Василий Ленский - Запад глазами монастырей
— Следовательно, ты и есть всё. А также, ты и есть ничего. Отсюда Нагарджуна развивает шуньяваду. Вспомните, Махаяна берёт в основание мировоззрения шуньяту. Таким образом, Третья Колесница приблизила ум к минимуму отрицания. Кого ты будешь обвинять в своих страданиях, если всё есть ты?! Где внешний мир и где внутренний мир, если всё воспринимается только сознанием. И нет ничего вне сознания. Даже «ничего» и «вне сознания» уже находится в сознании. В таком мировоззрении ум приходит к тому, что зрение, слух, обоняние, вкус, осязание, тело и сам ум — есть свойства. Тогда ум задаёт вопрос: кого я вижу, когда смотрю?
— Получается, что самого себя.
— То же самое будет с другими органами сознания. Такая конструкция ума не вместится ни в одну предыдущую конструкцию и категорически будет отрицаться умом людей Запада. Но это тоже ум. Что следует из реализаций ума? Ум людей Запада создаёт всё неживое и уничтожает живое. Ум, приближающийся к «дана», создаёт живое из неживого. Вот вам пример.
С этими словами Дон Мен взял в руки пиалу, и она превратилась в птицу. Затем опять пронёсся вихрь особого восприятия. Появилось несколько юношей. Каждый из них имел в руках предмет: кто неживую ветку дерева, кто камень, кто сосуд с водой. Ветка ожила в руках юноши и стала цвести. Камень превратился в соловья, и тут же раздалось пение. Сосуд с водой обернулся в тигра. Тигр огляделся и направился к выходу.
— Но никто из них не способен из живого сотворить неживое, — прокомментировал Дон Мен. — Такой же бездарностью обладаю и я. Они не способны убивать, но умеют воскрешать мёртвых. Они лишены отрицания вообще. Эти «дана» представляют полярную противоположность людям Запада. С этим я и появился в этом мире.
— Стало понятным, что все люди стремятся к созиданию.
— Да. Даже люди Запада созидают механизмы. Они мечтают создавать живое. У них есть интуитивные стремления к снятию отрицания. Поэтому они провозглашают любовь, счастье, одухотворённость.
— Получается, что все практики устремлены к созиданию живого. Но в каждой практике это получается на своём уровне согласно конструкции ума.
— Это так.
— Как отнестись к существованию вне пространства и времени? Даже тут всё течёт последовательно.
— В том ещё один «секрет» незримого существования монастыря Дон Мена. Я же сам практикую ход, обратный вашему. Лишенный отрицания от рождения, я должен обучиться всем его уровням. Как видите, нам уже кое-что удаётся. Только благодаря отрицанию я беседую с вами. Только благодаря отрицанию я смог разобраться в практиках, начиная с Хинаяны и до Дзогчен. Этому я обучаю всех «дана» в монастыре. Благодаря отрицанию происходит формирование. Они умеют сочетать создание формы и снятие её.
Тут вновь появились «дана». Они повисли в воздухе и повернулись к собравшимся. Несколько присутствующих монахов стали таять. Они становились всё прозрачнее и объёмнее. Наконец, их тела исчезли. В ходе этой потери материи они светились радужными сияниями. Вид красочного свечения впечатлял. Оно не было местным, как от горящей свечи, а заполняло всё пространство.
— Теперь они вне пространства и времени.
— На них оказано стороннее влияние.
— Эти слова от ума.
— Разве не испытали мы чувства покоя, когда появились девушки — «дана»? Вы говорили до этого, что нельзя передать эмоции другим людям. Мы с этим согласились. Теперь мы видим противоречие.
— В этой конструкции вопроса поставлена линейность. Этот достойно лишь людей Запада. Хотя в моих оценках Девяти Колесниц просматривалась закономерность уменьшения отрицания, но на деле нет линейного процесса в практике. Всякий раз вы будете переходить из локи в локу. Как только вы попадаете в очередную локу, то тут же законы предыдущих лок прекращают своё существование. Эта дискретность перестраховывает природу человека. Поэтому, то, что понятно и согласуется с конструкцией ума в одной локе, будет противоречием в другой. Приведу пример: вам легко понятны древние Упанишады, но человек Запада возмутится, что вы претендуете тем самым на место Бога. В конструкции его ума Бог поставлен в линейную иерархию. В конструкции Упанишад нет линейности, и, следовательно, нет иерархии. Когда вы пройдёте полную практику второго тела, то внешний мир и вы — это одно и то же. Поэтому не будет больше «стороннего влияния». Были выбраны те монахи, которые составляют часть возможного существования вне пространства и времени. Они не согласятся, с тем, что чудо произошло помимо их воли. Впрочем, спросим их сами. С этими словами радужные тела стали сгущаться. Это зрелище было не менее прекрасным, чем исчезновение. Всё стало оживать и казалось, что жизнь имеет материальную осязаемость.
