Марта Финли - Материнство Элси
— А я говорю, что только трус побоится ступить на этот мост, — сказал Герберт, оставив без внимания последнее замечание Эдди. — Предположим, он сломается, и ты упадешь. В худшем случае, ты окунешься в воду.
— Здесь глубоко, господин Герберт, и вы можете утонуть! — сказал дядюшка Джо. — Или может одно из бревен упадет на вас и сломает вам ногу или спину.
Они уже подошли к мосту.
— Он стоит очень высоко над водой, — сказал Гарри, — а лодки поблизости нет. Я боюсь ступать на него.
— Трус! — с презрением сказал его брат. — Ты тоже боишься, Эд?
— Да, я боюсь быть непослушным своему папе, потому что это — то же самое, что быть непослушным Богу.
— А разве отец когда-нибудь сказал тебе хоть слово о том, что ты не можешь пройти по этому мосту?
— Нет, но он говорил никогда не подвергать себя опасности понапрасну. Это ничего не даст ни мне, ни кому-то другому.
— Хорошо, что я не такой трус! — пробормотал Герберт, не торопясь ступая на мост.
Двое других мальчиков, затаив дыхание, с дрожью наблюдали за его движениями, а дядюшка Джо, тем временем, начал озираться в поисках каких-либо средств для спасения, в том случае, если парень упадет в воду.
Герберт осторожно прошел по гнилым балкам до середины моста, а затем остановился, оглянулся на своих товарищей и, сняв кепи, помахал им над головой.
— Ура! Я уже здесь. А вы боялись. Ну, и кто был прав на этот раз?
Затем, склонившись над низкими перилами, он воскликнул:
— Ух ты! Видели бы вы какая здесь рыба. Такая большая! Давайте, ребята, идите сюда!
Но в этот момент непрочные перила с громким треском сломались, и с диким криком о помощи Герберт кувыркнулся вниз головой, громко плюхнулся в поток и сразу же исчез под водой.
— Ох, он утонет! Он утонет! — пронзительно закричал Гарри, заламывая руки, в то время как Эдди начал кричать о помощи.
— Бегите к дому, господин Эд, и разыщите несколько парней, чтобы они помогли нам вытащить его, — сказал дядюшка Джо, подбегая к краю потока со старой удочкой, которую нашел в траве на берегу.
Но тут мимо него прыгнул какой-то черный объект и, как только Герберт показался на поверхности, схватил парня за воротник пиджака и, удерживая его голову над водой, потащил к берегу.
— Молодец, Бруно! Храбрый парень! Хороший пес! — раздался рядом голос, обернувшись на который, дядюшка Джо увидел, что рядом стоит мистер Дейли.
Отделившись от своих радостных спутников, священник пришел сюда с книгой в руках в поисках какого-нибудь уединенного места. Вместе с дядюшкой Джо он помог псу вытащить Герберта на берег и положить парня на траву.
Падение ошеломило Герберта, но теперь он пришел в себя.
— Я не ранен, — сказал он, открывая глаза. — Но не рассказывайте маме. Она до смерти испугается.
— Мы постараемся оградить ее от волнения, но я надеюсь, это послужит вам хорошим уроком, юный сэр, и в следующий раз вы не будете настолько безрассудны, — сказал мистер Дейли.
— Может, в следующий раз он не будет думать, что старики такие глупые, — отметил дядюшка Джо. — Благословен Господь, что он не утонул!
Из дома прибежали мужчины и мальчики, неся с собой плащи и шали, чтобы закутать в них до нитки промокшего парня. Они хотели понести Герберта на руках, но он этому решительно воспротивился, заявив, что вполне способен идти как и все другие.
— Пусть идет. Это поможет ему не замерзнуть, учитывая то, что он будет завернут, — сказал мистер Дейли, набрасывая на плечи парня плащ и тщательно укутывая его.
Как гласит пословица, «дурные вести не стоят на месте». Бледная и дрожащая от испуга Миссис Каррингтон встретила их на пороге и заключила своего мальчика в объятия, не способная говорить от избытка чувств.
— Не переживай, мама, — сказал Герберт. — Я только окунулся в воду, и все.
— Но это еще не все. Ты можешь умереть от переохлаждения, — сказала она. — У нас здесь нет сухой одежды.
В этот момент к месту событий подошла остальная группа.
— Давайте разведем костер и подвесим над ним Герберта, чтобы высушить его, — сказал пожилой мистер Динсмор с мрачной улыбкой.
— А еще лучше — мокрую одежду, а его тем временем завернем в плащи и шали, — предложила бабушка Герберта. — Дамы, давайте вернемся на лужайку и предоставим разобраться с этим делом его дяде.
