Дмитрий Щедровицкий - Беседы о Книге Иова. Почему страдает праведник?
Если ты управишь сердце твое и прострешь к Нему руки твои…
<…>
…То поднимешь незапятнанное лицо твое, и будешь тверд, и не будешь бояться. (Иов. 11, 13–15)
Чтобы не бояться (а Иову, мы знаем, отовсюду грозят ужасы), чтобы утвердиться (а Иов потерял надежду), чтобы «незапятнанным поднять лицо» (а по мнению Софара и его собратьев, друзей Иова, Иов крайне грешен и преступен, его сердце и душа запятнаны какими-то скрытыми грехами), — для того чтобы всё это свершилось, Иову нужно «управить сердце свое» и «простереть к Нему [т. е. к Богу] руки свои». «Управишь сердце» — по-древнееврейски הכינות לבך <гахинота либэха>, что буквально означает «приготовишь свое сердце», «расположишь свое сердце». Как можно «управить», «приготовить», «расположить» сердце? Сердце, понимаемое в современных категориях, — это физический орган, или, в переносном смысле, источник эмоций; в библейском контексте, как мы знаем, сердце — источник не только чувства, но и мысли, разума (ср.: «…предал я сердце мое тому, чтобы исследовать и испытать мудростию всё, что делается под небом…» — Еккл. 1, 13). Таким образом, «расположить» сердце, «приготовить» его значит привести в порядок свои мысли и представления, т. е. выстроить некоторую определенную теорию бытия и ее держаться. Сердце волнуется, мысли мешают одна другой оформиться и выразиться — их нужно просто правильно расположить, и тогда главная — интеллектуальная — задача жизни будет решена.
Французские рационалисты-просветители или атеисты современности сказали бы, что, действительно, следует разумно, логически мыслить — и этого достаточно. Но Софар рассуждает гораздо глубже, он на этом не останавливается; еще раз подчеркнем, что он мыслитель религиозный, и потому добавляет: «Если ты управишь сердце твое и прострешь к Нему руки твои…» Мало «управить сердце», т. е. правильно расположить мысли, надо еще обратиться к Богу — «простереть к Нему руки», взывая о помощи. Что это даст, к чему приведет? И если Бог вмешается в жизнь человека, то каким образом? Это произойдет не посредством чуда, как в теории Елифаза (т. е. не через прямое откровение свыше); не путем возвращения к традиции, как в учении Вилдада; но только через особое просветление разума человека, чтобы дать ему самому возможность прийти к определенным логическим выводам. И что же тогда будет? —
Тогда забудешь горе: как о воде протекшей, будешь вспоминать о нем. (Иов. 11, 16)
— т. е. достаточно «управить сердце» и уповать на Бога, Который еще более поможет просветлиться уму, чтобы человек навсегда «забыл горе».
И яснее полдня пойдет жизнь твоя; просветлеешь, как утро. (Иов. 11, 17)
Этот стих вновь напоминает нам об имени самого говорящего: вспомним, что «Софар» — «просветитель», «лучистый», «озаряющий». «…Яснее полдня… просветлеешь…» — благодаря чему? Благодаря разуму, излучающему свет и изгоняющему тьму.
Таким образом, Софара можно назвать своего рода «просветителем», за тысячи лет предвосхитившим то учение, которое в XVIII веке стало в Европе господствующим, — рационализм. И единственное отличие Софара от позднейших рационалистов-атеистов состоит в том, что он все-таки помнит о Боге, он знает, что главный источник познания — именно Бог (впрочем, так же считали и многие рационалисты, признававшие Творца).
В той же главе сказано:
И будешь спокоен, ибо есть надежда; ты огражден — и можешь спать безопасно. (Иов. 11, 18)
Разум, таким образом, вносит в жизнь покой, надежность и безопасность. Как это похоже на утверждения гораздо более поздних философов, например Аристотеля: всё основано на разуме, истинный мудрец с помощью интеллектуального познания гармонично вписывает свою жизнь в мировое бытие! Такой мыслитель якобы ничего не боится, потому что знает истоки и причины всего, понимает посылки и следствия, и именно разум возвышает его над всем живущим, приближает к богам (а для Софара — к Богу единому) и дает ему жить совершенно спокойно — «спать безопасно».
