Евгений Поселянин - Пустыня. Очерки из жизни древних подвижников
Так как он был очень прилежен к подвигу погребения мертвых и так как старался, чтобы они были прикрыты одеждой, в которой он их хоронил, то это дало повод одному из его учеников обратиться к нему с особой просьбой. Этот ученик сказал ему, что он желает, чтобы по смерти его учитель сам спрятал его тело. Патермуфий обещал и сказал ему даже, что он так хорошо завернет его, что даже, будучи мертвым, он изъявит ему свое удовольствие.
Вскоре ему пришлось сдержать свое слово. Ученик этот умер. Преподобный исполнил свое обещание и спросил покойника, так ли он сделал. На это мертвец ответил ясным голосом, так что все могли слышать: «Ты удовлетворил меня, отче, твое предсказание исполнено». Это чудо чрезвычайно всех изумило, а Патермуфий, боясь искушения тщеславия, удалился скорее в пустыню.
Усердие, с которым он относился к делу спасения своих учеников, дало ему случай в одной встрече совершить самое необыкновенное чудо, за достоверность которого ручается передающий о нем Руфин. Он как-то вышел из своего уединения, чтобы посетить находившихся под его руководством иноков. По дороге Господь возвестил ему, что один из них должен умереть и что он находится при последнем издыхании. Между тем солнце закатывалось, и он опасался, что ночь застанет его прежде, чем он дойдет, и что он не застанет ученика в живых. В этом трудном положении он стал молиться Богу, чтобы ему дойти туда прежде, чем зайдет солнце. Но больной умер до его прихода.
Можно сказать, что если Господь не услыхал его молитвы, то лишь для того, чтобы сотворить великое чудо. Патермуфий, видя своего ученика бездыханным, подошел к нему, поцеловал его и сказал: «Что предпочитаешь, сын мой: расстаться ли с нами, чтобы быть с Иисусом Христом, или жить еще в этом смертном теле?» Жизнь вернулась усопшему на несколько мгновений, и он ответил: «К чему, отче, призываешь ты меня из другой жизни? Мне гораздо радостнее быть с Иисусом Христом, и ничто не заставляет меня желать быть на земле». «Тогда, — сказал ему Патермуфий, — почивай в мире и молись за меня». В ту же минуту отшельник опустил голову и успокоился сном праведника.
Посетив однажды одного из своих учеников, он застал его очень больным. Кроме того, совесть его была неспокойна, так что он страшился смерти.
— Вижу, — сказал ему Патермуфий, — что ты не приготовился к последнему переходу и что твоя совесть упрекает тебя за нерадивое служение Богу. Вот почему ты так страшишься этого великого пути.
— Умоляю тебя, — ответил больной, — помолиться Богу, чтобы Он дал мне еще немного времени исправиться от моих недостатков.
— Как, — ответил Патермуфий, — ты просишь временного покаяния, находясь на конце жизненного пути, а на что употреблял ты время, которое было доселе? Кто тебе мешал тогда исцеляться от язв твоей души? А ты не только этого не делал, но прибавлял к прежним новые грехи.
Больной все продолжал заклинать учителя, чтобы он испросил у Бога отсрочку. Наконец Патермуфий сказал ему, что, если он имеет намерение исправиться, Бог на некоторое время продлит его жизнь. Став на молитву, он, окончив ее, прибавил: «Бог дарует тебе еще три года жизни с условием, что ты ими воспользуешься для покаяния и исправления». Затем он взял его за руку, поднял его с постели, и тот почувствовал себя настолько здоровым, что последовал за ним в пустыню.
По прошествии трех лет Патермуфий отвел его на то самое место, где он его взял. Но он настолько изменился, что его можно было принять за Ангела. Когда собралась братия, преподобный, поставив его посередине, повел беседу, длившуюся всю ночь, о различных духовных предметах и особенно о совершенном исправлении своего ученика. Этот последний начал засыпать и вскоре успокоился мертвым сном. Тогда совершили церковное поминовение, и Патермуфий, схоронив его, вернулся в свое уединение.
Коприй рассказывал обо всех этих происшествиях Руфину и его спутникам. Он передавал ему также о нескольких других чудесах. Но во время рассказа один из странников, не придавая этим рассказам веры, задремал и внезапно увидал во сне книгу, написанную золотыми буквами, в руках Коприя и около него величественного старца, который сказал ему строгим голосом: «Почему не слушаешь ты со вниманием, что он говорит, и почему допускаешь ты себя до дремоты недоверием к его словам?»
Тогда он проснулся и в смущении рассказал своим спутникам на латинском языке о бывшем ему видении.
