Константин Серебров - Один шаг в Зазеркалье. Герметическая школа (Книга первая)
Ника нервно поднялась и вышла на кухню. Я услышал грохот посуды и шум воды, льющейся из крана.
– Однако она в чем-то права, – заметил Джи, собираясь отдохнуть на диване. – Она ловко указала на твое слабое место.
Я действительно не знал, что ей ответить, и, удобно устроившись в мягком коричневом кресле, закрыл глаза, пытаясь уловить интересный сон. Внезапно я оказался вместе с Джи на площади незнакомого, странно выглядевшего города. Высокие кубические здания зеленого цвета окружали нас со всех сторон. Мне показалось, что они были построены из изумруда. Площадь, выложенная квадратными плитами, напоминала шахматную доску, а люди, двигавшиеся по ней, были одеты в белые и голубые хитоны, ниспадающие до самых пят.
Я пристально всматривался в их лица, но они проходили мимо, не замечая нас.
Над горизонтом с одной стороны неба всходило темно красное солнце, а на другом краю небосклона клонилось к закату солнце голубого цвета. Меня поразило невообразимое сочетание красок в этом мире: листва деревьев была темно зеленого цвета, но с глубоким фиолетовым оттенком.
– Где мы? Что это за город? – удивленно спросил я Джи.
– Я взял тебя с собой в далекое путешествие, на планету с двумя солнцами, расположенную в иной солнечной системе, – ответил он. – На этой планете обитают люди, похожие на древних эллинов, живших тысячи лет назад на нашей Земле. Жизнь этих людей длится около пятисот земных лет, и они посвящают это время занятиям искусством и наукой.
Я заметил, что к нам стремительно приближается высокий человек в голубой накидке, и глаза его смотрят сквозь меня. Я не успел отскочить в сторону, и он прошел сквозь нас, ничего не почувствовав. Я вскрикнул от удивления, а Джи засмеялся и объяснил:
– Мы невидимы для этих людей, так как находимся в тонких телах, которые не воспринимаются их телесным зрением.
– Могут ли эти люди, прекрасные на вид, стремиться к духовному росту?
– После достижения столетнего возраста они получают естественную возможность выхода из физического тела. В тонком двойнике, состоящем из светящегося эфира, они путешествуют по разным мирам нашего Космоса, гордые этой исключительной возможностью, – ответил Джи, любуясь необычной красотой женщин планеты с двумя солнцами.
Я невольно позавидовал обитателям этой планеты, а Джи заметил:
– Земляне также могут научиться выходить из своих тел, но только после длительных тренировок.
Путешествуя по разным мирам, – продолжал Джи, – жители этой земли открыли планету, на которой обитают люди с более высоким сознанием. После продолжительного общения они узнали, что нет смысла стремиться к исследованию миров, находящихся на том же уровне развития.
Для человека более важно, следуя духовному Пути, достичь высших миров, по отношению к которым наша Вселенная является космическим дном.
Чтобы проникнуть в вышестоящие миры, необходимо пройти длительный Путь Восхождения, ведущий сквозь все промежуточные миры, которые расположены в иерархическом порядке и обладают гораздо большим количеством измерений, чем наш. В них обитают высокие духовные сущности, совершенно не похожие на людей, но способные принимать их форму. Если человеку удастся найти с ними сущностный контакт, то они могут поднять его в духовный мир.
– Каким образом можно встретиться с сущностями более высоких измерений? – загорелся я.
– Попробуй стать для них привлекательным, – с улыбкой ответил он. – Чем, например, ты сможешь заинтересовать Архангела, если встретишь его?
– Даже не могу представить себе.
– Если он встретит тебя на своем пути, то ты можешь сгореть в его сиянии, как любопытный мотылек, исследующий природу огня.
– А что, если встретиться с Ангелом? – с надеждой в голосе спросил я.
– Что ты можешь предложить ему, кроме своих прокисших эмоций? – в голосе Джи прозвучал укор.
– Неужели не найдется хоть один Ангел, которого я смог бы уговорить поднять меня на небеса?
Джи рассмеялся и сказал:
– Любопытных не берут в высшие миры. Некоторые люди десятки лет совершенствуют себя в надежде на эту возможность, но часто и они остаются ни с чем. Без специальной подготовки тебе туда не проникнуть.
В этот момент я вернулся в тело: меня выбил из сновидения бодрый мужской баритон, исполнявший шлягер. Это Ника включила приемник на полную громкость, наводя порядок в кухне. Она заметила, что я проснулся, и подошла к креслу. На ней уже была черная мини-юбка, плотно облегавшая бедра, и тонкий свитер.
– Вставай, соня, – сказала она.
