Андрей Кураев - Лекции
Но Бог предрасполагает или, как это называется на церковном языке, промышляет — Он ведёт нас по нашей жизни. И в этом смысле Он знает будущее, потому что Он желает его. А, может быть, это будущее есть каким‑то образом — и тогда Бог тоже его знает.
Вот традиционный ответ как раз христианской философии будет вторым. Эта мысль звучала так: мы же говорим, что Бог вездесущ, а если Он вездесущ, то Он вездесущ не только в пространстве, но и во времени. И вот в этом смысле очень многие христианские писатели говорили так: Бог ничего не предвидит — Бог видит. Потому что для Него нет разницы между настоящим, прошлым и будущим — всё это одинаково открыто для Его взора. И это связано с тем, что Бог не находится во времени: Он пронизывает Собою время, но Сам Он пребывает в вечности — вне времени, над временем… И поэтому те различия, которые есть в нашем восприятии мира (наше восприятие мира обязательно происходит во времени, и в нашей психологии, в нашей речи всегда различается прошлое, настоящее и будущее)… но у Бога иной глаз, иной ум.
Мои мысли не ваши мысли — Мои пути не ваши пути…
Это было сказано Богом ещё ветхозаветным пророком.
И в этом случае, если мы принимаем такую позицию, то её можно резюмировать словами Сергия Булгакова, который говорил так: «Вечность как бы опрозрачнивает время…». То есть Бог вечен, и надвременным взглядом Он смотрит на наш четырёхмерный мир и Он видит всё происходящее в нём: для Его взгляда временной параметр есть, скажем, не более чем один из пространственных. И то, что мы воспринимаем как временные процессы, для Него это всё — нечто вечно данное, то есть существующее пред Его вечным взором.
Но здесь возникает другой вопрос: а если Бог знает будущее, в таком случае можно ли что‑то в будущем изменить? Или скажем иначе: а как вообще может Бог знать будущее?
Понимаете, дело в том, что для античной мысли «знать нечто» — значит, понять причины, которые необходимым образом привели к этому следствию, именно этому результату. И поэтому фраза «Бог знает всё» для античного философа имела своим следствием «значит, ничто не имеет свободы», потому что если Бог знает всё, значит, Он знает все механизмы, которые привели к тому, что это появилось. Тогда свободы и нет, а максимум, что есть, это временное, ограниченное человеческое неведение: человек не знает причин своих действий, причин действий иных людей, поэтому человек есть иллюзия свободы, которую он будет преодолевать по мере того, как он будет приближаться к Божественному совершенству.
Вот вопрос: можно ли обладать знанием не необходимых процессов? Можно ли знать свободу? Можно ли предвидеть свободу?
Вот это очень серьёзный вопрос. И в христианстве ответ на него скорее будет исходить… я не говорю, что он уже сформулирован, но он, наверное, будет идти по такой линии: возможно причинение через свободу. Бог видит следствия, которые произойдут, но эти следствия произойдут потому, что они были избранны человеческой свободой. И вот Господь видит именно следствия, хотя, впрочем, Он знает и тайны движения человеческой души (в отличие от людей, в отличие от ангелов или бесов).
В общем, здесь некоторые вопросы есть. Но и плацдармы, исходя из которых человечество смогло бы их решить, тоже есть.
Но, конечно же, обычно человека не эти вопросы интересуют. Совсем другой вопрос: если Бог знает всё, то… что такое я сам? Если Бог всеведущ, если Бог знает концы всех вещей, то имеет ли смысл моя жизнь, мой выбор, моя свобода? Если сюжет книги уже написан, если финал уже известен — для каждого из нас, для каждой пылинки во вселенной, — какая разница… действительно ли есть свобода этих самых пылинок? Вот вопрос… есть воля Бога, а есть моя свобода — как их совместить?…
© дьякон Андрей Кураев
© записано Chemarlik
О промысле Божием и сущности зла. Часть 2
Один западный мыслитель сказал: «Что такое христианство? Это набор противоречий, связанных между собою любовью…».
В опыте любого человека бывает, что он видит или одну грань этого сложного клубка, или другую. Вот смотрит человек на свою жизнь и думает: «Это я сам себе создавал те обстоятельства, в которых я сегодня оказался». Проходит какое‑то время, и он видит ту же самую ситуацию как‑то иначе: «Промысел Божий был в том, что я оказался в этой ситуации».
