Самир Сельманович - Это все о Боге История мусульманина атеиста иудея христианина
Иисус назвал единственную причину следовать за ним; она была вплетена во все его слова и поступки[89]. Спустя двадцать четыре года я мог бы обобщить его коммерческий довод так: «Следуйте за мной, и вы будете счастливы — или не будете. Следуйте за мной, и вы обретете силу — или не обретете. Следуйте за мной, и у вас прибавится друзей — или не прибавится. Следуйте за мной, и вы узнаете ответы — или не узнаете. Следуйте за мной, и вы будете жить лучше — или не будете. Если вы последуете за мной, возможно, по всем своим меркам вы будете жить хуже. И все–таки следуйте за мной. Потому что за то, что я предлагаю, не жаль отдать все, что имеешь: вы научитесь любить по–настоящему».
Вы научитесь любить по–настоящему.
Эта короткая цепочка слов лишь кажется простой.
Требуется время, чтобы красота этого предложения наконец проникла в наше существо. Когда вы всестороннее рассмотрите его, когда начнете сопоставлять с другими предложениями в жизни, с прочими сокровищами и жемчужинами, с иными пунктами назначения, вы начнете понимать, что с ним не сравнится ничто в этом мире.
Это и есть ответ, который я нашел, сокровище и жемчужина, которым посвятил жизнь. Вот что я испытал в неприметной церквушке и почему решил следовать за Иисусом так, как велит христианский гимн — не оглядываясь.
Запутавшиеся в картах
Сохранить жемчужину религии можно лишь одним способом — с помощью самой жизни.
Было время, когда мы, священники, словно одержимые, строили планы для нашей паствы и стремились направить ее к достижению наших целей. Нам требовалось немало дней, чтобы все обсудить, месяцев — чтобы разработать стратегии, лет — для осуществления планов. В то время я научился представлять себе мою церковную общину в виде людского стада, окруженного гигантской резиновой лентой. Я считал, что без перспектив и четко сформулированной миссии, вокруг которых мы могли бы сплотиться, вся наша энергия просто рассеется внутри системы и пропадет впустую. Лента могла растягиваться и сокращаться, но мы все вместе никуда не двигались, потому что все стремились в разные стороны. Вот почему мы, священники, так старательно разрабатывали планы. Мы составляли карты и вкладывали их в руки подопечных.
В этом случае мы исходили из предположения, что жизнь — преимущественно хаос, который следует обуздать. Людей надо отвлечь от «жизни как таковой» и занять делами и целями наших религиозных организаций. Естественной личной и общественной жизни не стоит доверять, для них обеих надо создать новую среду. Чтобы все мы двигались в одном и том же направлении и не тратили попусту энергию, нам пришлось просить людей оставить «жизнь как таковую» и вести себя соответственно предписаниям организации — посещать богослужения, групповые встречи, вести разъяснительную работу и участвовать в бесчисленных программах.
Царство Божье, о котором говорил Иисус, находилось вне досягаемости для наших людей там, где были они, но стоило нам возглавить их, и оно вполне могло приблизиться.
Многие люди, особенно в странах Запада, всю жизнь собирают подобные карты. Чтобы объяснить какие–либо человеческие впечатления, выяснить смысл, поставить цели, мы обращаемся к нужной карте, сравниваем наши карты и спорим, какая из них точнее. При этом многие из нас остаются вне «жизни как таковой». Прогулка по ландшафту жизни становится роскошью, которую мы не можем себе позволить. Мы путаемся в картах.
Пути прокладываются при ходьбе, а когда мы все время только и делаем, что изучаем карты, мы перестаем ходить. И наоборот, Иисус — как и большинство других основателей мировых религий — учил образу жизни, образу бытия, указывал пути движения по самому ландшафту.
Недостаток карт заключается в том, что предмет их внимания — пункт назначения, и мы начинаем жить ради места и времени, в которых окажемся в будущем. Жизнь утрачивает свою непосредственность.
Путешествие — это и есть место назначения. Время от времени я слышу, как люди реагируют на то, что воспринимают как клише, и утверждают, что романтизировать путешествие — это неправильно. «Путешествие без цели не стоит того, чтобы в него отправляться! У нас должны быть карты, чтобы мы пришли куда–нибудь! Что толку в путешествии, если оно приводит туда, куда тебе не надо? Мы стремимся к вечности с Богом. Вот наше место назначения!»