— Дон Мен уже ответил на ваши вопросы, — тут же сказал один из них.
— Это я совершал превращения вместе с «дана». К ним я готовился долгие годы, — сказал другой. — Теперь тело обстоятельств созрело в этом месте.
— Они, что, присутствовали при нашей беседе? — удивился монах.
— Они были везде одновременно. Кроме того, там, где нет времени и пространства, понятно всё напрямую. Там прими тив слов не нужен. Именно двухполярным умом всё сужается в тонкую нить не только слов, но и практики пространства и времени. Мы имеем феномен преобразования средствами ума из вневременного существования в пространство и время.
— Это понимается проще. Значит, нет в уме ничего плохого.
— Разве я сказал, что ум плох?
— Нет. Но внешне воспринимается…
— Потому, что вы отдали предпочтение живому и удовлетворённому сознанию. Вы исходили из аксиом Будды. Следствием этих аксиом является однонаправленное убегание: от страданий к благу. Ум продуцирует неживое. Поэтому сознание его не любит. Ум продуцирует пространство и время. За это сознание его тоже не любит. Сознание впадает в благостное ощущение при вневременном качестве переживаний.
— Получается, что биологическое время относительно.
— Да. По мере перехода сознания от отрицания к созиданию пространство вырождается, а время переходит в вечность. Это может наблюдать даже обыденный человек. Люди Запада приковали сознание к физическому времени. Они верны себе. Физическое время — это время неживой материи. Они упорно служат неживому миру и воспитывают себя к нему. Однако биологическое время относительно.
— Я был на Западе и знаком с новомодными теориями, — сказал один из монахов, — там тоже есть теория относительности.
— Я знаком с этой теорией, — ответил Дон Мен, — когда в ней меняется время?
— Когда тело достигает скорости света.
— Вам ничего это не говорит с позиций Упанишад?
— Если масса тела преобразует свои связи на законы зрения, то время начнёт удлиняться. Вес тела при этом будет уменьшаться, так как уменьшается доля осязания. При полном переходе организма на законы зрения масса тела исчезнет, а время перейдёт в вечность.
— Вот вы и ответили на практику такого чуда как левитация. За левитацией следует Радужное Тело и переход в вечность. Нужно отдать должное древней Индии. Шива находит путь преобразования массы тела, то есть всего, что относится к осязанию, в отношения всего содержания тела по законам зрения.
— Нужно ожидать такую же относительность от перевода тела в свойства слуха.
— Вот вам пример, — сказал Дон Мен и прошел сквозь стену храма.
Вернувшись таким же путём, он прошел через тела присутствующих монахов.
— Я не чувствовал прохождение сквозь себя, — сказал спокойно один из монахов.
— Почему? — задал вопрос Дон Мен.
— Не было взаимодействия с осязанием, — ответил другой монах. — Поэтому меня наполнил всепроницающий, прекрасный звук «а». Такую практику мантр я проходил.
— А если всё существо заполнить осязанием?
— Это вам уже демонстрировали, — ответил Дон Мен. — Тело будет иметь бесконечный вес.
— Значит относительность в существе человека не единного типа?
— Да. Рассмотрите относительность осязания. Подскажу, что даже обыденный человек испытывает отяжеление при расширении периферийных сердечных сосудов. Характер его тоже тяжелеет. Ситуация и вес тела остаются теми же.
— При торжестве осязания в организме вес тела увеличивается.
— Время… тоже замедляется.
— Человек разлагается на части.
— Когда будет самое «быстрое» время?
— При меньшем отяжелении.
— К чему стремится человек «массы»?
— К разложению.
— К размножению.
— К взаимодействию с микроорганизмами.
— Если формирование будет отставать при этом?
— Человек покроется язвами, или будет иметь автономные образования внутри.
— Теперь вам понятны болезни людей Запада? Мир ума продуцирует массу. Человек Запада воспитывается этим умом. Он набирает массу в характере. Отсюда, пристрастие к защитным реакциям и сохранению, к накоплению материальных благ. Всё это — масса. Заболевания прилагаются к тому чёткого вида.
