Сергей Желудков - Литургические заметки
...Вы полагаете, что единственно правильный путь — это возвращение назад, по-видимому, к эпохе поздней Византии. Не смея вступать в неравный спор, я хотел все же заметить, что именно из Византии получили мы в наследство наше явно чрезмерное молитвенное многословие. В Византии Евхаристия закрыта была от народа, и никакого чувства меры не видно в том, что главная часть литургии у нас скомкана, а третьестепенные расширены. И культ деспота-архиерея мы получили из Византии... Правда, оттуда же мы получили и непревзойденные образцы христианской поэзии. Наше литургическое наследие можно наглядно изобразить как кладовую, где драгоценные иконы мирового значения сохраняются и не различаются среди бездарных стилизаций. Хотелось бы в первую очередь на этих драгоценностях сосредоточиться, их обновить в художественном исполнении, а все остальное сократить, в частности, совсем упразднить всякое наше дьяческое чтение. Библейские псалмы, вернее, их избранные, только избранные стихи и отрывки, конечно, заслуживают исполнения в пении. А если в пении, то почему бы также и не во струнах и органе?... Но нельзя предусмотреть все будущие пути развития церковного искусства. Так или иначе, поиски ли новых форм, реставрация ли древностей — ни то, ни другое в наших условиях практически невозможно. Пока не будет восстановлена истинная церковность, конечно, не может быть и речи о возрождении церковной культуры.
Тем не менее мы можем и должны хотя бы в одиноких размышлениях в частной переписке духовно готовиться к будущему возрождению церковного Христианства. В этом плане разрешите обратиться к вам с вопросами большого принципиального значения.
1. Понятны трудности, с которыми связано современное истолкование предания о Вознесении Господнем. Тем более удивительно, что совсем недавно Римская церковь приняла новый догмат о Вознесении Божией Матери. Интересно знать — как это формулировано и комментировано, и не поможет ли это и нам в истолковании предания о Вознесении Господнем.
2. Не стану входить в подробности, передаю общее впечатление от наших церковных служб на Успение Пресвятыя Богородицы. Мне представляется, что самые древние песнопения основной службы Успения, равно как и уставное «Слово» св. Андрея Критского, ничего не говорят о телесном Вознесении. Но вся позднейшая служба, т. е. чин Погребения, представляющий переложение службы Великой Субботы, прямо говорит о Воскресении и Вознесении Богоматери. В основу этой службы положено известное предание: апостол Фома прилетает с трехдневным опозданием, просит открыть гроб — но тело Богоматери исчезло... Это и называется Воскресением:
«Почто радость со слезами,
Богопроповедницы, растворяете?
Пришел Близнец, свыше вразумляем,
приглашаше апостолом:
видите вы пояс и уразумейте,
Дева воскресе от гроба»...
Пояс — какая-то подробность предания, доказывающая Воскресение. Сразу сделаю вам чистосердечное признание: предание это представляется мне очень сомнительным, а чин Погребения — совершенно недостойным сочинительством. Не имея возможности основательно проверить это непосредственное впечатление, я только всегда всячески уклонялся от участия в чине Погребения Божией Матери. И в этом предании, и в этой службе я чувствую нечто унизительное для нашей святыни.
Какова же действительная древность и надежность упомянутого предания? Когда составлена служба? Не было ли в церковной литературе дискуссии о подлинности предания, о ценности службы?..»
«...Мне очень близки ваши мысли относительно чина Погребения Богородицы. Я всегда считал и считаю, что этого чина не следовало бы вводить в обиход. Мне представляется совершенно непонятным благожелательное отношение к этому чину митрополита Филарета Дроздова, который сам переводил его с греческого языка. Чин этот первоначально предназначался для Успенского богослужения в Гефсимании и как будто имел служить средством противодействия влияниям тамошних католических богослужений на православных богомольцев. Чин этот всем своим тоном и духом резко отличается от уставного Богослужения, положенного на день Успения Пресвятыя Богородицы. Самую мысль приспособления к празднику Успения песнопений Великой Пятницы и Великой Субботы считаю порочной и недопустимой; а новые песнопения — непригодными по содержанию и бездарными по форме. У меня нет под рукой этого чина. Но чего стоит хотя бы такое обращение: «Увы, мне, сладчайшая Мариам!» Оказывается, в единственном числе говорит здесь о себе... «лик апостольский». А сколько там нюансов сомнительных даже с догматической точки зрения! Кстати, известно ли вам, что один ныне здравствующий архиерей составил чин Погребения архиерейского с «Непорочными», похожими на великосубботние. Там имеются, например, такие слова: «Архиерею, како умиравши!»
