Мартин Бубер - Хасидские предания
правила, которым с того момента все должны были следовать.
Равви Шмелке тоже попросили это сделать, но он постоянно
откладывал это дело. Он довольно долго изучал каждого по
отдельности члена своей конгрегации и ничего не записывал
в книгу. Время шло, а равви все изучал и изучал людей, живших
в Никольсбурге, и не записывал никаких новых правил. Наконец
ему дали понять, что их ожидание затянулось. Тогда равви
Шмелке пошел туда, где лежала хроника, и записал в ней Десять
заповедей.
СЕМЬ МИРСКИХ НАУК
Когда равви Шмелке стал равом в Никольсбурге, первые семь
суббот он рассказывал на проповедях о семи мирских науках, по
одной в каждую субботу. С каждой неделей община все больше
удивлялась странным темам проповедей, но никто не решался
задавать цадику вопросы. В восьмую же субботу равви Шмелке
начал свою проповедь такими словами: "Я долго не понимал
слов Соломона: "Лучше слушать обличения от мудрого, нежели
слушать песню глупых". Почему не сказано просто: "нежели
песню глупых?" На самом деле смысл таков: лучше слушать
обличения от мудрого, который слышал и понял песню глупцов,
то есть семь мирских наук, которые по сравнению с Торой
- песня глупых. Иному человеку глупые мирские "мудрецы"
могут сказать: "Легко тебе презирать нашу мудрость, ведь ты не
изведал ее сладости! Ибо если бы ты познал ее, то не помышлял
бы ни о чем другом!" Но тот, кто много трудился над семью
мирскими науками, и проник в самую их сердцевину, и избрал
в конце концов мудрость Торы - если такой человек восклицает:
"Суета сует!", никто не сможет обличить его".
МЕССИЯ И МОЛЯЩИЕСЯ
В первый день Нового года равви Шмелке пошел в Дом
Молитвы до того, как протрубили в бараний рог, и стал молить-
ся со слезами на глазах: "Увы! Владыка мира! Все люди плачутся
Тебе, но чего стоят все их завывания! Они не думают ни о чем
другом, кроме своих собственных нужд, они не думают об изгна-
нии Твоей славы!" На следующий день он снова пришел в Дом
Молитвы перед тем, как протрубили в бараний рог, и снова стал
плакать, говоря: "Сказано в первой книге Самуила: "Почему не
пришел сын Иессея* есть хлеб ни вчера, ни сегодня?" Почему не
пришел царь Мессия ни вчера, в первый день Нового года, ни
сегодня, во второй день? Потому что сегодня, как и вчера, все
молитвы людей были только о хлебе и об удовлетворении своих
телесных потребностей!"
СЛЕЗЫ ИСАВА
В другой раз равви Шмелке сказал: "В мидраше сказано:
"Мессия, сын Давида, не придет, пока не высохнут слезы Иса-
ва"*. Значит, сыны Израиля, дети Божьи, день и ночь просящие
о милости, стенают напрасно, пока плачут и сыны Исава? Но
"слезы Исава" - это не слезы, что льют другие народы, а вы не
льете; это слезы, которые льют все люди, когда просят и молят
о чем-либо только для самих себя. Воистину не придет Мессия,
сын Давида, пока не высохнут такие слезы и пока вы не станете
плакать лишь о возвращении из изгнания Божественного Присут-
ствия (Шехины)".
ПРОПОВЕДЬ НА ЙОМ-КИПУР
Накануне Йом-Кипура равви Шмелке из Никольсбурга об-
лачился в молитвенное одеяние и вошел в синагогу. Идя к Ков-
чегу, он громко произнес слова Писания: "...ибо в этот день для
тебя совершится искупление, чтобы очистить тебя"; после этого
он привел из Мишны* слова равви Акибы*: "Перед Кем ты
просишь об искуплении и Кто очищает тебя: Отец твой Небес-
ный". У всех присутствовавших при этом на глазах навернулись
слезы.
Стоя у ковчега, равви Шмелке сказал: "Братья сердца моего,
вы должны знать, что основа обращения к Богу - это принесение
Ему в жертву своей жизни. Ибо мы потомки Авраама, принес-
шего свою жизнь в жертву блаженному Имени и позволившего
ввергнуть себя в печь испытания; ибо мы потомки Исаака, при-
несшего в жертву свою жизнь и возложившего главу свою на
жертвенный камень, - они, патриархи, несомненно, ходатайству-
ют за нас перед нашим Отцом Небесным в этот святой и грозный
день суда. И да последуем мы их путями и станем подражать их
деяниям: да будет позволено и нам принести в жертву наши
жизни ради Его благословенного Имени. Да соединимся мы
с Его всемогущим Именем, да освятим* Его ревностной любо-
вью, да сделаем Его своей целью и да произнесем все вместе:
"Слушай, Израиль!" И, плача, все люди сказали: "Слушай, Изра-
иль! Господь наш Бог, Господь един".
