Константин Зноско - Исторический очерк Церковной унии. Ее происхождение и характер
Однако, несмотря на эти дружелюбные сношения, Иннокентий, лишь только пал Константинополь, изменил свою миролюбивую политику по отношению к Восточной Церкви и стал действовать насилием. Несмотря на осуждение крестоносцев за вероломное нападение на Константинополь, он не замедлил поставить на Константинопольскую кафедру своего латинского Патриарха при существовании законного Патриарха Иоанна Камитера. Между тем к крестоносцам он писал: «Вы предупредили все упреки, какие только можно сделать крестоносцам, потому что, не имея никакого права, ни власти над греками, без всякой причины отклонились от чистоты своего обета, завладев Константинополем, вместо того чтобы освободить опять Иерусалим. Но всего преступнее было то, что некоторые из вас, не щадя ни веры, ни возраста, ни пола, совершали всенародно всякие нечистоты, предавая насилию рабов, не только жен и вдовиц, но и дев и инокинь; не довольствуясь расхищением сокровищ царских и боярских, вы коснулись святотатными руками церковного достояния и расхитили алтари, утварь, престолы, иконы и мощи. Таким образом, греки не могут более решиться подчинить себя Римской Церкви, потому что они видят в латинах только преступления и дела тьмы, за которые их ненавидят, как псов».
Вот к чему в конце концов клонится осуждение папой крестоносцев. Не за вероломство и за мерзости греховные он исключительно укоряет их, а главным образом за то, что разрушили его надежду на подчинение власти его православного мира.
В конце своего письма Иннокентий даже оправдывает разгром Константинополя крестоносцами при условии, если только они выполнят и миссию обращения православных в свою веру. Так, он далее продолжает: «Поелику же судьбы Божии неисповедимы, мы не хотим легко судить сего дела, прежде нежели не известимся подробнее; ибо, может быть, греки праведно были наказаны за свои грехи неправедным вашим против них поступком, а Бог не оставит вас наградить праведно (sic!) за то, что вы были орудием Его мщения. Итак, отложив все сомнительные сии вопросы, долгом считаю отвечать вам решительно, чтобы вы удержали за собой и защищали землю, данную вам судом Божьим, надеясь со страхом, что Он простит вам прошедшее, если с правдой станете управлять своими подданными, сохраняя их в мире и согласуя с нашей верой». В окружном же послании своем к Западной Церкви Иннокентий еще определеннее заявляет, что «Господь, желая утешить Церковь Свою присоединением отделившихся, отнял владычество от греков надменных, суеверных и непокорных и предал оное латинянам, смиренным, благочестивым, православным и покорным» (Флери. Кн. LXXVI, гл. 13).
В таком же духе отвечает он и греческому императору Ласкарису, жаловавшемуся на неистовства латинян в Константинополе и на их вероломный поступок. Осуждая лицемерно перед ним латинян; он, однако, приводит некоторые оправдания в их защиту и в заключение убеждает Ласкариса покориться новому императору латинскому, потому что все сие случилось по суду Божию за непокорность греков Римскому престолу (ibid., гл. 26). Эти письма как нельзя лучше указывают на замысел Иннокентия наложить свою самодержавную руку на Восточную Церковь, который он надеялся привести в исполнение, пользуясь трагическим ее положением.
Во время существования на Востоке Латинской империи еще дважды предпринимались попытки к соединению Церквей. Попытки эти, однако, не были результатом пожеланий прийти к соглашению путем обоюдных уступок — инициатива их исходила от пап, а об уступках Рима не могло быть и речи.
В 1232 г. папа Григорий XI, посылая в Анатолию францисканских монахов для проповеди слова Божия между иноверными, поручил им войти в сношения с императором Иоанном Ватакисом и Патриархом Германом, жившим в Никее, по вопросу о соединении Церквей. По сему поводу, с согласия императора и Патриарха, происходили между православными и посланниками папы продолжительные прения об исхождении Св. Духа и опресноках, и они не окончились ничем положительным, так как обе стороны остались при своем мнении. По поводу этих прений Патриарх писал папе: «Исследуем подробно, кто виною разрыва: если это мы, то укажите нам зло и приложите врачевство; если латиняне, то не думаю, чтобы вы захотели по неведению или преступному притворству оставаться вне наследия Божия. Ибо всякий согласится, что существо раздора состоит в разноречии догматов, нарушении канонов и изменении обрядов, принятых нами от отцов наших, и все могут служить свидетелями, что мы простираем руки к миру, когда исследуется истина, дабы обоюдно не называть друг друга схизматиками. Много сильных повиновалось бы вам, если бы не страшились они тех неправедных насилий, какими обременяете своих подчиненных; от сего проистекают кровавые войны и опустошения городов, и заключения храмов, в коих прекращается Божественная Жертва. Недостает одного мученичества, но и оно недалеко, что могут засвидетельствовать ужасы латинян в Кипре» (Флери. Кн. LXXVI, гл. 26). И кардиналам писал он, «что все зло происходит от тиранства Римской Церкви, которая из матери сделалась мачехой и тем более порабощает Церкви, чем более ей покоряются» (ibid. Кн. LXXX, гл. 20). Вот неложный голос православного святителя, так метко определивший причины раскола между Церквами и наметивший папам пути церковного единения, и папа не оставляет послания Патриарха без ответа. Однако, вместо того чтобы ответить ему по существу, он только укоряет Греческую Церковь в том, что она, отделившись от Римской, сделалась рабой светской власти, через что якобы мало-помалу отстала от истинной веры и церковного порядка.