Герберт испортил себе праздник, поскольку весь остаток экскурсии провел в доме. Он не смог присоединиться к другим ни на пикнике, который вскоре был развернут под деревом на лужайке, ни в последовавших играх. Парню пришлось праздно проводить время на тюфяке у камина, и единственным его развлечением были его собственные мысли и наблюдение за слугами, которые, впрочем, закончив свою работу, тоже ушли в поисках забав.
Большую часть послеобеденного времени джентльмены провели за рыбалкой на том самом потоке, в который из-за своей глупости и заносчивости плюхнулся Герберт.
У Эдди была собственная маленькая удочка, и он сидел с ней на бревне рядом с отцом немного поодаль от других рыбаков, терпеливо ожидая клева. Мистер Травилла уже вытащил несколько рыбин на траву, но приманка Эдди явно никого не привлекала.
Он уже устал тихо сидеть в одном положении и, подобравшись ближе к отцу, прошептал:
— Папа, я устал и хочу кое о чем у тебя спросить. Как ты думаешь, рыба услышит, если я буду говорить тихо?
— Наверное, нет. Попробуй, если хочешь, — ответил мистер Травилла, глядя на сына немного удивленно.
— Спасибо, папа. Так вот, Герберт сказал, что только трус побоится ступить на тот мост. Как ты думаешь, папа, он был прав?
— Нет, мой мальчик. Если бы ты ступил на мост ради того, чтобы над тобой не смеялись или не называли трусом, то ты проявил бы большой недостаток истинной смелости. Смелый мужчина или мальчик — этот тот, кто отваживается поступать правильно, невзирая на последствия.
— Но папа, а что было бы, если бы ты был рядом и сказал, что я могу это сделать, если захочу?
— Это очень маловероятно, сынок.
— Хорошо, а если бы я был взрослым и мог поступать, как захочу?
— У мужчин не меньше прав делать, что им вздумается, чем у мальчиков. Они должны повиноваться Богу. Если они исполняют Его волю, то могут поступать так, как считают правильным, точно так же как и ты, если тебе нравится быть хорошим и послушным.
— Папа, я не понимаю. Разве Бог не сказал, что мы не должны ходить в опасных местах?
— Он говорит: «Не убей». Мы не имеем права убивать себя и подвергать себя риску ради забавы или для того, чтобы нас сочли храбрыми и проворными.
— А если бы кому-то угрожала опасность, и он нуждался в нашей помощи, чтобы не быть раненым или не умереть?
— Тогда совсем другое дело. Рисковать своей жизнью и здоровьем ради спасения других — это мужественно, благородно и правильно.
— Значит в таком случае, я могу подвергать себя опасности?
— Да, сынок. Иисус положил Свою жизнь ради спасения других, и Он во всем должен быть для нас примером.
На плечи мистера Травиллы и Эдди мягко легли чьи-то руки, и нежный голос произнес:
— Пусть мой мальчик прислушивается к наставлениям своего отца в этом и во всем остальном.
— Женушка! — сказал мистер Травилла, поворачиваясь, чтобы взглянуть в склоненное над ними милое лицо.
— Да, мамочка, я так и сделаю, — сказал Эдвард-младший.
— Не пора ли отправляться домой? — спросила Элси. — Дети уже устали.
— Да, солнце уже садится.
Компания высадилась на берег за считанные минуты. Все были не в таком бурном настроении, как утром (хотя и не менее радостным) и меньше расположены к разговорам, однако сердце каждого было наполнено тихой, мирной удовлетворенностью.
Они добрались до Вайемида без каких-либо происшествий, и с большим аппетитом приняли участие в ожидающем их ужине, после чего младшие дети с радостью отправились спать.
Вернувшись из детской в гостиную, Элси обнаружила там свою тезку-дочь, которая сидела у окна и молча рассматривала красивый ландшафт, спящий в лунном свете.
Взглянув с улыбкой на севшую рядом маму, девочка обняла ее за талию.
— Красиво, правда, мама? Смотри как воды нашего озерка сверкают под луной, будто расправленное серебро! И посмотри на поля, рощи и холмы! Как очаровательно они выглядят в этом мягком свете.
— Да, дорогая. Именно об этом ты думала, когда сидела здесь одна?
— Да, мама, и о том как добр Бог, что даровал нам этот милый дом и добрых папу и маму, которые заботятся о нас. Так приятно возвращаться домой. Я радовалась этому все время, пока мы плыли на лодке сегодня вечером. И еще о том радостном времени, когда мы будем забраны в еще более чудесный дом, приготовленный для нас Иисусом.
— Да дарует нам Бог попасть туда! — сказала мама с чувством. — Это — жажда моего сердца и молитва к Богу обо всех моих близких, особенно о детях. «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его».