Обычно ощущение своей свободы и своей деятельности (ответственности) спроецировано вперёд. А ощущение действия Бога, ощущение мудрости промысла возникает обычно, когда человек оглядывается назад. Правдиво и то, и другое восприятие. Одно и то же событие человек может воспринимать как нечто, «что я сделал сам», а может воспринимать это же событие, этот же поступок как то, что дал ему Бог. Итог был выражен очень хорошо Фомой Аквинским — он дал чисто практический совет, как выйти из этой ситуации: «Ты молись так, как если бы всё зависело только от Бога. А действуй так, как если бы всё зависело только от тебя». То есть нельзя вспоминать о промысле Божием для того, чтобы оправдать собственную лень. Но и напротив: нельзя предаваться чрезмерному оптимизму настолько, чтобы заглушить всякую возможность для действия Божия в твоём мире.
Так как же на уровне философском и богословском найти рациональный выход из той проблемы, которая всем нам знакома? Если Бог знает всё, то что означает моя свобода?
И традиционный ответ (можно вспомнить Иоанна Богослова, можно вспомнить Златоуста, Григория Богослова, Иоанна Домаскина) был такой: Бог уподобляется царю, который сидит на трибуне стадиона и наблюдает бои (борцы борются где‑то на арене). И всё, что делают эти борцы, Он знает и видит. Но взгляд Царя не влияет на сами эти события и не отменяет саму эту борьбу. Не взгляд Царя и не Сам Царь оказываются непосредственной причиной того, что некто победил, а некто пал. Значит, возможно такое наблюдение извне, которое само по себе, самим фактом своего знания, не мешает тому, что участники событий предоставлены самим себе.
Преподобный Иоанн Домаскин это резюмировал так: «Бог всё предвидит, но не всё предопределяет». Он предвидит человеческие дела, но не предопределяет их. В конце концов, даже если вы видите меня, это не означает, что ваш взгляд определяет то, что я говорю, то, что я скажу, скажем, через минуту. Так же и взгляд Бога: на них глядит — хранит их свободу, но не отменяет её.
Что означает этот догмат о всеведении Бога? Зачем он нам нужен?
Это не отвлечённая философская теорема («Раз уж мы мыслим абсолютное бытие, то мы должны его мыслить обладающим абсолютным знанием…» и так далее) — эти «игрушки» оставим философам. А для обычного человеческого сердца (да и разума тоже) важно другое: важно ощущение того, что то, что ты делаешь, оно имеет некую ценность и смысл в глазах вечности. Вот у Гётте есть такая строчка, он говорит: «Я поднял глаза, чтобы увидеть, видят ли меня…». Видят ли меня, различают ли меня с высоты вечности — оттуда.
Давайте проведём такое сопоставление: очень многие люди, которые считают себя материалистами, атеистами, они говорят: «Мы в промысел Божий не верим. Это всё такой догмат, который лишает человека его свободы. А мы настаиваем на высоком достоинстве человека, на том, что он свободен, независим» и так далее…
Это очень интересные такие страницы: читаешь их когда, вроде всё убедительно, достойно, высоко, морально. А пролистаешь эти же книжки чуть–чуть подальше — и оказывается, что у этих же авторов совершенно другое встречается о человеке: оказывается, что человек — это часть природы, что человек подчинён законам природы, подчинён законам общества («жить в обществе и быть свободным от общества нельзя»).
Так вот, в чём главный вопрос: любая философская система, любой человек признаёт зависимость человека от чего‑то. Вопрос в одном только — от чего? В чьих руках последняя, крайняя, глубинная зависимость человека?
Завишу ли я от своего прошлого? Завишу ли я от того, что ниже меня: от физических законов, то есть от тех законов, которые лишены смысла, нравственности, сознания?
Или я завишу от того, что выше меня?…
Так или иначе, любой человек скажет: «Да, я завишу». Вопрос — в другом: то, от чего я завишу, имеет человеческий смысл или нет? Моя зависимость от этого, этой реальности, она наполняет мою жизнь смыслом или, наоборот, крадёт его? Ведь согласитесь, если я завишу всего лишь навсего от материальных законов вселенной, а у этих законов самих по себе нет никакой цели и нет никакого смысла, в таком случае моя зависимость от бессмысленной вселенной не наделяет мою жизнь смыслом… Не может наделить. Если я всего лишь частица бессмысленного мироздания, то есть такого мироздания, у которого нет сознательной цели его эволюции, его истории, трагедии, в таком случае, если всё это целое не обладает смыслом, оно и мне, своей ничтожной частичке, не может уделить этот смысл…
