Константин Зноско - Исторический очерк Церковной унии. Ее происхождение и характер
В 1272 г. Палеолог опять обратился со своими предложениями о соединении к папе Григорию X и старался склонить к тому Патриарха Иосифа и епископов, а они из боязни его жестокостей хотя с ним и соглашались, но внутренне были убеждены, что покушения императора останутся тщетными и Господь сохранит Церковь от напастей. В ответ на эти предложения папа в дружелюбных письмах к императору и Патриарху приглашал их прислать своих уполномоченных на Собор, который предполагался в Лионе.
Неотступно преследуя цель единения с Римом, хотя бы с отступлениями от православных догматов и канонов, император на одном из собраний по поводу предстоящего Собора стал склонять Патриарха и бывших с ним епископов к соединению Церквей угрозами, утверждая, что, по его мнению, учение Римской Церкви вполне приемлемо как не содержащее в себе ничего еретического. Когда же по повелению Патриарха с ответом на слова императора выступил ученый книгохранитель Векк и сказал, что бывают еретики по имени, которые не суть таковы внутренне, и бывают тайные еретики, еще не обличенные сим названием, каковы римляне, то раздраженный этими словами император распустил собрание, а Векка заключил в темницу. Затем, составив при помощи архидиакона Мелетиота писание, защищающее учение латинян, отправил его Патриарху, требуя от него ответа, тоже основанного на текстах Священного Писания. Патриарх с полным собранием духовенства опроверг это писание. Тогда император, зная какую ему великую поддержку может оказать своей ученостью Векк, освободил его из темницы и лестью и угрозами заставил его признать, что соединение возможно, если только латиняне исключат прибавление из Символа, и действовать в этом смысле на других. Между тем монах Иов, писавший ответ Патриарха, советовал ему разослать по всем верным окружное послание с клятвой, что он не хочет соединения с Римом на основах, высказанных императором, и таковое послание за подписями большинства епископов, кроме убоявшихся мщения императора, было разослано.
Полагая, что для воссоединения все нужное уже сделано, император уведомил папу, что немедленно отправит своих послов на Собор и что греки расположены к миру. Для извещения об этом папы он послал четырех доверенных ему лиц во главе с бывшим Константинопольским Патриархом Германом. Однако, опасаясь противодействий со стороны Патриарха Иосифа, император заблаговременно убедил его временно удалиться из палат своих, обещая при этом сохранить за ним титул и принадлежащие ему права в случае, если соединение Церквей удастся, в случае же неудачи — предоставит ему возможность возвратиться туда обратно (Флери. Кн. LXXXVI, гл. 31, 39, 40).
В то же время совратившийся Иоанн Векк убеждал епископов не противиться воле императора, но напрасно. Видя бессилие Векка, император еще раз созвал епископов и стал упрекать их в непокорности его власти такими словами: «Я стараюсь о мире только для того, чтобы избежать жестоких войн и пощадить кровь вашу, ничего не вводя вновь в Церкви. Условия с Римской Церковью ограничиваются тремя предметами: первенством, апелляциями и поминовением, которые все обращаются в ничто, если только внимательно рассудить о них. Ибо когда придет папа занимать первое место? Кто решится переплыть море и сделать столь дальний путь, чтобы защищать права свои? И, наконец, что за нужда поминать имя папы, когда Патриарх служит в Великой церкви? Сколько раз отцы наши делали подобные снисхождения, вы же ссоритесь и предаете нас анафеме, как будто мы хотим идти далее и совершенно изменить обычаи по примеру латинскому. Итак, пусть каждый скажет свое мнение, имея в виду общее благо».
Слыша такие укоры, епископы единодушно отвечали, что никто из них не проклинал императора и что им нельзя давать канонических решений без Патриарха. Спрошенные императором поодиночке, некоторые епископы отвергли все три предложения; другие же согласились на признание папского первенства и апелляции в той, однако, надежде, что это будет только на словах, а не на деле, но отказались поминать имя папы на молитве, дабы не иметь общения с изменившими Символ Веры. Великий же эконом Ксифилин бросился к ногам императора и умолял его отказаться от своих намерений устраивать дела внешние, дабы не возбудить войны внутренней, для государства самой опасной.