Такую же попытку встречаем мы и в 1254 г. По ходатайству дочери греческого императора, королевы венгерской Марии, и францисканцев, бывших послами на Востоке и действовавших по наказу папы, были отправлены императором Иоанном в Риме к папе Иннокентию IV архиепископы Сардийский Андроник и Кизичский Григорий для договоров о соединении Церквей. Они уступали папе все, что только могло согласоваться со Священным Писанием и соборными постановлениями относительно его первенства; себе же требовали возвращения Константинополя как патриаршего престола, на котором опять мог бы водвориться восточный Патриарх с присвоенными ему преимуществами, и удаления Патриарха латинского. За эту же уступку они потребовали также от папы, чтобы тот не оказывал помощи латинскому императору Балдуину в борьбе с греческим императором. На эти предложения папа ответил, что на Вселенском Соборе будет рассмотрено дело обоих государей — Иоанна и Балдуина, и тогда решится вопрос, кому из них должен принадлежать Константинополь; если же этот престольный город достанется грекам, то ничто не помешает пребыванию в нем двух Патриархов, ибо у каждого из них есть там свое стадо. Чтобы задобрить греческих посланцев, папа одарил их богатыми дарами и пообещал Константинопольской патриархии даровать множество привилегий. Таким образом, папа как будто и уступал Константинопольскому Патриарху часть власти, законно ему принадлежащей, но у него же похищенной. Странным также является признание папой права на совместительство двух Патриархов вопреки всяким каноническим нормам. Смерть папы и императора, последовавшая в том же 1254 г., прервала дальнейшие сношения по унийному вопросу.
Глава IV
ИМПЕРАТОР МИХАИЛ ПАЛЕОЛОГ И ЕГО НАСИЛЬСТВЕННЫЕ ПОПЫТКИ К ВОССОЕДИНЕНИЮ
После смерти греческого императора Иоанна Ватакиса престолом его малолетнего сына незаконно овладел Михаил Палеолог. Дабы лишить своего соперника возможности возвратить отнятый престол, Палеолог ослепил его, за что и был подвергнут Патриархом Арсением церковному отлучению. То же подтвердил и преемник Арсения Герман, и только пять лет спустя духовник его Иосиф, поставленный на престол патриарший, после многих совещаний снял с него отлучение. Такая твердость Патриархов по отношению к Палеологу вызвала в последнем ненависть не только к ним, но и к самой Церкви. Проявленная жестокость Палеолога к своему сопернику свидетельствует о его зверском и необузданном характере, готовом при достижении известных целей руководствоваться не общим благом, а личными интересами, проявление коих он впоследствии обнаружил и при своих попытках к воссоединению Церквей.
В 1261 г. Палеологу удалось отнять Константинополь у латинян, но, чувствуя свой престол нетвердым и опасаясь изгнанного из Константинополя императора Балдуина, он обратился к папе Урбану IV с грамотой будто под предлогом соединения Церквей, а на самом деле с целью получения от него поддержки в борьбе за престол. Между прочим он писал папе: «Удивляюсь, что вы отлучили от Церкви генуезцев ради заключенного ими со мной мира и что, содержа первую степень между епископами, предпочитаете кровопролитие миру между христианами, каковы генуезцы и греки. Поскольку нельзя исправить прошедшего, предупредим будущее. Вам бы, как отцу нашему, должно было предварить нас, но я первый предлагаю мир и не касаюсь теперь догматов и обрядов, что можно будет легко устроить после». Папа отвечал Палеологу, что он с радостью принимает его мирные предложения, но не может дать разрешения латинским князьям оказать помощь грекам, пока греки не подчинятся Римскому престолу. В целях предложенного Палеологом соединения, папа Урбан в 1263 г. отправил к нему четырех францисканских монахов для соглашения о вере, но преемник Урбана Климент IV остался недоволен присланным к нему исповеданием Михаила, так как оно, выражая православные взгляды, было не согласно с нововведениями латинскими. Ввиду сего папа препроводил императору полное исповедание Римской Церкви, содержащее в себе подробное изложение догматов, таинств, а главное — учения о папском главенстве, заключив его такими словами: «Мы не намерены подвергать веру сию новым испытаниям, почему излагаем ее просто, без всяких доказательств и посылаем к вам с нашими избранными нунциями, с коими можете прислать также своих мудрейших, и обещаем, если нужно, созвать Собор для утверждения союза» (Флери. Кн. LXXXV, гл. 55). Попытка папы навязать православным свое исповедание не удалась.
