Епископ Каллист (Уэр) - Православная церковь
ВОПРОС: Можно ли допускать, что когда‑либо произошло или произойдет разделение Церкви или разделение Церквей?
ОТВЕТ: Ни в каком случае: от единой нераздельной Церкви в разное время отделялись или отпадали еретики и раскольники и чрез то переставали быть членами Церкви, а Церковь своего единства утратить не может согласно… словам Спасителя.
Конечно (добавляет более строгая группа), божественная благодать может активно действовать и среди многих неправославных, и если они искренни в своей любви к Богу, Бог, несомненно, помилует их. Однако в своем нынешнем состоянии они не могут считаться членами церкви. Те, кто сегодня трудится во имя христианского единства, часто не принимают во внимание эту ригористскую школу; но им не следует забывать, что сегодня такого мнения придерживаются православные, отличающиеся великой святостью и любовью к ближнему.
Веря, что их церковь есть истинная церковь, православные могут иметь в конечном счете лишь одно желание: чтобы все христиане примирились с православием. Однако не следует думать, будто православные требуют подчинения других христиан какому‑то единому центру власти и юрисдикции. Говоря словами о. Сергия Булгакова,«православие не хочет подчинения какой‑либо личности или группе; оно хочет понимания» [97]. Православная церковь есть семья братских церквей, децентрализованная по своей структуре; это значит, что отдельные общины могут быть интегрированы в православие, не утрачивая своей внутренней автономии. Православие желает единства в различии, а не единообразия, гармонии в свободе, а не поглощения. В Православной церкви есть место для множества разных культурных моделей, для множества разных видов богослужения и даже для множества разных систем внешней организации.
Но есть одна область, где расхождения недопустимы. Православие настаивает на единстве в вопросах веры. Прежде чем станет возможным единство среди христиан, должно осуществиться полное согласие в вере — таков базовый принцип православных христиан во всех их экуменических контактах. Важно единство именно веры, а не организации; обеспечить организационное единство за счет вероучения — все равно что выбросить ядро ореха и оставить его скорлупу. Православные не желают принимать участия в»минимальной»схеме объединения, которая обеспечивает согласие по немногим вопросам, а остальное предоставляет частному суждению каждой церкви. Возможно лишь одно основание для объединения: полнота веры. Но в то же время, как мы утверждали ранее, есть кардинальное различие между преданием и традициями, между существом веры и богословскими мнениями. Мы ищем единства в вере, а не во мнениях или обычаях.
Этот базовый принцип — никакого объединения без единства в вере — имеет важное следствие: пока не будет достигнуто единство в вере, не может быть общения в таинствах. Общение за Вечерей Господней (как полагают большинство православных) нельзя использовать как средство обеспечения единства в вере, напротив, оно должно быть следствием и венцом уже достигнутого единства. Православные отвергают концепцию»взаимного евхаристического общения»между раздельными христианскими группами и не признают никаких форм сакраментального братства вне полноты общения. Церкви либо имеют евхаристическое общение между собой, либо нет; промежуточного состояния быть не может. Часто думают, что Англиканская и Старо–католическая церкви общаются с Православной церковью, но в действительности это не так. Несмотря на наше глубокое сожаление о том, что мы не можем причащаться с другими христианами — англиканами и старо–католиками, римо–католиками и протестантами, — мы, православные, считаем, что сперва нужно разрешить серьезные доктринальные проблемы, и лишь после этого станет возможным евхаристическое общение.
Такова основополагающая православная позиция в том, что касается взаимного евхаристического общения. Однако на практике она уточняется разными путями. Православие не вполне единодушно в этом деликатном вопросе. Довольно небольшое, но значимое меньшинство считает, что официальная позиция их церкви касательно общения в таинствах чрезмерно жесткая. Они убеждены, что в условиях нынешнего продвижения к христианскому единству следует занять гораздо более открытую позицию, как это произошло за последние тридцать лет в римском католичестве и в англиканстве. Большинство православных не согласны с такой, более либеральной, позицией, но они, быть может, допустили бы отдельные исключения из общего запрещения, исходя не столько из»экуменических», сколько из личных и пастырских соображений. Фактически все православные церкви допускают так называемое»икономическое»взаимное общение [98], когда неправославные христиане, будучи отрезаны от таинств своей собственной Церкви, могут быть с особого разрешения допущены к причащению из рук православного священника. Но верно ли обратное? Может ли православный христианин при отсутствии поблизости православного прихода — а это часто случается на Западе — причаститься у неправославных? Большинство православных богословов отвечает: нет, это невозможно. Однако фактически такие причащения бывают, иногда с молчаливого, а то и с выраженного согласия православного епископа. Существует также проблема смешанных браков: та человеческая ситуация, когда разлучение перед алтарем особенно болезненно. В таком случае тоже может время от времени — разумеется, не регулярно — быть допущено взаимное общение поверх границ церквей. Но несмотря на гибкость подходов в особых случаях, большинство православных тем не менее настаивает на сохранении основного принципа: единство в вере должно предшествовать общению в таинствах.