Затем равви Шмелке продолжил свою проповедь: "Дорогие
братья, теперь, когда мы удостоились соединиться в великой
любви с Его Именем и освятиться Им, когда принесли в жертву
Ему свои жизни и очистили свои сердца для служения Богу и для
страха Божьего, мы должны также соединить и свои души. Все
души исходят из единого корня, все они высечены из трона Его
великолепия, все они - часть Бога, сущего на Небесах. Да будем
мы едины также и на земле, чтобы ветви были подобны корню.
Итак, теперь, очистившись, мы должны соединить свои души.
Воспримем заповедь: "Возлюби ближнего своего, как самого
себя". Все люди громко повторили: "Возлюби ближнего своего,
как самого себя". Равви Шмелке продолжил: "Теперь, когда мы
удостоились соединиться с Его Великим Именем и объединить
свои души, которые являются частью Бога, сущего на Небесах,
предоставим священной Торе ходатайствовать за нас перед От-
цом нашим Небесным. Хотя Бог даровал Тору всем народам
и всем языкам, мы одни восприняли ее, восклицая: "Все, что
Господь сказал, мы сделаем!" - и только после этого говоря:
"Мы слышим". И Тора должным образом просит Отца нашего
Небесного о милосердии и милости к нам в этот святой и гроз-
ный день суда". И равви Шмелке отворил врата Ковчега.
Затем, перед отворенным Ковчегом, он произнес исповедание
греха, и все люди повторили его вслед за ним слово в слово, и,
делая это, они рыдали. Затем равви Шмелке взял свитки, поднял
их над головой и рассказал своей конгрегации о грехах человека.
В заключение он произнес такие слова: "Вам следует знать, что
плач, совершенный нами в этот день, не будет искренним, если он
полон уныния, ибо Божественное Присутствие (Шехина) не коре-
нится в отягощенных печалями сердцах, но лишь в сердцах,
радостных от исполнения заповедей. И нет радости более вели-
кой, чем радость этого дня, дарующего нам возможность изгнать
из своих сердец все злые побуждения и через силу обращения
приблизиться к Отцу нашему Небесному, распахивающему свои
объятия для всех, кто обращается к Нему. Так что все слезы,
пролитые нами в этот день, должны стать слезами радости, как
сказано: "Служите Господу со страхом и радуйтесь с трепетом"*.
СОН
Равви Шмелке не любил надолго прерывать свои занятия
и поэтому всегда спал сидя, положив голову на стол. В руке он
держал маленькую свечку, которая будила его в назначенное
время, когда догорала и пламя обжигало ему руку. Когда равви
Элимелек посетил равви Шмелке и понял, какая в этом человеке
сокрыта святость, он приготовил ему постель и с большим
трудом уговорил равви Шмелке прилечь и поспать хотя бы
немного. Затем равви Элимелек наглухо закрыл ставнями окна.
Так Шмелке спал, покуда не наступило утро. С первыми лучами
солнца он поднялся, не испытывая никаких угрызений совести за
то, что так долго спал, поскольку все его существо было полно
энергии и сияло, словно солнце. Затем равви Шмелке отправился
в Дом Молитвы, где, как обычно, молился перед конгрегацией;
людям же, слышавшим его, казалось, что ничего похожего они от
него никогда не слышали. Они были ошеломлены и восхищены
силой святости, которую он являл в то утро. Когда равви Шмел-
ке читал стихи о переходе через Красное море, все подобрали
подолы своих одежд, боясь, что их замочит соленая пена. Позд-
нее равви Шмелке признался равви Элимелеку: "Раньше я и не
догадывался, что Богу можно служить даже сном".
СТУК
В Апте в синагоге был служитель, обязанностью которого
было ходить по городу с молотком и стучать в дверь каждого
еврейского дома, чтобы люди приходили молиться, учиться или
петь псалмы. Стучал он так умело, что спящие, даже среди ночи,
сразу просыпались и, быстро одевшись, спешили в Дом Молит-
вы. Когда этот человек стучал своим молотком, сердца людей
вторили его стуку. Служитель синагоги в Апте обрел этот дар
еще мальчиком, когда всем своим сердцем, постоянно бодрству-
ющим и полным преданности, служил в Никольсбурге равви
Шмелке.
ЧИСТЕНЬКИЕ
Несколько вольномыслящих из Никольсбурга спорили как-то
с равви Шмелке. "Но ты не станешь отрицать, - сказали они
