KnigaRead.com/

Андрей Кураев - Лекции

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Андрей Кураев, "Лекции" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Или я завишу от того, что выше меня?…


Так или иначе, любой человек скажет: «Да, я завишу». Вопрос — в другом: то, от чего я завишу, имеет человеческий смысл или нет? Моя зависимость от этого, этой реальности, она наполняет мою жизнь смыслом или, наоборот, крадёт его? Ведь согласитесь, если я завишу всего лишь навсего от материальных законов вселенной, а у этих законов самих по себе нет никакой цели и нет никакого смысла, в таком случае моя зависимость от бессмысленной вселенной не наделяет мою жизнь смыслом… Не может наделить. Если я всего лишь частица бессмысленного мироздания, то есть такого мироздания, у которого нет сознательной цели его эволюции, его истории, трагедии, в таком случае, если всё это целое не обладает смыслом, оно и мне, своей ничтожной частичке, не может уделить этот смысл…


Или же есть некий замысел, который к чему‑то меня ведёт? И тогда цель жизни становится совершенно иной: попробовать понять, а что это за замысел, могу ли я ему соответствовать? Здесь и другой вопрос тогда становится: хорошо, а если этот замысел есть, можно ли назвать этот замысел человечным? Этот замысел благой или нет? Добрый или нет? Потому что вдруг мы не более чем (не знаю там) «подопытные кролики» — может быть, на нас оттачиваются некие сюжетные интриги, сюжетные ходы, выдумываемые неким безумным детективщиком, который пишет такую всегалактическую мыльную оперу с бесконечным числом серий?


Так вот… для того, чтобы человек был уверен «моя жизнь достойна человека», «моя жизнь в конце её будет увенчана обретением чего‑то, к чему всё, что было в моей жизни, было подготовкой», я должен быть уверен не просто в том, что этот замысел есть — я должен быть уверен, что тот, кто его замыслил, неравнодушен ко мне, по–хорошему неравнодушен, то есть любит меня.


Вот вы знаете, я не могу сказать, что вселенная, галактика, млечный путь смогли доказать свою любовь к людям. Я не могу сказать, что карма любит людей — не любит, как известно, карма просто действует автоматически и справедливо.


А вот Бог… любит Он людей или нет? Но об этом у нас будет разговор ближе к страстной седмице: о том, до какого предела, чем Он доказал, что Он есть любовь…


Видите ли, человек в состоянии претерпеть любую боль. Но только при одном условии: если он уверен, что эта боль кончается, что однажды она прекратится и прекратится она, разрешится она чем‑то достойным, чем‑то радостным. Так, женщина прекрасно знает, что её ждёт на родовом ложе. Но она идёт, потому что знает, что та радость, которая её ждёт по ту сторону этой боли… ну она оправдает эту боль, искупит её. Человек готов терпеть боль на операционном ложе, но только при одном условии: если он уверен, что та сталь, что вгрызается в его тело, находится в руках не садиста, не убийцы, а врача… Потому что чисто физиологически боль одинакова, когда скальпель качается в тело, взрезая его, и когда это делает нож преступника, но восприятие человеком этой боли будет разное. И человек готов претерпеть боль, причиняемую ему, если он уверен, что однажды эта боль прекратится и она разрешатся радостью


Знаете, между прочим, что такое ад? Ад — это та боль, в которой нет смысла. Почему в аде нет смысла, в этой боли? А потому что эта боль — вечная… Вот это самое страшное слово — «вечная». Понимаете, вечность (мы уже в самом начале лекции об этом говорили) не есть нагромождение времён и веков друг на друга. Вечность не есть бесконечная последовательность рельсов, в которой каждое столетие лежит отдельной шпалой, и мы громыхаем по этим рельсам, перекатываясь из одного столетия в другое. Нет. Вечность — это то, что над шпалами. Вечность — это то, что над временем. Там времени нет. И ангел, показывающий Иоанну Богослову картины апокалипсиса, даёт ему страшную клятву: «Вот: времени больше не будет. А мир останется. Как было в начале времён». Когда мы открываем первую страницу Библии, то читаем:


В начале создал Бог небо и землю.

Земля была безвидна и пуста.

Дух Божий носился над водами…


А затем:


Сказал Бог: «Да будет свет», —

И стало так.