Отношения православных с другими общинами:
возможности и проблемы
Нехалкидонские церкви. Думая об объединении, православные смотрят прежде всего не на Запад, а на своих соседей на Востоке, на восточных православных. Копты и другие нехалкидониты по своему историческому опыту, вероучению и духовности стоят к нам ближе, чем любая западная христианская конфессия. Из всех диалогов, которые ведет в настоящее время Православная церковь, именно диалог с нехалкидонитами наиболее результативен и ближе всего подводит к практическим результатам в ближайшем будущем.
Неофициальные консультации проводились в Ааргусе (Дания) в 1964 г. и в Бристоле (Англия) в 1967 г. На них присутствовали ведущие богословы с обеих сторон. Дальнейшие встречи состоялись в Женеве (1970) и в Аддис–Абебе (1971). Результаты оказались неожиданно положительными. Выяснилось, что по основному вопросу, послужившему исторической причиной разделения — а именно, вопросу о личности Христа, — фактически нет реальных расхождений. Расхождение, как было констатировано в Ааргусе, лежит исключительно на уровне фразеологии. В заключение делегаты заявили:«Мы признаём друг у друга единую православную веру Церкви… По существу христологического догмата мы нашли, что полностью согласны друг с другом». Как было заявлено на Бристольской консультации,«одни из нас утверждают две природы, две воли и два действия, ипостасно соединенные в Господе Иисусе Христе, другие утверждают единую богочеловеческую природу, волю и действие в том же самом Христе.
Но обе стороны говорят о соединении неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно [99]. Все четыре наречия принадлежат к нашей общей традиции. Они утверждают динамичное постоянство Божества и Человечества, вкупе со всеми их природными свойствами и способностями, в едином Христе».
За этими четырьмя неофициальными встречами последовал созыв официальной Совместной комиссии, представляющей обе христианские семьи. Комиссия собиралась в Женеве в 1985 г., в египетском монастыре св. Бишоя в 1989 г. и вновь в Женеве в 1990 г. Было подтверждено доктринальное согласие, достигнутое на неофициальных консультациях, и было предложено, чтобы обе стороны отозвали взаимные анафемы и осуждения, высказанные в прошлом. Трудности еще остаются, ибо с обеих сторон не все положительно воспринимают диалог: например, в Греции кое‑кто продолжает считать восточных христиан»еретиками–монофизитами», как и среди нехалкидонитов некоторые продолжают называть Халкидон и томос папы Льва»несторианством». Но официальная позиция православных и нехалкидонитов была ясно выражена на встрече 1989 г.:«Так как две семьи православных церквей не имеют евхаристического общения друг с другом, мы молимся Богу и уповаем на Него, дабы Он восстановил это общение'на основе апостольской веры нераздельной Церкви первых веков, которую мы исповедуем в нашем общем символе веры». Да свершится скорее это полное восстановление евхаристического общения![100]
Церковь Востока. Если был достигнут столь обнадеживающий прогресс в отношениях с нехалкидонитами, то нет ли возможности исцелить древнее разделение между православием и Церковью Востока (ассирийцами)? Разделение произошло скорее по историческим, нежели по доктринальным причинам — скорее из‑за утраты взаимных контактов, чем из‑за непосредственного богословского спора (хотя, разумеется, остается проблема Эфесского собора 431 г. и титула Богородица (Theotokos). Не пришло ли время примириться? Трудность в том, что сегодня ассирийцев очень мало из‑за резни, устроенной турками в 1915–1918 гг. Рассеявшись в чужих странах, а у себя на родине, в Иране и в Ираке, существуя в условиях многих ограничений, они не имеют богословов, которые могли бы выступать от их имени. Фактически частичное примирение между Православной церковью и Церковью Востока состоялось в 1898 г., когда Map Йонан из Урмии и многие из его паствы были приняты в общение Русской церковью [101]. В той ситуации ассирийцы, как видно, без труда приняли Theotokos. Несомненно, тогда сыграли свою роль политические факторы, но сегодня, столетие спустя, разве не может состояться новый акт объединения, свободный от давления мирских обстоятельств?
