Коллектив авторов - Богословие творения
210
И. Р. Шафаревич, «Математическое мышление и природа», в: Вопросы истории естествознания и техники, 1996, № 1, с. 79.
211
Для нас сегодня понятие закона кажется совершенно естественным, но в древности считалось, что все определяется волей – волей человека и волей Божьей. Пифагор же обнаружил математические законы, находящиеся на метауровне по отношению к тому, чем они управляют, и обладающие «объективной» реальностью. И открытие этих законов у Пифагора стало возможным благодаря возникновению «θеоретического» взгляда на мир, взгляда, позволяющего «приподняться» и заглянуть на метауровень.
212
Согласно преданию, донесенному до нас Ямвлихом («О пифагорейской жизни»), Дион Сиракузский по просьбе Платона за большие деньги купил для него у Филолая пифагорейские сочинения (см.: Фрагменты ранних греческих философов. Часть 1. От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики. М.: Наука, 1989, с. 147). По существу, платоновские идеи представляют собой философский эквивалент математических понятий.
213
У Платона материя – лишенный качеств субстрат, из которого оформляются все тела, и потому она идеально воспринимает образец, материя именуется «восприемницей» (ή ὐποδοχή – «вместилище», «хранилище») и кормилицей (τιθήνη), иногда – матерью (μητέρα) всего, что возникает в чувственном мире (Тимей, 49a, 50d, 52a-b, d). Со-единение отца-образца и матери-материи порождает их дитя Космос – промежуточную природу (Тимей, 50d). Обыгрываемая Платоном ассоциация материи с матерью укоренена в мифологической традиции и находит подтверждение в языке, – достаточно вспомнить близость лат. materia – «материя» и mater – «мать». Именно бескачественность материи обеспечивает ей возможность стать хорошей матери(ей)ю для воплощения идеальных прообразов: «Всегда воспринимая все, она никогда и никоим образом не усваивает никакой формы (μορφήν)» (Тимей, 50b-c), ибо «начало, которому предстояло вобрать в себя все роды вещей, само должно быть лишено каких-либо форм (εἰδῶν)» (Тимей, 50е). Таким образом, для Платона и платоников материя представала как начало небытия (см.: Т. Ю. Бородай, «Идея материи и античный дуализм», в: Три подхода к изучению культуры. Ред. Вяч. Вс. Иванов. М.: Издательство Московского университета, 1997, с. 75–92).
214
«С точки зрения классической языческой теологии “математические законы” <…> можно найти только там, где нет никакой материи», – утверждает А. Кожев (А. Кожев. «Христианское происхождение науки», в: А. Кожев, Атеизм и другие работы. М.: Праксис, 2006, с. 420).
215
Как подмечает А. П. Огурцов, «в математике полностью отсутствует понятие цели, поскольку она вообще не имеет дела с движением» (А. П. Огурцов. Дисциплинарная структура науки: ее генезис и обоснование / АН СССР. Ин-т истории естествознания и техники. Отв. ред. П. П. Гайденко. М.: Наука, 1988, с. 116), а физика – это именно наука о движении.
216
Греч. природа – φύσις происходит от глагола φύομαι, φύεσθαι – рождаться, произрастать, возникать; корень φύ– этимологически восходит к и. – евр. *bhеu-, *bhu– со значением пробиваться, прорастать, развертываться. Таким образом, природное – это органически целе-устремленное, самобытно про-из-растающее (см., напр.: И. Д. Рожанский. Развитие естествознания в эпоху античности. Ранняя греческая наука «о природе». М.: Наука, 1979, с. 65–114; В. М. Иллич-Свитыч. Опыт сравнения ностратических языков (семитохамитский, картвельский, индоевропейский, уральский, дравидийский, алтайский): Введение. Сравнительный словарь (b—Ķ). Под ред. с вступ. ст. В. А. Дыбо. Изд. 2-е, испр. М.: Едиториал УРСС, 2003, с. 184–185).