Тогда император стал требовать от епископов подписей в том, что они не будут ослушниками и противниками выработанных им условий для соединения Церквей, и для устрашения стал изгонять их из домов, якобы принадлежащих казне, и готовить корабли для рассылки их в заключение, в силу чего некоторые епископы из-за страха и принуждения покорились его воле. Напрасно весь клир умолял императора подождать, по крайней мере, возвращения послов с Лионского Собора; император был неумолим и объявил всех, которые не дадут своих подписей, государственными изменниками. А чтобы успокоить их совесть, он под страшной клятвой обещал, что, требуя признания папского первенства, апелляций и поминовения, и то только на словах, никого не принудит признавать что-либо большее. Этим он добился, что малодушные подписались, а твердых он изгнал. Так предварительно подготавливал Палеолог почву для признания его подданными унии в надежде, что таковую принесет ему Лионский Собор.
Глава V
ЛИОНСКИЙ СОБОР
С великими почестями встречены были западными отцами Лионского Собора посланные на Собор императором Палеологом представители: бывший Патриарх Константинопольский Герман, великий логофет Григорий и проч. С первых дней своего появления на Соборе они, по наказу Палеолога, стали выказывать верноподданнические чувства папе. На торжественной литургии в день апостолов Петра и Павла, которую совершал папа и на которой был прочитан Символ Веры с римским прибавлением, они не устыдились воспевать с латинянами похвальные стихи в честь папы — так велико было их желание поскорее угодить ему.
Шестого июля 1274 г. состоялось торжественное заседание Собора, и на нем папа объявил, что греки беспрекословно, без всяких оговорок подчинились Римскому престолу. «Мы писали к императору, — говорил папа Григорий X, — захочет ли он добровольно прийти в послушание наше, приняв исповедание римское? И он прислал к нам о том договориться. Милостию же Божией, государь сей, отложив всякое состязание, добровольно признал первенство и исповедание наше, и посланники его предстали к нам для изъявления согласия» (Флери. Кн. LXXXVI, гл. 43).
Папа говорил неправду, ибо, как видно из императорских грамот, читанных на Соборе, император, хотя и называл папу отцом всех христиан и Вселенским первосвятителем и клятвенно подтвердил посланное когда-то папой Климентом IV исповедание веры, однако требовал дозволения Восточной Церкви сохранить Символ без прибавления, равно и все обряды, бывшие до соединения, не противные соборным постановлениям и древним преданиям отцов. Затем прочитана была грамота к папе от лица представителей Православной Церкви, кстати сказать, составленная в сдержанном тоне. В ней епископы, называя Григория только великим и изрядным святителем апостольской кафедры, свидетельствовали о стараниях императора соединить Церкви, невзирая на сопротивление некоторых из них, и что Патриарх не согласился отступиться от своего мнения, за что и удален в монастырь, покуда по возвращении послов не согласится воздать должное почтение Римской кафедре.
Для большего скрепления союза Церквей великий логофет Григорий, заместитель на Соборе императора, выполнил вместо него присягу в том, что отрекается от разрыва и принимает исповедание Римской Церкви и ее первенство, с обещанием никогда не отступать от нее. По случаю такого торжества папа воспел «Тебе Бога хвалим...» и в кратких словах выразил свою радость. Затем на середину церкви выступили бывший Патриарх Герман и митрополит Никейский, и Герман повторил по-гречески произнесенный папой по-латыни Символ Веры с прибавлением «и от Сына» и, таким образом, нарушил волю самого императора и клятвенное обещание, данное им своим епископам. Чтобы усугубить торжество, папа приказал еще прочитать грамоты татарского хана в присутствии в храме его послов и тем закончил деяния Лионского Собора, не постеснявшись подчеркнуть одинаковое для него значение как соединения церковного с восточными христианами, так и единения политического с магометанами.
По возвращении послов с Собора, император, чтобы закрепить унию в Константинополе и найти себе в этом деле верного помощника, заключил Патриарха Иосифа в монастырь, а на место его возвел Иоанна Векка, чем возбудил великую смуту в Константинопольской Церкви. Напрасно Иоанн поражал непокорных анафемой — это только еще более усиливало против него вражду и ненависть к навязываемой им унии. Оправдывалось пророчество, высказанное Ксифилином императору, что введение унии вызовет в его империи внутреннюю войну, ибо против унии поднято было некоторыми греческими властителями оружие, и все царство его исполнилось смятения духовного и гражданского. Между тем папа постепенно налагал свою державную руку на Константинопольскую Церковь. Он отправил в Константинополь своих легатов с инструкцией во что бы ни стало добиться, чтобы греки читали Символ с прибавлением и чтобы император и все епископы со своим клиром дали каждый от себя клятвенное обещание, со своими подписями, в том, что они приняли исповедание веры по формуле папы Григория X и будут тверды в этом исповедании. Вместе с сим он советовал легатам осторожно, но хитро рекомендованными им мерами внушить императору мысль и желание иметь у себя постоянного папского легата, полного распорядителя делами Церкви.
