Феодор Студит - Преподобный Феодор Студит. Книга 3. Письма. Творения гимнографические. Эпиграммы. Слова
Тогда этот муж, встав во весь рост, спросил меня, могу ли я исчислить количество павших и осталось ли где пустое место, на котором бы не лежало мертвое тело. Я же заявил о неспособности это сделать и ясно признал, что не могу совершенно ясно разглядеть местность; однако, разглядев некое маленькое пространство среди убитых, размером с лежбище коровы, указал на него. И он ответил: “Видишь этот промежуток, на котором нет мертвого тела? Он твой и ничей иной, ибо на нем надлежало тебе умереть вместе с остальными, оказаться пищей для птиц. Но поскольку ныне ты сохранил тело неповрежденным и не загрязнил души постыдной страстью, то Бог освободил тебя от страшной и ужасной необходимости тяжкой смерти”. И, сказав это, сделался он невидим для моих глаз.
Тогда в большом ужасе и исступлении я склонил голову, сотрясаемый страхом, и, поклонившись святой почве, которой касались его ноги, покинул гору; всю ночь совершая обратный путь, я через несколько дней прибыл сюда и, хотя и будучи недостойным и жалким, решил служить Богу, спасшему меня, в этой схиме.
Так вот, чадо Киприан, и ты не хмурься, когда находят на тебя искушения, но, если будешь переносить их мужественно, будет тебе союзником Бог, Который не пренебрегает уповающими на Него”».
Мы же, завершив здесь рассказ, хотя и неким образом выходящий за пределы повествования, но полезный, обратим перо к общим нашим отцам.
Царь Михаил, как мы сказали выше, хотя потом и отклонились в сторону, предпочел не иметь державу союзницей веры и по этой причине и по своему невежеству повелел каждому верить, как кто захочет. Впрочем, он не позволил [Col. 900] придерживающимся благочестивого поклонения иконам находиться в пределах Города. Наши преподобные отцы Феодор и Николай, простившись со всеми, кто окружал святейшего патриарха, ушли из Города и поселились в упомянутом выше городе Пруссе близ залива[2095]. Но когда обманщик народа Фома возмутил вселенную[2096], они опять по приказу правителя прибыли, хотя и против желания, в царственный город. И вскоре они, вновь покинув его, прибыли на прилегающий к Акриту полуостров, названный в честь великого мученика Трифона[2097], где наконец наступил конец жизни великого подвижника всеблаженного Феодора, в одиннадцатый день ноября месяца[2098] со славою отошедшего ко Господу. Блаженная же его [телесная] скиния, будучи перенесена на соседний остров, называемый Принкипо[2099], предается торжественному и благочестивому захоронению. Но о нем уже написали некоторые из священных таинников Церкви, изобразив [его жизнь] как некий общеполезный дар, соименный его благости.
Блистательный же столп Церкви Николай, осиротевший после смерти своего духовного родителя, пребывал подле его могилы, прибавляя один подвиг аскезы к другому и пот к поту, сокрушаясь ежедневно об утрате отца в мире сем. Тогда стали стекаться к нему туда многие из Византиды[2100], особенно из числа членов синклита, а также многие из окрестных мест, зная, что был он зерцалом приятным, изобилующим разнообразным блеском добродетелей. Он же, принимая их с прямотой сердца и обнимая с отеческой милостью, приносил каждому исцеление, будучи почитаем всеми как испытанный целитель душевных страданий и как Христов исповедник.
Когда же царь Михаил переселился в иной мир, а скипетр принял сын его Феофил[2101], вновь началась война против благочестивых и стали протягиваться к ним тяжелые бичи. [Col. 901] В то время воссияли у нас два светоча из земли моавитской[2102] и осветили Церковь Христову лучами догматов, считаясь у нас богоносными отцами; я имею в виду родных братьев Феодора и Феофана[2103], бывших единокровными также и по вере. Сей же отказавшийся делами своими дружить с Богом и потому неверно называемый Феофилом[2104], схватил их из-за того, что они поклонялись иконам Христа и почитали Его. После многочисленных пыток он нечестиво приказал совершить начертание у них на лицах, явив странное для мира и новое для людей зрелище.
В это время нашего отца Николая, гонимого из одного места в другое из-за господствующего мрака ереси, увидела некая благочестивая женщина и захотела приютить его, как новая сонамитянка великого Елисея (см. 4 Цар. 4). Близ Города с фракийской стороны приобрела она тихое поместье и предоставила его слуге Христову, сделав дело, сообразное своему имени, и дав ему вместе с поместьем в качестве великого дара исполненный милосердия мир (ибо звалась она Ириной[2105]). Итак, стал он жить там, опасаясь козней еретиков. Позднее она закрепила это имение, носящее название Фирмополь, за его собственным монастырем.
Когда же умер Феофил, вместе с ним была к жалкому концу приговорена и ересь – думаю, по заслугам. Когда его христолюбивая супруга Феодора вместе с сыном Михаилом, еще весьма юным, приняли царство ромеев[2106], нечестивый Иоанн[2107] получил в качестве начатка вечного суда отставку от здешних священных дел, а великий Мефодий[2108] принял кормило первосвященства. Тогда произошло при стечении богоносных отцов торжество Православия[2109], так что свет достиг пределов земли, а вся Церковь, как звездами, украсилась исповедниками Христовыми.
Тогда и общий наш отец, служитель Христов Навкратий[2110], покинув место ссылки, прибыл в Византий и, принятый царицей согласно достоинству его подвигов с большим почетом, при стечении всей священной братии в одном месте по ее просьбе принимает власть в чтимой Студийской обители, которую великий Феодор прежде вскормил многими трудами и сделал так, что она насчитывала без малого тысячу насельников. И вновь цветущей стала Христова паства, подобная некоему райскому саду, [Col. 904] предоставляя желающим богатый цветник добродетелей и благоухание Духа.
А отец наш Николай, во всех отношениях хлопоча о долгожданном после мук заключения любезном покое для себя и ежедневно о нем волнуясь, хотя и весьма сильно желал по закону дружбы проводить жизнь с братией, однако уступил лучшему, смирившись с тем, что всегда будет страдать в своем покое. Посему, по большей части пребывая в упомянутом прибежище, редко приходил он к здешним отцам.
В это время произошло всеславное и радостное перенесение исповедника и блаженного отца нашего Феодора с [острова] Принкипо в наш монастырь благодаря попечению благочестивейшей августы, великого архиерея[2111] и при стечении всей полноты Церкви[2112]. И был он положен со славой в двадцать шестой день января месяца рядом с дядей его по матери – божественным, достославным и богоносным Платоном, вместе с братом и архиереем Иосифом, справа, в восточной части храма Предтечи, там, где положены останки победоносных мучеников.
После того как окончил здешнюю жизнь поборник благочестия и проповедник Мефодий, а кормило первосвященника принял Игнатий[2113], поистине дивный подвижник Навкратий также скончался и упокоился в восемнадцатый день апреля месяца[2114], оставив своим преемником исповедника, много претерпевшего отца Николая. Он, поразмыслив об огромности чести и ее бремени, нося в себе присущую ему вершину добродетелей – смирение, переживал, сокрушаясь по поводу этого дела. Однако, повинуясь многочисленным уговорам отцов, принял он это утверждение, зная, что подлинное смирение – считать более важным, чем собственное желание, то, что признает важным большинство.
В течение трех лет весьма благопристойно делал он так, чтобы честной челн братии направлялся дуновениями Духа к восприятию добродетелей. Но поскольку сам он, как было сказано выше, как никто другой любил покой и стремился к этой желанной цели, то не был он уже способен противостоять натиску этих помышлений. И потому, рассказав отцам немного об этом, выдвинул он в конце концов вместо себя для них настоятеля по имени Софроний, украшенного саном пресвитера и запечатлевшего благодать призвания делами целомудрия. И как гласит молва о нем (поскольку часто слухи соответствуют простоте ума), сам блаженный ради неприхотливости слушателей тихо говорил про себя: «С тех пор как я облекся монашеской схимой, ни хлебом, ни вином, [Col. 905] ни какой-либо жирной пищей не насыщался я до полноты чрева».
Итак, оставив ему паству перед архиереем[2115], преподобный отец удалился и стал жить в вышеупомянутом подворье[2116] в Фирмополе. Ведь ему нравилось это место, но еще более он любил образ жизни, для которого оно было дано ему. Прославленный Софроний хорошо управлял обителью на протяжении четырех лет, обогатив дар проницательности благими деяниями, а третьего ноября отошел ко Господу[2117]. Любившие этого отца монахи, не будучи в силах возместить разлуку с блаженным Николаем, отправились в его уединенное местопребывание и вновь привлекли его к власти убеждением, ибо был он чадолюбив, и ввели его в монастырь, и отец ежедневно радовался чадам своим.
Но вот христолюбивая и всеблагочестивая царица, дарованная, согласно своему имени[2118], Христовой Церкви, удаляется из дворца своим сыном Михаилом, наконец переросшим детский лепет[2119]. Он, став царем, стал пользоваться дурными советами Варды, брата царицы, и оба они, облекшись один – самодержавной властью, а другой – достоинством кесаря, вопреки намерениям причинили подданным немалое смятение умов по причине противоборствующих мнений, сами оскорбляя Божьи законы. Один из них пренебрег матерью, а другой, сверх того, погрешил против самой природы, превратив сверхъестественное деяние в естественное. Взгляни, таким образом, на происшедшее: кесарь Варда, несчастный, вопреки закону совершил безумное деяние против ложа сына, став новым супругом собственной невестки и оказавшись разрушителем родственной пары[2120].
