Анастасия Новых - Сэнсэй IV. Исконный Шамбалы
— Странно, а почему они отдали ему в руки эту власть? — задумался Николай Андреевич. — Ведь это же диктат идеологии.
— Константин рассчитывал лишь на сроки властвования в течение своей жизни, а Архонты просчитывали на столетия вперёд… Так вот, Константин, официально оставаясь, как император, Верховным жрецом с титулом Великого понтифика первосвященника «языческого», в то же время возглавил государственную религию — христианство, причём пытался руководить всем епископатом христианской церкви, самостоятельно назначая епископов на все главные церковные должности.
— Да уж, — усмехнулся Стас. — Мания величия у него, конечно, была гипер!
— Ну что ты хочешь, — пожал плечами Сэнсэй, — если этот человек строил храмы, посвящённые ему же, как божеству, о чём тут можно ещё говорить? Да кстати, о храмах. Именно Константин возвел первые храмы в честь Петра и Павла в Риме и Константинополе, и установил празднования в их честь, прославляя «духовную твёрдость святого Петра» и «разум святого Павла».
— Анекдот! — усмехнулся Женя.
— Точно, — пробасил Володя. — Это называется, иных уж нет, а тех долечат…
Николай Андреевич спросил:
— И всё же, если Константин захватил всю власть, какая же выгода от этого церковникам? Ладно там, выгода Архонтов очевидна с их просчётами на столетия вперёд. А епископам какой был интерес терпеть Константина?
— О, ты что! — воскликнул Сэнсэй. — Епископы первые были «за» власть Константина! Он же за признание его авторитета гарантировал им защиту, богатство и власть. Что такое государственная религия страны? Это значит, почти всё население страны можно свободно превращать в свою «паству», а следовательно, обеспечивать солидный доход церкви. Кроме того, строительство церквей, соборов, попечение об их благосостоянии, даже выделение на духовенство большего количества съестных припасов брало на себя государство, а значит, деньги на эти нужды брались с государственной казны, а не из карманов «раздобревших» епископов.
— Конечно, кто не прочь поживится за государственный счёт, — с юмором промолвил Володя.
— Константин поднял и укрепил авторитет христианского духовенства, предоставляя им преимущества и высокое положение в обществе, освободив их от обычных повинностей, которые выполняли римские граждане. Именно он утвердил за Церковью право забирать наследство умершего человека по завещанию. Причём всё было сделано так, что обойти Церковь в завещании считалось чуть ли не преступлением, оскорблением самого Бога. А если политика руководства церкви где-то и откланялась от «слова Божьего» и появлялись люди, которые пытались восстановить справедливость, иерархия церкви теперь могла с ними не церемониться, а решать вопрос о судьбе этих людей быстро и эффективно — при помощи карательных аппаратов империи. Всё стало намного проще в управлении: раз ты не согласен с политикой церкви и её постулатами — значит ты — еретик. Если ты не с ними, значит против них, а, следовательно, по их установкам, против Бога. Замечу, что слово «еретик» (hairetikos) в переводе с греческого означает сторонника какой-либо секты, которую господствующая церковь считает ересью, ложным учением. Хотя само слово «ересь» (hairesis) означает «особое вероучение»…
Ещё бы иерархии христианского духовенства не радоваться таким привилегиям! Да за это они готовы были прославлять Константина и день и ночь, не то что терпеть его руководство и закрывать глаза на его произвол. Тем более, он был умным и грамотным политиком, умеющим, как и его папа в своё время, извлекать выгоду из всего и служить и вашим и нашим… Чего только стоит его афёра с крестом, разрекламированным его матерью не иначе как «животворящим».
— С крестом? — даже переспросил Виктор.
— Да. На Никейском соборе в 325 году, который проходил под руководством Константина, «отцы церкви» утвердили «Символ веры» — это такой краткий свод основных догматов христианской церкви, которые составляли костяк вероучения. Причём всё это вменялось пастве принимать слепо на веру… По подсказке матери Константин решает сделать новым символом христианства — крест.
— А разве до этого он не был символом христиан? — удивлённо спросил Костик.
— О, проснулся, — усмехнулся Женя.
— Конечно нет, — ответил Сэнсэй. — Я уже когда-то вам рассказывал, что крест стал почитаться в этой религии лишь в IV веке. В раннем христианстве, крест вообще отвергался как «языческий» символ, да ещё присовокуплялись современные в те времена понятия креста, как орудия казни. Символом же раннего христианства считался агнец, рыба, лилия, огонь, но не крест.