– Ты меня оторвала от такого удивительного путешествия...
– попытался объяснить я, но она отвернулась.
– Мы поедем сейчас на вокзал – встречать наш караван, – сказал Джи.
– Как же я вас найду? – спросила Ника.
– Мы выступаем в одном из Дворцов культуры. Ты можешь найти нас по программе фестиваля: ансамбль “Кадарсис”.
– Я хотела бы познакомить вас с моими друзьями...
– Отличная идея, – подхватил Джи. – У меня есть надежда встретить в этом городе живые души, чтобы развернуть новую часть своего учения, – интонации его голоса напомнили мне о Пути.
На перроне у поезда я, несмотря на многолюдье, сразу узнал группу Нормана, уже хорошо знакомую мне по рассказу Петровича. Их выделял из толпы приехавших легкий настрой, в котором я узнавал отголоски атмосферы Джи. Норман первым заметил приближающегося Джи.
– Весьма кстати, – сказал он, – а это кто еще с вами?
– Это еще один мой оруженосец, – ответил весело Джи, – из тех же краев, что и Петрович.
– Он тоже может таскать ящики? – спросил Норман.
– Он будет помогать мне, – ответил Джи.
– Отлично, – сказал Норман, – потому что у нас не хватает рабочих рук. Аркадий по непонятным причинам решил остаться в Москве.
Я ловил на себе любопытствующие взгляды музыкантов. До меня донеслась реплика одного из них: “Сколько же всего оруженосцев у Джи? Вот уже и второй приехал помогать”. К нам подошел, как я догадался, Петраков.
– Пошли, – коротко сказал он. – Вагон с реквизитом здесь неподалеку стоит.
Мы быстро выгрузили втроем полторы тонны аппаратуры “Кадарсиса” и, уложив ее затем в подъехавший автобус филармонии, отправились во Дворец культуры железнодорожников, где должен был выступать “Кадарсис”.
– Дворец культуры железнодорожников, – сказал Джи, – это хороший знак. Знаешь ли ты, о брат Касьян, что Шмаков, написавший “Пневматологию”, был инженером путей сообщения? Это высокий уровень бытия, если иметь в виду, что пути нужно прокладывать не только на “толстом”, но и на тонком плане.
– Это что, – спросил вдруг Петраков, что-то уловив из слов Джи, – про болезни легких, что ли?
– Нет, – вежливо ответил Джи, – это книга о духовном. Пневма – значит Дух.
– А-а-а, – и Петраков отвернулся, тут же потеряв интерес.
“Безнадежно заблудший человек, – подумал я, – никогда ему не придется узнать о Просветлении”. Выгрузив ящики в кармане сцены, я стал помогать Джи распаковывать их и оттаскивать на сцену аппаратуру.
Тут на сцене появились улыбающиеся музыканты во главе с озабоченным Норманом, и вскоре началась репетиция. Я пристроился в углу за кулисами сцены, где горела небольшая лампочка, и делал записи в дневнике. Мне не хотелось ни с кем общаться, я вспоминал день, проведенный у Ники. Обида на острые уколы, которые наносил Джи во все мои болезненные точки, рассеялась, и я думал, что не встречал еще девушки привлекательней и романтичней, чем она. Джи сидел на стуле у занавеса и наблюдал за происходящим. Я ощутил, как из него излучается в окружающее пространство легкая тонкая энергия. Внезапно серая бессмысленная атмосфера сцены распалась на клочья тяжелого тумана и исчезла, а откуда-то сверху словно опустилась многоцветная радуга вращающихся энергий.
Я невольно потер глаза и огляделся: Джи отрешенно что – то писал в небольшом блокноте. В это время на сцене появилась Ника и легкой походкой подошла ко мне:
– Наконец-то я вас отыскала. Мне необходимо переговорить с Джи...
Я заметил, что барабанщик не может оторвать от нее взгляд. Вдруг раздался резкий голос Нормана:
– Да что же вы, Алексей, опять отвлекаетесь на молодых барышень? Когда же вы наконец научитесь играть вместе с другими, а не только с самим собой? Давайте-ка еще: раз, два... – и снова полился легкий джаз, наполнивший меня бодростью и ясностью.
– Кто эта замечательная красотка? – спросил подбежавший Петраков. – Я в жизни не встречал такую женщину! Может, ты меня познакомишь с ней? Я хочу пригласить ее в кафе.
– Ну-ка притормози, обслуга! – бросил ему барабанщик. –
Эта роскошная девушка только для избранных! А ты со свиным рылом не лезь в калашный ряд, – и, не обращая более внимания на позеленевшего от досады Петракова, вкрадчиво обратился к Нике:
