Василий Ленский - Запад глазами монастырей
— Разве можно жить чужую жизнь?
— В том и есть смысл Махаяны: нужно находить в себе жизни других людей.
— Этот монах говорит заученным образом, — подчеркнул Дон Мен. — Не подобает владеющим людям рассуждать так, как рассуждают простолюдины. Уточните для собрания на уровне владеющих людей не умом, а свойствами.
— Если идти подобно Хинаяне или Сутре, то является инстинкт замыкания себя. Это коснется самого человека. Свойства от общения принадлежат ему. Да, действительно, человек не способен жить чужие жизни, если он не прошел соответствующие реинкарнации. Поэтому под «чужим» упражняющийся в Хинаяне отрицает сам себя. Так появляется отделение себя от самого себя. Это отрицание. Последует деградация.
— Чем отличается Махаяна?
— Великая Колесница снимает самоограничение. Полаганием существования других людей и животных, хотя бы как гипотезы, человек поворачивает лицо своего сознания к контактности. В том заповедь «сострадания ко всему живому».
— Хорошо бы добавить и «к неживому». Разве неживое не есть часть сознания человека?
— Это так, почтенный. Под состраданием подразумевается поворот сознания на контактность. Этот раскрывает человека и снимает чувство борьбы. Так он получает очередной шанс на преумножение своей сущности. Идут молодые процессы в организме и духе человека. Сознание переходит в состояние удовлетворения. Исключаются страдания и болезни.
— Я не был рождён в страданиях и болезнях, — сказал Дон Мен. — Многие из вас не дошли до такого после рождения. Некоторые ушли путём практики Хинаяны, или Махаяны. Но какое отношение теперь вы имеете к страданиям?
— Тот, кто их испытал, не желает другим.
— Другим в себе. Как память о былых страхах пугает обыденного человека? Обыденный человек от этого не испытывает радостей даже тогда, когда нет опасности. Он в готовности. Какая готовность у монаха?
— Настраиваясь в себе на страдания других людей, он «пережигает» их. Он отрабатывает карму.
— А как действительное? Уменьшаются ли от этого страдания действительные, или монах хорошо устроился и теперь «пережигает» то, чего у него нет?
— Это серьёзная тема даже для владеющих чудесами людей.
— Хорошо, про лукавых монахов забудем. Но вот вы способны творить чудеса. Вы воспринимаете то, что не дано обыденным людям. Кому вы подарите эти качества?
— Это не давалось никому.
— Верно. Каждый учитель кудахчет над своими учениками.
Чего было бы проще Иисусу Христу подарить хождение по воде апостолам, а не лить слёзы по их бездарности. Чего проще было бы Будде подарить просветление архатам, а вам подарить способность летать по воздуху начинающему монаху или простолюдину.
— Это так, почтенный. В том закон развития. Не даст зрелая яблоня свойство приносить плоды молодой яблоньке. Но речь шла о страданиях.
— Вы получаете второе тело…
— Мы не знаем что это такое, перебил настоятель Дон Мена.
— Тогда я предлагаю перенести собрание в монастырь Дон Мена.
Даже тренированным монахом нелегко было найти монастырь Дон Мена. В горах нет карт. Не выставлены указатели или ориентиры. Монастырь поставлен по принципу развития. Это означает, что найти его может лишь тот, кто тому соответствует. Также поставлены и знания. Это — не секрет. Это степень. Нет той наивности, когда простолюдин говорит: «Объясни, и я пойму». Нет того примитива, когда имеющий зрение уверен, что увидит даже внеземное. Имеющий зрение увидит лишь своё, а имеющий ум поймёт лишь тот уровень, на каком базисе находится его ум. Нет универсальных органов восприятия, как нет универсальных мышлений и знаний.
Нет здесь учеников. Ученик кончается тогда, когда есть стороннее «зеркало» в виде учителя. Кто обучит восприятию качеств?! Здесь свой дух и стиль. Это молодой монастырь. С момента его организации были исключены догматы: нежная кожа молодого дерева не должна быть покрыта корой.
Практика «Дана» не построена на методах. Каждый «дана» монастыря обязан развивать дополнительные органы сознания к имеющимся слуху, зрению, обонянию, осязанию, вкусу, телу и уму. Исходным материалом служат органы первого этапа жизни. У обыденного человека их семь. Поэтому второй этап жизни может пройти каждый человек. В том мудрость жизни монастыря. Поэтому «дана» переводится как «мудрец». Но нет в готовом виде дополнительных органов восприятия. Каждый обязан пройти второе рождение. Так одновременно умирают старые принципы сознания. Это осуществляется осознанно. Поэтому каждый «дана» имеет второе рождение. «Дважды рождённые» ещё в пути. Это путь не исходит откуда-то и не уходит куда-то. Это прорастание самой сущности. Не обычны здесь храмы и строения. Всё согласовано по гармонии состояний сознания. Это сделано для удобства практики. Каждый храм соответствует одной из фаз. Их двенадцать. Из них два храма завершающих. Но охвачены они воедино. В центре расположены четыре «тройственных» храма по специальной композиции, которая объединяет фазы. Но охватывает всё специальная композиция «троек».
