа. Нe лишним будет напомнить, что эддические рукописи датируются XIII в., а христианство распространилось в Скандинавии в X–XI вв. Особенно заметны христианские мотивы в следующей строфе:
И вот пришел он,
судья великий,
пришел всевластный
владыка мира…
57
Далее Боура прибавляет: «Героическая поэзия обрела жизнь в эпоху, когда внимание было сосредоточено не на магических силах человека, а на его собственно человеческих достоинствах; и хотя в представлениях о герое могут сохраняться следы более ранних воззрений, им восторгаются потому, что он соответствует тем новым нормам, которые утверждают высочайшую ценность того, кто превосходит остальных в качествах, в той или иной мере присущих всем».
58
Перевод А.И. Корсуна. Ингви — бог Фрейр, родоначальник Инглингов в одноименной саге, он же конунг Фроди из «Песни о Гротти»; вероятно, в «Речах Регина» Ингви-Фрейр тождествен Одину, первопредку скандинавских аристократов по «Саге об Инглингах». Что касается отца Сигурда, обычно им признается Сигмунд, однако в эддических «Речах Фафнира» сам Сигурд утверждает, что он всю жизнь был «сыном без матери; нет и отца, как у людей». — Примеч. ред.
59
«Речи Фафнира». Перевод А.И. Корсуна. — Примеч. ред.
60
«Речи Фафнира». Перевод А.И. Корсуна. Тулйотун, иносказательно «дурной, злонамеренный человек», «потомок йотунов». — Примеч. ред.
61
«Золото Рейна». Перевод В. Коломийцова. — Примеч. ред.
62
Доблесть Сигурда — его естественная потребность, его образ жизни. Как писал С. Боура, «суть героической натуры Сигурда — в его твердом, не знающем сомнений и колебаний стремлении испытать свою силу, дойдя до крайних пределов возможного». Доблесть Сигурда восхваляет и провиден Грипир в эддической песни «Речи Гринира»:
