Свт. Григорий Палама - СВТ. ГРИГОРИЙ ПАЛАМА. АНТИРРЕТИКИ ПРОТИВ АКИНДИНА.
ГЛАВА 6
Доказательство того, что Акиндин зовет двубожниками не только нас одних, но и богоносных отцов, и осудившую Варлаама церковь и империю.
14. Богословы называют свет божественного Преображения и божественностью и свидетельствуют, что он был видим глазами апостолов, и подтверждают его нетварность, из чего Акиндин заключил о «нетварной видимой божественности», а что она низшая — из того, что о сущности Божией богословствуется, что она превыше и неизреченного оного видения. Поскольку и в «Соборном томосе» записано, что боголюбивейший оный император председательствовавший тогда на соборе сказал: «Хоть и на толикую высоту созерцания взошли таинники Господни, [однако] увидели божественную благодать и славу, но не саму природу, подающую благодать. Ибо мы знаем ее, будучи научены божественными словами, непричаствуемой, непостижимой, незримой даже и для самих премирных и высочайших [ангельских] сил, как «не оставляющей никакого хотя бы даже следа постижения тем, кто после нее» [1252]» [1253]. Ибо и богословнейший Григорий, перечислив сперва некоторые из пророческих видений, затем тотчас прибавил: «Но ни сии, о которых слово, ни кто другой после них, не бысть в ипостаси [1254] и сущности Божи{стр. 277}ей, по написанному, ни природу Божию не видел и не выразил» [1255]. Итак, отсюда Акиндин и вывел «низшую божественность», как и Варлаам [делал похожие заключения] из того, что подобным же образом было сказано святыми; а [выражение] «по самой себе» — из того, что богоносный Дамаскин сказал: «Преображается Христос не то, чем не был восприняв, ни в то, чем Он не был, преложившись, но показуя Себя Своим ученикам тем, чем Он был» [1256]. Так что не только нам он приписывает это заблуждение, и не одних лишь нас называет нечестивыми и двубожными по причине него, но и много более — божественнейшего оного императора и восседавшего вместе с ним тогда и [во всем с ним] согласного патриарха, и заседавший при них и согласно голосовавший синклит, и весь священный сонм архиереев, и вообще всех, вокруг сидевших и стоявших, кроме самого Варлаама, который один остался несогласным, и еще более них — от века [бывших] боговдохновенных богословов, от [слов] которых, «Томос» таковые вещи представляет благочестиво и развернуто.
ГЛАВА 7
О том, что, слыша богоносцев, говорящих, что свет предмирный и явившийся на Фаворе — один и тот же свет, нужно было отойти от заблуждения и не думать, будто этот свет с горы получил начало, а он коварно пренебрегши ими, осуждает нас за то, что мы называем этот свет премирным.
15. Но давай рассмотрим и то, откуда он взял то самое, что мы называем пренебесным светом. [Итак] он слышал здесь великого Василия, говорящего о пренебесном свете, в котором все небесные воинства и которого верные ожидают в обетованиях благ [1257], и что «соделавшие достойное воздаяния имеют упокоение в премирном свете, о котором Соломон говорит: свет праведным всегда [1258], и апостол: благодаряще Бога и Отца, призвавшаго нас в причастие наследия святых во свете [1259]» [1260], и в показывающем наше единомыслие со святыми «Томосе» [прочитал слова] боговдохновенного Дамаскина, пишущего о божественном свете Господня преображения, что «на горе избранные из апостолов видят Просиявшего славой Своего Царствия, на Которого на небе ангелы неуклонно устремлять взор свой не могут» [1261], и «Это есть то, чего око не виде, и ухо не слыша, и на серд{стр. 278}це человеку не взыдоша [1262]: таким образом мы в будущем веке будем видеть Христа, сверкающего светом божественности» [1263]. «Свет этот побеждает всякую природу; это жизнь, победившая мир» [1264]. «Ибо слава показывается безначальная, постоянная и пребывающая вовеки (αίωνίζουσα)» [1265], «запредельная по отношению ко всему» [1266]. [Слышал] и Андрея, чудесного предстоятеля Критского, говорящего: «На горе Господь сверх всякой меры воссиял, будучи созерцаем Таким, Каким Он был и прежде, усовершившимися из [числа] учеников и истинно посвященными в высочайшие [таинства]» [1267], «ибо они, став, насколько это возможно, вне плоти и мира, [еще] здесь научились из того, что они испытали, тому, что относится к будущему состоянию» [1268], и что «все умопостигаемое устроение премирных будучи невещественно питаемо этим светом, полагает нагляднейшее свидетельство человеколюбия о нас Слова» [1269]. [Так же слышал] и Григория, прозванного от богословия, сказавшего: «На горе блистает и становится световиднее солнца, тайноводя к будущему [1270], ибо Он