Далее говорится:
Будешь лежать — и не будет устрашающего, и многие будут заискивать пред тобою… (Иов. 11, 19)
Мудрец ничего не страшится, говорили греческие философы, потому что он познал суть вещей. Он понял неизбежность болезней и смерти, поэтому ищет возможности избежать недугов и продлить жизнь; страх же ему не свойствен. Тем более он не страшится неведомого, потому что давно «всё познал»: и мир богов, и мир подземный, и мир людей — опасаться уже нечего, ведь страх вызывают явления непознанные, непонятные. Таким образом, истинный мудрец спать будет спокойно, а люди станут перед ним заискивать. Почему? Потому, что разум привлекает к рассудительному человеку уважение и приязнь окружающих, и они начинают в нем нуждаться — в его совете, в его руководстве. «Многие будут заискивать» — это не вполне точный перевод древнееврейских слов וחילו פניך רבים <вэ-хилу панеёха рабим>. Буквально они означают «и будут умолять лицо твое многие», т. е. эти «многие» станут просить совета и помощи. Таким образом, разумный, логически мыслящий, твердый в познании человек сильнее богатыря; разум может оказать людям более важные и полезные услуги, нежели физическая сила.
В завершающем стихе первой речи Софара говорится:
…Глаза беззаконных истают, и убежище пропадет у них, и надежда их исчезнет. (Иов. 11, 20)
В чем же, в свете сказанного здесь, сущность беззакония? Беззаконник — это тот, кто не идет путем разума, кто ведет жизнь глупую, противоречащую законам Божьим, законам природы; тот, кто живет «наперекор» достигнутым человечеством познаниям. «Убежище пропадет у них» — у таких людей нет истинного «убежища» (а убежище — это место, в котором человек ощущает себя защищенным). В безопасности может себя чувствовать лишь человек, уверенный в том, что он на правильном пути, имеющий опору в собственном разуме. Но поскольку мысли беззаконника движутся беспорядочно, он не утверждается в истине — и для него нет «убежища». Повсюду ему мерещатся страхи, ему кажется, что все его преследуют, на каждом шагу его ожидают препоны, а в будущем для него нет надежды («и надежда их исчезнет»), потому что тот, кто не строит разумным образом свою жизнь и не упорядочивает свои мыслительные процессы сейчас, не имеет надежды сделать это когда-либо. Видимо, и выражение «глаза беззаконных истают» относится не столько к физическому зрению, сколько к возможности «зрения» внутреннего — того же интеллектуального познания.
Ибо Он знает людей лживых и видит беззаконие, и оставит ли его без внимания? (Иов. 11, 11)
То, что здесь переведено как «…и оставит ли его без внимания?», в оригинале выглядит так: ולא יתבונן <вэ-ло йитбонан>, т. е. «и не уразумеет». Более правильный перевод, следовательно, такой: «״.и видит [совершающего] беззаконие, который не уразумеет». Значит, «совершающий беззаконие» — это тот, кто не хочет разуметь, а главный корень беззакония — то, что человек не желает последовательно мыслить, рассуждать, постигать бытие, т. е. заниматься тем, для чего он, собственно, и рожден.
Следовательно, Софар не признает предшествующей ангельской жизни, из которой человек «ниспал» на землю, как учит Елифаз; не разделяет он и мнение Вилдада о том, что главное призвание человека — сохранять свою человеческую сущность, нравственное достоинство, не впадая в состояние животного. Софар говорит только об одном: что человек должен вести жизнь разумную, которая противостоит жизни безумной.
Во второй же речи, которая заключена в 20-й главе, Софар начинает обличать Иова так:
…Размышления мои побуждают меня отвечать, и я поспешаю выразить их. (Иов. 20, 2)
В отличие от двух друзей Иова, которые ссылаются на откровение или традицию, Софар вновь опирается исключительно на собственные размышления: он уверен в непогрешимости разума, в непогрешимости человеческой логики. Его «побуждают отвечать размышления», и далее он говорит:
Упрек, позорный для меня, выслушал я, и дух разумения моего ответит за меня. (Иов. 20, 3)
Иов всех троих друзей, его обличавших, ответно обличил в жестокости, в немилосердии, в том, что они «неправо мыслят» о Боге: во-первых, пытаясь втиснуть Его Божественные атрибуты в прокрустово ложе своих теорий, и, во-вторых, уничижая и обвиняя самого Иова. Софар считает позором такое обличение: его, беспорочно рассуждающего, совершенно безупречного в мышлении человека вдруг назвали грешником! И он отвечает: «…дух разумения моего ответит за меня». Что такое «дух разумения»? Буквально רוח מבינתי <руах мибинати> — «дух от моего понимания». Мы уже сказали, что на разумении и логическом мышлении (связанном с понятием בינה <бина> — «разум») Софар основывает всё. Надо сказать, что древнееврейское בינה <бина> восходит к глаголу בנה <бат> — «строить»; а строящий, конструирующий разум — это не разум, получающий откровение свыше, а разум анализирующий и синтезирующий. Значит, под «духом моего понимания» подразумевается всеобъясняющая теория Софара, опираясь на которую он якобы может опровергнуть любые возражения Иова; как утверждает Софар, сам дух его теории, его учения спасителен.