Касьян говорит о другом отшельнике, также носившем имя Патермуфий. Его не надо смешивать с тем, о котором только что шла речь. То, что о нем рассказывают, заслуживает скорее удивления, чем подражания. И на его поступок надо смотреть как на один из необыкновенных примеров, которые можно одобрить, лишь признавая в них особое внушение от Бога.
У этого Патермуфия был единственный сын восьми лет. Он желал удалиться с ним в один из египетских монастырей, ни имя, ни место которого неизвестны. Он долго стоял у дверей, прежде чем его туда допустили, и был принят с величайшими трудностями, потому что там не было обычая принимать таких молодых детей. Когда оба они поступили в монастырь, авва монастыря захотел испытать добродетель отца, чтобы очистить его от всякой родственной привязанности, чтобы он весь был проникнут самоотвержением и достиг духовного совершенства. Он удалил его от его сына, заботу о котором он поручил другим братьям; приказал также, чтобы его плохо одевали и чтобы с ним обращались настолько дурно, насколько позволял его юный возраст. Он появлялся перед отцом не иначе как в лохмотьях, и часто его наказывали в присутствии отца.
Тут была мука, пронзавшая все сердце. Но этот отец не только не выразил печали и неудовольствия, но кротко выносил это ужасное испытание, принося себя ежедневно в жертву Богу.
Наконец авва, чтобы окончательно убедиться в его добродетели, представился однажды настолько раздраженным против ребенка, что, как бы не в силах выносить его, приказал отцу бросить его в реку. Отец тотчас схватил ребенка и побежал с ним к реке, как бы забывая, что он губит своего собственного сына, и внушая себе, что у аввы есть важные соображения, внушенные ему свыше, которые заставляют ему дать странное приказание.
Он уже собирался бросить мальчика в воду, когда другие иноки, которых авва нарочно послал заранее к реке, помешали ему в его намерении. А Бог вскоре открыл авве, что послушание Патермуфия сравнялось с послушанием Авраама. Вскоре затем авва, чувствуя приближение смерти, указал на Патермуфия своим инокам как на своего преемника, потому что он не мог дать им лучшего настоятеля, как такого человека, который возвысился до столь дивного послушания.
И это не единственный пример необыкновенного послушания, сохранившийся в летописях иночества.
XVII. Коприй, авва в Нижней Фиваиде
Патермуфий настолько способствовал духовному развитию Коприя, что он был впоследствии рукоположен в священники и в свою очередь стал руководителем иноков. Он получил от Бога дар творить чудеса — исцелять слепых и увечных, изгонять демонов из бесноватых и проч. Но по смирению своему он считал себя гораздо ниже своего наставника и других праведных иноков, которые жили раньше него и о добродетелях которых он рассказывал Руфину и его товарищам.
Ему удалось обратить к Христу несколько язычников, живших в селениях недалеко от монастыря; и так как его забота обнимала также и земные их нужды, то он, узнав, насколько бесплодна их земля, благословлял песок, который они перемешивали с семенами, и это благословение старца обеспечивало ежегодно обильный урожай.
Он сам возделывал маленький сад, где насадил пальмы, фруктовые деревья и травы, чтобы кормить своих посетителей. Один язычник ухитрился однажды украсть у него из сада эти травы, но, когда он хотел их сварить, это ему никак не удалось, хотя он развел сильный огонь. Несмотря на долгое кипячение, они оставались такими же свежими, какими он их сорвал. Это чудо заставило его опомниться. Он принес святому свою покражу и стал христианином.
В соседнем городе отшельник встретил ученого, принадлежавшего к ереси манихеев, который уловлял в свои сети жителей, и вступил с ним в спор. Еретик, человек тонкого ума, ловко вывертывался в трудных местах спора, не будучи в состоянии отвечать прямо. Но Коприй, чтобы одолеть его более действительным и прямым образом, сказал ему, что надо решить дело каким-нибудь чудом; и предложил зажечь сильный огонь, в который они должны были оба войти. Решено было признать правым учение того, кого не повредит пламя.
Все присутствовавшие, бывшие в большом количестве, одобрили это предложение. Зажгли огонь, и Коприй взял манихея за руку, чтобы вместе войти в него. Но тот упирался, говоря, что они должны подвергнуться испытанию отдельно и так как он бросил вызов, то он должен и начать: Коприй, уверенный в правоте своего дела и в покровительстве Божием, тотчас согласился и, осенив себя крестным знамением и призвав имя Иисуса Христа, смело бросился в пламя, в котором пробыл приблизительно полчаса, не получив от того никакого вреда, потому что пламя раздалось в ту минуту, как он в него вступил, и весь народ, свидетель этого чуда, громкими криками прославлял Бога.