Новые детали архиерейского Богослужения, про которые вы спрашиваете, это протодиаконcкий поклон на великой ектений в начале литургии при упоминании имени архиерея, поклон не Господу, к Которому должна быть обращена молитва, а самому архиерею, за которого молимся (дурно понятый «долг вежливости»); взаимные поклоны друг другу «иподиаконов», несущих дикирий и трикирий; две протодиаконские огромные свечи при каждении храма (вместо одной); таскание жезла впереди архиерея по всему храму (жезлоносец должен оставаться у кафедры)...
Пользуясь тем, что письмо еще не отослано, хочу восполнить перечень тех мелких деталей архиерейской службы, которые мне представляются в той или иной мере неудачными:
Стояние диакона «бочком» во время вел. ектений на литургии (опять нововведение по соображению «вежливости»).
Отсутствие примикирия-священосца, что особенно бросается в глаза при всякого рода входах и выходах»...
Торчание жезлоносца прямо против архиерея во время «Призри с небесе, Боже» и во время других благословений.
«Карусельное» расположение участников каждения во время каждения тетрапода, плащаницы и т. п.
Каждение на полиелее в алтаре без участия «иподиаконов», которые почему-то «дожидаются» на солее возвращения архиерея и диакона из алтаря...
Неимоверное замедление ритма «Аксиос», особенно при архиерейской хиротинии. Новохиротонисуемый архиерей с каждой принадлежностью своего сана обходит всех архиереев по очереди и земным поклоном испрашивает у каждого отдельного благословения на ее возложение.
Хиротония архиерея через возложение малого омофора, который к тому же снимается буквально через две минуты. Старообрядческие архиереи, кажется, вообще не употребляют малого омофора, а обычный омофор не "отлагают" ни разу за всю литургию.........
«...Очень благодарен вам за краткий отзыв о чине Погребения Пресвятыя Богородицы. Кстати, мне подумалось: ну, а если бы вот сами вы стали епископом — решились ли бы вы отменить это новшество в епархии или даже только у себя в соборе? Вряд ли. Собственно, беда-то отнюдь не в факте появления нового чина, а в его порочном копировании Великой Субботы и в его неприемлемых текстах. Чин Погребения Божией Матери воображается мне не траурным, а светлым, «голубым», без сомнительных преданий, с евангельскими воспоминаниями Ея святого Материнства, с идеей желанной, радостной кончины... Но сотворить такой чин мы не умеем, а запретить чин непригодный не смеем — и приходится нам пока что утешать себя хоть тем, что народ все равно не понимает этих забракованных текстов.
Благодарю вас и за перечень новшеств, которые вы заметили в архиерейской службе за последние десятилетия. Со стороны покажется, что мы занимаемся пустяками, а между тем эти мелочи интересно характеризуют литургическое «творчество» последнего времени и в общем-то подтверждают вашу мысль, что ничего хорошего ожидать здесь пока не приходится. Но должен заметить, что в некоторых замечаниях вы несправедливы. — «Торчание» жезлоносца перед архиереем просто не было раньше заметно, потому что это был мальчик и стоял он в таких случаях ниже амвона. — «Карусельное» расположение участников кругового каждения красиво и возникает совершенно естественно; а как же иначе? — Иподиаконы (почему-то вы пишете это слово в кавычках) остаются теперь на солее во время каждения алтаря потому, что не имеют священного права входить во святые врата и обходить вокруг престола. — Ношение перед архиереем жезла (символа епископской власти) имеет не только идейное, но и практическое значение — приготовляет процессии путь, раздвигая народ. Ведь носим же мы на Великом входе архиерейскую «шапку», как называет митру славянский Чиновник.
Если при архиерейской хиротонии возлагать не малый, а большой омофор, то ведь все равно его нужно, вы пишете, через две минуты снимать. Если же его не снимать и вообще отменить это многократное переоблачение архиерея во время литургии, то это вы уже начинаете трудный разговор о реформе — об упрощении архиерейских церемоний. Покойный епископ Антоний, «реформаторскую деятельность которого я наблюдал в мои детские годы, поступил очень просто: он совсем упразднил все эти принадлежности архиерейской службы, которые причиняют всем и самому архиерею столько хлопот — и встречу, и жезл, и орлецы, и даже митру. И по моим детским впечатлениям эта простота прямо соответствовала глубокой духовной торжественности открытой литургии. А я имел возможность сравнивать это тогда с чрезвычайной и очень культурной пышностью церемониала только что восстановленного патриаршества.