и придет, как я думаю, таким, каким Он был видим на горе учениками или каким Он показал Себя, когда божественность преодолела плотское» [1271]. И божественного Максима, учащего, что «для тех, кто может идти вслед за Христом, восходящим на высокую гору Своего Преображения, Он открывается во образе Божии [1272], в котором Он пребывал прежде бытия мира» [1273]. И Афанасия Великого, в точных выражениях объявляющего, что «не сущность Бога видят святые, но славу» [1274], и что «взошедший на небо Господь придет опять в природной славе, а не в благодати, как Он отчасти показал и на горе: ибо не по благодати Господь обладает этой славой» [1275]. И Дионисия, великого Божиего светильника [говорящего, что] так [же] озаряются все достигающие хри{стр. 279}стовидного и блаженнейшего удела (λήξεως) [1276] как [были озарены] при божественнейшем преображении ученики Господа [1277]. И самого Василия Великого, который говорит: «награда добродетели — стать богом и облистаться чистейшим светом, ибо таким образом праведницы просветятся (λάμψουσιν) [1278] яко солнце [1279]» [1280]. И Златоглаголивого отца: «Не просто [так] преобразился Христос, но чтобы мельком показать нам будущее [Свое] второе спасительное пришествие на облаках в свете с ангелами» [1281], и опять: «Он показал ученикам славу невидимого Его божиего Царствия: не настолько, насколько [великой] она была, но насколько могли вместить смотрящие (περιφέροντες) [1282] телесными очами» [1283]. [Итак] Акиндин, услышав всех святых, вместе говорящих так, понял, что одно и то же — предмирный, премирный и пренебесный свет, в котором ангельские чины и все небесные воинства имеют приличествующее себе состояние, и свет Господня преображения на горе, который и должен принять [в себя] сынов будущего века.
16. Значит, подобало ему с этого момента отложить нечестивое мнение, будто этот свет получил начало с горы (ибо как бы он тогда был предмирным?) и что он поэтому телесновидный, и материальный, и преграждается плотностью тела (ибо как бы он тогда был премирным и ангельским светом?), и что он тварный и чувственный (ибо как он был бы светом будущего века, когда, согласно богословам, не будет нужды в воздухе, свете, месте и тому подобном, но вместо всего для христовидных будет Бог?) [1284]; подобало, стало быть, ему с этого времени избавиться от заблуждения. А он, решив, что это говорившие так святые заблуждались, коварно их оставляет в стороне, а нас — вторящих им — преследует вместо них и через нас незаметно возводит обвинения на них, и всех, как он думает, полагает охваченными заблуждением. А на самом деле — это сам он, будучи страшно прельщен, показывает совершенно очевидным образом, что душа его исполнена всяческого нечестия и глупости. Ибо как не будет признаком крайнего безумия думать, будто свет, который [был] {стр. 280} прежде образования чувственного мира, является чувственным, материальным и телесновидным — прежде образованного из материи и самого бытия материи? Ибо как будет не таковым [свет], преграждаемый плотной оболочкой, и тем более — тончайшего тела, совершенно невозможно изложить, согласно его пониманию и толкованию, которым он пользуется, услышав от великого Василия то, что он произнес?
17. Как же и подобающим ангелам состоянием будет телесный, материальный и чувственный свет? Как же он тогда остается и радованием для них, и тем более — духовным: материальный — для нематериальных, телесный — для бестелесных, чувственный — для умных? Как тогда, будучи таковым, не будет и тленным он, существующий прежде образования тленного мира? Разве не сам он, сочиняющий и помышляющий таковые вещи, вполне очевидно прельщен и, более того, совершенно лишен способности мыслить? Как [может быть, что] ангелам, посылаемым за хотящих наследовати спасение [1285], не препятствует плотность небесной оболочки, а свету ангелов, «в котором все чины ангелов и все небесные воинства, и все, что есть именуемого или неименуемого из числа словесных природ и служебных духов, имеют подобающее себе состояние» [1286], мешает та же плотность, и он не проходит [через нее] к сущим на земле достойным и, по великому Дионисию, ангелоподражательно соединяющимся [1287] со светом? Неужели же и божественные ангелы, беспрепятственно проходя через ту оболочку, больше не пребывают во свете, но отпадают от оного света? И, похоже, Акиндин считает, что то, что посылаются к хотящим наследовати спасение его [спасения] служители, означает, что посылаемые [сами] отпали от оного света и спасения. Видите мерзость и развращенность его рассуждения?