Но в вечности нет такого понятия, как прибытие. Если мы планируем прибыть куда–нибудь, значит, мы не готовы к бесконечному времени. Нынешняя жизнь и жизнь предстоящая — части одного и того же целого. Даллас Уиллард пишет:
«Я всецело убежден, что Бог пустит на небеса всех, кто, по его продуманному мнению, выдержит это. Но "выдержать" может оказаться гораздо труднее, чем думается тем, кто вынес представления о небесах из популярных фильмов или популярных проповедей. Возможно, жар небес обжигает сильнее, чем совсем другой огонь… Широко распространено мнение, будто бы пройдя через смерть, человеческая натура преображается… Просто верить достаточно, чтобы «справиться». Но мне так и не удалось найти в духовной традиции или психологической реальности основание для подобных предположений»[90].
Уиллард показывает, каким образом жизнь, которой мы живем, и грядущая жизнь могут быть частями одного и того же путешествия. Его ландшафт, панорама и есть место назначения. Бог здесь, на этом ландшафте. Жемчужина доступна здесь и сейчас, в «жизни как таковой». Мы можем научиться любить реальную жизнь, которой сейчас располагаем. Сколько миллиардов лет нам понадобится прожить, прежде чем мы поймем, что уже прибыли туда, где можно отыскать жемчужину?
Среда любви — жизнь, а не религия и не богословие. Следовательно, единственные карты, которые стоит иметь, — отправляющие нас на ландшафт жизни. Более того, люди, умеющие по–настоящему любить, — наши проводники и олицетворение истории, убеждений и ценностей христианства, независимо от того, есть ли у них в руках христианская карта.
Еще давно в одном телевизионном ток–шоу я видел, как известный христианин и известный атеист пришли к единому мнению, что прежде всего важно быть хорошим человеком, а уж потом христианином, атеистом и так далее. Затем ведущий объявил, что в эфире есть звонок, и довольно взвинченный голос принялся утверждать, что «христианство — это прежде всего благодать. В христианстве ничего не сказано насчет того, что надо быть хорошим человеком». Последнее заявление буквально припечатало аудиторию. Но и ведущий, и атеист сочувственно отнеслись к звонившему, который сохранял самообладание с явным трудом.
Да, христианство имеет прямое отношение к благодати, и она, по моему убеждению, великолепна, но «в христианстве ничего не сказано насчет того, что надо быть хорошим человеком»?
Вероятно, этот человек выразил мысль, которую я мог бы высказать о христианстве сам. Но когда я услышал ее из чужих уст, да еще произнесенную во всеуслышание, мне показалось, будто меня придавила рука Божья. У меня заколотилось сердце и покатились слезы. Этот зритель, наверняка благонамеренный христианин, взял в руки карту с инструкциями, как добраться до небес, и совсем забыл, что христианство имеет отношение в первую очередь к самой жизни, к этой жизни, на этой земле.
Эта картография уже нанесла слишком большой ущерб религии.
Мир переполнили карты.
Люди ищут не тех, кто покажет им, как сбежать от жизни: они заняты поисками опытных спутников и сообществ, которые помогут им шагать по жизненному ландшафту.
Более радостная весть
Неумение описать религию в выражениях, способных пленить воображение как верующих, так и неверующих, — широко распространенная проблема, особенно в странах Запада. & современном христианстве, если взять для примера мою религию, чувствуется какое–то бессилие, и это бессилие непосредственно относится к неспособности религии вновь представить себе ответ на вопрос «что даст мне следование за Иисусом?» Для слишком многих христиан ответ однозначен — «рай». Награду мы получим после того, как оставим известный нам ландшафт жизни. Обещание жизни на небесах нередко утешает страдающих и обездоленных на земле, но рай без способности любить будет лишь продолжением страданий и несправедливости в вечности.
Будет ли христианство и впредь определять себя в соответствии с комплектом карт, уводящих отсюда, или развернется, найдет себе дело наряду со всеми, кто готов стремиться к добру и благодати среди жизненного ландшафта? Уйдет ли религия в глухую оборону и будет твердить, что жизнь, имеющая характер вечной, возможна только в другом мире, или же вернется в этот мир как партнер и ученик, распространяющий благо независимо от границ?
Ничто не определяет нынешние границы христианства лучше выражения «благая весть» — перевода греческого слова «евангелион» из Нового Завета. При однобоком восприятии можно предположить, что «благая весть» — это новость о том, что верующие когда–нибудь попадут в другое место. В настоящее время мы осознаем то, что было уже давно очевидно тем, кто смотрел на христианство со стороны. Вершина нашего эгоцентризма — доходящее до одержимости стремление после смерти попасть в рай ценой уничтожения в этом мире Божьей жизни. Земля — зал ожидания, истинная жизнь будет обретена позднее и в другом месте.