Костик ещё больше удивился.
— Крест был «языческим» символом?!
— Причём он широко почитался в дохристианских культурах, — как само собой разумеющееся сказал Сэнсэй. — Поинтересуйся данными археологии, и ты увидишь, что крест почитался в разных уголках земного шара ещё со времён верхнего палеолита. У древних народов он служил символом огня. Крест так же был одним из символов оберега, солнца и вечной жизни.
— А почему же в христианстве его стали почитать, если вначале отвергали? — не унимался Костик, пытаясь разобраться.
— Ну как почему, это же дела людей, их интерпретация, продуманная политика. Ведь религию оформляли в IV веке в рамках государственной. Нужен был свой обновлённый символ, к тому же привлекательный и для «язычников», дабы они тоже пополняли ряды христианства… Вот и взяли крест. Евсевию Памфилу поручили написать историю «для народа», почему Константин избрал именно крест. И тот сочинил (не без помощи самого Константина), что якобы император в одном из своих решающих сражений увидел крест на небе. А потом, дескать Константину приснился Иисус и даровал ему победу за императорский престол, посоветовав снабдить свои боевые знамёна своеобразными крестами. И, мол, на утро Константин так и сделал и выиграл сражение. После этого император уверовал в Христа и сделался прилежным христианином. Вообще-то эта история до сих пор является поводом для шутки и смеха серьёзных историков.
Для придания пущей «достоверности» этой легенды в основу были положены исторические события, которые действительно имели место в 312 году. Речь идёт об одной из «решающих битв» многочисленной армии Максенция (соперника по власти) и небольшой армии Константина недалеко от Рима. Всё это преподнесено древними историками как величайшая победа Константина, которая свершилась, чуть ли не благодаря чуду. Хотя на самом деле, это был всего лишь закономерный результат части плана по продвижению Константина к власти. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы увидеть этот расчётливый манёвр даже в имеющейся истории. Достаточно проанализировать и сопоставить с выжидательной политикой Константина в эти годы (когда последовательно ссорились и умертвлялись его основные конкуренты) и теми «быстрыми победами», которые он одержал на пути к императорскому трону в Риме. Учитывая все эти факты, понятно, что его дорога к власти была заранее подготовлена людьми Архонтов подкупом армии, шантажом соперников и созданием соответствующего настроения в обществе.
Но дабы скрыть эту весьма заметную легкость побед и утаить факты расчётливых соглашений, придать себе значимости героя в глазах людей, были выдуманы легенды о его великих победах. В частности, откуда взялась такая героическая история о «чудесной победе» Константина над армией Максенция, после которой Константин уверовал в Христа и объявил, что именно этот бог помог ему выиграть данное «решающее сражение»? Из истории, которую ему когда-то поведал отец. Подобный случай произошёл с императором Аверлианом, у которого в своё время служил и сумел добиться императорского расположения к себе Констанций Хлор. В одном из походов на Восток в 272 году была битва войска Аврелиана с войском пальмирской царевной Зенобии, самовластно управлявшей восточными провинциями римской империи. Ситуация была похожая. Только в этом случае при неясности исхода битвы, войска Аврелиана неожиданно выиграли это сражение. После чего Аврелиан торжественно посетил храм Эль-Габала и объявил во всеуслышание, что именно благодаря поддержке этого сирийского солнечного божества он одержал победу. А позже он возвёл этого бога в высший ранг божественной иерархии, установил культ Непобедимого Солнца (Sol invictus), построил храмы, посвящённые Солнцу. Во многом такое поведение императора Аврелиан, весьма популярного в римских войсках, носило чисто политических характер, поскольку опорой для императорской политики служила армия.
Посмотрите, кто в основном составлял римскую армию и во времена Аврелиана, и во времена Константина?! Сирийские лучники, азиатская конница и так далее. Всадники и пехотинцы, набранные из восточных провинций, которые образовывали значительные контингенты войск в европейских, северных африканских регионах, которые входили в состав Римской империи. Эти люди, естественно, приносили с собой и свою религию, распространяя её на территориях, на которых они несли военную службу. И политики использовали это обстоятельство. Вы посмотрите на монограмму того же Константина, которую он носил как символ христианства.