217
Как пишет П. П. Гайденко, «Платон и не считал, что он создает науку о природе – физику; все, что есть в его Тимее правдоподобного, обязано своим правдоподобием математике. А все, что в нем есть мифологического – от погружения в стихию иного, от материи» (П. П. Гайденко. Эволюция понятия науки. Становление и развитие первых научных программ. М.: Наука, 1980, с. 226).
218
«Если, как это утверждали верующие христиане, земное (человеческое) тело может быть “в то же время” телом Бога, следовательно, божественным телом, и если, как это мыслили ученые греки, божественные (небесные) тела правильно отражают вечные связи между математическими сущностями, ничто не препятствует более отысканию этих связей на этом свете, как и на небе», – писал Кожев (А. Кожев, «Христианское происхождение науки», в: А. Кожев, Атеизм и другие работы. М.: Праксис, 2006, с. 425).
219
«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. <…> И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины» (Ин 1:1,4).
220
См.: К. Копейкин, прот., «Наука и религия на рубеже III тысячелетия: противостояние или синергия», в: Журнал Московской патриархии, 2010, № 4, с. 72–80.
221
«Ты все расположил мерою, числом и весом» (Прем 11:21).
222
Именно в таком апокалиптическом смысле понимались слова книги пророка Даниила: «а ты, Даниил, сокрой слова сии и запечатай книгу сию до последнего времени; многие прочитают ее, и умножится ведение» (Дан 12:4), начертанные на титульном листе бэконовского «Великого восстановления наук»; там же был изображен корабль, проплывающий между двух колонн, символизирующих геркулесовы столпы. Столпы символически означают предел, которым ограничивался круг ойкумены – известных древним населенных земель. Образ корабля, покидающего пределы ограниченных геркулесовыми столпами земель вместе с латинской надписью Plus ultra – «Еще дальше» символически противопоставлялся средневековому лозунгу Ne plus ultra – «Дальше нельзя» и символизировал стремление к расширению границ человеческого разума, расширению границ Regnum hominis – «Царства человека». См.: Д. Л. Сапрыкин. Regnum hominis (Имперский проект Френсиса Бэкона). М.: Индрик, 2001, с. 55–57.
223
«Адаму же [Господь Бог] сказал: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься» (Быт 3:17–19).
224
«Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей» (Быт 2:19).
225
«И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать; сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город. Посему дано ему имя: Вавилон, ибо там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их Господь по всей земле» (Быт 11:6–9).
226
Как отмечает Д. Л. Сапрыкин, «главные мистические мотивы, лежащие в основании проекта “всеобщего восстановления…” <…> – идея преодоления последствий грехопадения – проклятия разделения языков (Быт 11:6–8) и проклятия труда (Быт 3:17–19) – посредством универсальной науки. Изобретения, найденные новой наукой, облегчают жизнь, тем самым избавляя от проклятия труда. А “универсальный язык” о котором мечтали Бэкон, Коменский и Лейбниц, – это язык Адама, утраченный после Вавилонского столпотворения. С этим замыслом преодоления “проклятия языков” также связаны и различные проекты, для которых характерно, с одной стороны, стремление к замирению научных “сект” и соединение их в единой науке, а с другой стороны, особый акцепт на идее “единства религии”. У Бэкона это соотносимо с политической установкой на единство суверенного монархического государства, а у Лейбница и Коменского – с проектом своего рода “новой унии” – экуменизма» (Д. Л. Сапрыкин, «Политико-теологический и юридический контекст ранней новоевропейской философии науки», в: Философия науки в историческом аспекте. Сборник статей в честь 85-летия Н. Ф. Овчинникова. СПб.: РХГИ; ИД СПбГУ, 2003, с. 68).
227
«Действительность, внутри которой движется и пытается оставаться сегодняшний человек, все больше определяется тем, что называется западноевропейской наукой <…> В западной части мира на протяжений веков ее истории наука развернула нигде более не встречающееся могущество и идет к тому, чтобы в конце концов наложить свою власть на весь земной шар», – писал М. Хайдеггер (М. Хайдеггер, «Наука и осмысление», в: М. Хайдеггер. Время и бытие: Статьи и выступления. М.: Республика, 1993, с. 239).