Был вечер, и было утро –

День один…


Смотрите, что здесь важно, в этом рассказе? Что вначале возникает мир. Потом — время. Это особый разговор, вы просто поймите, вот «в начале» — первые слова Библии — имеет не временной смысл, а, если хотите, антологический или, грубо говоря, пространственный. Потому что наречие «вначале» может быть обстоятельством места, а может быть обстоятельством времени. Мы можем сказать: «Вначале я пошёл в кино». А можем сказать: «Вначале улицы стоит кинотеатр». Так вот, «В начале создал Бог землю и небо» всегда в православной традиции понималось, что не в первую очередь «Бог создал небо и землю», а в неком начале (en erte), в логосе, в разуме Своём Бог создал небо и землю. Сначала возникает некий замысел мироздания, а потом этот замысел развёртывается во временом потоке. Так вот, сначала создаётся замысел, потом (не хронологически «потом», а логически «потом») создаётся некая аморфная масса материи, эта вот бездна, на которой витал Дух Божий, а затем она разрывается — и в неё врывается время, врываются процессы…


Физики тоже знают, что для описания далеко не каждого физического процесса необходимо ввести параметр времени. То есть, есть такие грани нашего, даже материального мироздания, при описании которых временной параметр не должен учитываться. Так вот… и в конце времён такой станет и вся система бытия…


Мир — будет. Бог — будет. Люди — будут. А времени не будет… Мир начал быть прежде времени — и он будет после времени.


Так вот, то, что находится по ту сторону времени, это и есть вечность. И вот там: или вечная радость пребывания в Боге — радостное соучастие в Божием бессмертии, или же то, что называется «вечные муки» — ад… Это ощущение, состояние пленённости Богом. О том же говорится апостолом Павлом: «Тогда, когда времени больше не будет, Бог будет всяческое во всём». Если Бог — всё во всём, где ад? Ответ может быть только один: в Боге же. И поэтому можно вспомнить слова Григория Богослова, который говорил (если дерзнуть своими словами передать его мысль): «Свет Божественной любви и огонь ада — это одна и та же энергия, но воспринимаемая по–разному: тем, кто научился любить, свет Божией любви в радость; тем, кто не приучил свою душу к любви, он будет в муку. Вокруг Бог, а в моей душе — пустота…». То есть, ад не вне человека — ад внутри меня.


Есть такая очень глубокая мысль в христианской традиции: «врата ада заперты изнутри». Ад — это не концлагерь, в котором Бог запирает людей, а это темница, в которой человек сам запирает себя. У преподобного Аввы Дорофея есть такое описание: «Попробуй, уйди в свою келью, запрись в ней. И просиди в ней хотя бы три дня, без книг, без бесед, без молитвы и даже без пения псалмов — попробуй побыть хотя бы три дня в состоянии, когда ничто извне не проникает в твою душу. И ты увидишь, как начнут терзать тебя твои же собственные страсти. Твои собственные грехи…».


Так вот… там, где нет времени, там воцаряется вечность:


В чём застану — в том и сужу.


— слова Христа.


Человек выбирает себе образ вечности: или такой, или иной. Там времени больше не будет. Так вот, ад страшен тем, что, поскольку там нет времени, там ничего не происходит — это вечный тупичок. Человек, находящийся в аду, как «Рассеянный с улицы Бассеинной», который сел в вагончик, который никуда не едет. Там времени нет. Нет движения. Он никуда не доедет. Там может быть довольно комфортно, в этом вагончике — там, может быть, даже не будут бегать какие‑нибудь дантевские чудища, которые будут терзать щипцами и сыпать угольями голову. Может быть, та боль, которая там будет испытываться, не страшнее той боли, которую мы испытываем у дантиста. Ужас в другом: что боль у дантиста, во–первых, избирается нами добровольно, и, во–вторых, мы надеемся, что однажды она кончится. А здесь этого нет: здесь только то, что вдруг ворвалось в нашу душу, потому что только это, оказывается, мы вынашивали — и это никогда не кончится. Страдание, которое не освящается (не освящается и не освещается) никаким смыслом, оно не разрешится ни во что иное. И вот поэтому у Григория Богослова и у преподобного Исаака Сирина ад — это, прежде всего, ужас раскаяния. Подчёркиваю — ужас раскаяния…

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*