— Я никак не мог понять, почему храм не виден зрением даже вблизи, — обратился настоятель предыдущего монастыря к Дон Мену.
— Зрение видит только формы, образованные соотношением цветов в двух «тройках». Вон те храмы видны лишь отсюда. Но за пределами монастыря они организуют композиции «троек». Поэтому зрение не воспринимает то, чего ему не дано. Храм не только не увидит обыденный человек, но и не услышит, даже если тут будет громогласное звучание мантр.
— Как это достигнуто?
— Слух обыденного человека имеет законы цикличности. Например, звук одной октавы повторяет в унисон звук другой октавы. Кроме того, слух ориентирован физиологией организма на двенадцать звуков. Звучание трёх звуков называют аккордом, но в отличие от зрения аккорд не перерождается в один звук. Например, сочетание цветов обязательно результируется одним цветом. Другое дело в слухе. Поэтому звучание также можно вывести за пределы слуха. Достаточно для этого ввести другие законы соотношения между звуками. Таким же образом вы не нащупаете монастырь. Это и есть «защита» монастыря. Она не в отрицании, не в замках, воротах и стенах. Не случайно говорят: «Замок — это приглашение для воров». Монастырю не нужна охрана. Охрана — это тоже отрицание. Сюда войдёт лишь тот, кто имеет второе тело.
— Но мы вошли в полном своём содержании.
— Однако монастырь вы нашли только благодаря развитым свойствам второго тела.
Стали собираться представители.
— Вы заметили, что не все тут. Кто не пришел?
— Некоторые заблудились.
— Здесь нет слова «заблудился». Это слово принадлежит понятиям, исходящим из обыденных органов восприятия. Сюда смогли прийти лишь те, кто хоть как-то развил новые органы восприятия. Обычно это делают в других монастырях мира стихийно. Слепой не может ийти по горной тропе.
— Мы рады уточнить и осмыслить нашу практику, традиция которой насчитывает тысячи лет.
— У каждого человека на первом этапе жизни развивается семь органов сознания. Затем на базе какой-нибудь концепции сознание ставит инструментом одно из двух: или перевод в завершение, или — в продолжение. Например, концепции Запада поставлены на завершение. В них заложено или прямое отрицание через борьбу, или отрицание путём восхвалений и призывов. Концепции древней Индии основаны на продолжении. В них нет отрицания.
— Имеют ли отлипание «Девять Колесниц»?
— Недавно мы на прошлой встрече обнаружили скрытое отрицание в Хинаяне. Но Махаяна тоже не совершенна от отрицания. Она делит человека на двойственность. Поэтому, на базе понимания шуньяты, снимается потенция отрицания, и тот, кто постиг шуньяту, получил дополнительные восприятия.
— А как Вы относитесь к Ваджраяне?
— Хинаяна и Махаяна содержат в себе Три Колесницы, то есть три разных подхода к освобождению от страданий. В этом и есть их двойственность. Она полагается в страдающем и избавленном от страданий сознании. Как видите, везде основным опорным пунктом лежит страдание. Оно является аксиомой и для тех, кто не знает, что такое страдать и болеть. Это приемлемо для людей Запада. Они поражены болезнями и страданиями от неудовлетворения. В их религии и концепциях строятся схемы ухода от страданий. Они борятся с болезнями и потому наращивают их. Но монахи? О каком страдании они говорят? Это абсурдно.
— Что Вы скажите о Ваджраяне?
— Ваджраяна содержит в себе Шесть Колесниц. Её самою называют Алмазной Колесницей.
— Содержит ли Ваджраяна отрицание?
— Прежде всего Ваджра состоит из Тантр. Тантрическое искусство это владение свойствами психики, восприятий и реальности. Внешне кажется, что в нём нет отрицания. Так оно и есть на практике. Но вмешиваются теоретики. Так Ваджраяна заполняется Крийей. В ней к божеству обращаются, как к слуге. Это ритуальные течения. Назовём их Четвёртой Колесницей. Как видите, в ней есть полагание внешнего. Пятой Колесницей можно назвать Чарью. Здесь практики приближаются к диалектическому пониманию. Они не разделяют мир на внешний и внутренний. Они относятся к восприятиям качеств эмоций и психики как к другу. Но именно здесь кроется вуаль отделения себя от себя. Шестой Колесницей назовём Йогу. Эта практика занимается слиянием сознания с психическими видами в их Абсолюте. Йогу не упрекнешь в двойственности. Всё — есть сознание. Нет ничего вне сознания. Однако идёт постоянная борьба со «слабыми» свойствами. Иначе практика йоги теряет смысл. Она выводит человека на недосягаемость. Это свершает Маха-йога. Назовём её Седьмой Колесницей. Маха-йога имеет мужской тип. Она ведёт к просветлению.
