Владимир Афанасьев - Ефросиния Московская. Крестный подвиг матери Русской земли
В золотых переливах,
Сергий в келлии тесной
Видел дивное диво!
Птичьи вспыхнули перья,
Словно в небе заря,
На высоких деревьях
Возле монастыря.
Старец вышел из кельи:
Свет рассеивал тьму.
Тихо ангелы пели,
Обращаясь к нему:
«Сколько птиц златокрылых
Возле кельи твоей
Ночью темною было —
Столько добрых детей
Даст святая обитель.
Ты веди их во мгле,
Ты – заступник, учитель
Всех на русской земле!»
Старость преподобного Сергия
Вот Сергий – старец на исходе дней,
Остались в прошлом подвиги, затворы,
И жизнь его окидывая взором,
Хотят постичь,
Что было главным в ней?
Упорный труд с зари и до зари,
Уклад простой, но чистый и суровый;
Он строил души и монастыри,
Чтоб на Руси звучало Божье слово.
Он веры протянул живую нить,
Чтоб примирить князей, объединить
Вокруг Москвы, и нанести удар,
И сбросить иго тяжкое татар.
Россия вновь пред гибельной чертой,
И я задумалась: найдется хоть один
Отчизны бескорыстный, верный сын,
Чтоб в наше время, темное, лихое,
Ободрить Русь молитвою святою?
В Троице-Сергиевой Лавре
Я побывала в Лавре на Крещенье,
Снега искрились, как века назад.
В январском золотистом освещенье
Сияла Лавра, словно Божий град.
Я помолилась в Троицком соборе
За Русь святую, за своих детей,
И чудилось мне в тихом стройном
Хоре
Освобожденье от земных страстей.
Я приложилась к чудотворной раке
Святого Сергия. Небесный аромат
Струился от нее, и таяли во мраке
Огни цветные золотых лампад.
И в этом древнем храме
Намоленном
Любовь я ощутила и покой.
И старец, сединою убеленный,
Коснулся сердца ласково рукой.
Торжество нашей веры православной
«Пока мы верим – мы непобедимы»
Как много потеряли мы святого!
Осквернены отцовские могилы,
И то, что сердце русское любило,
Разрушено по воле рока злого.
Лишь только вера светлая в Христа
Как прежде милосердна и чиста.
Она смягчает роковые страсти,
В нас пробуждает искренние чувства
И наполняет мудростью искусство,
Указывая путь к любви и счастью.
А в бедствиях спасает нас незримо.
Пока мы верим, мы непобедимы!
Прозрение Рассказ византийского епископа Баллада
1
Разнесся слух по храмам Византии,
Подхваченный и знатью и толпой,
Что далеко в загадочной России
Явился миру истинный святой.
Молитвою он воскрешает мертвых,
А ласковым прикосновеньем рук
Святой умеет исцелить недуг…
И вот собрался я в далекий путь,
Преодолел я сотни, сотни верст
Без спутников, совсем один, как перст,
Чтоб на святого русского взглянугь.
2
Раскисла грязь, колеса вязнут,
И серой, мутною стеной
Без роздыха льет ливень проливной,
Продрогли до костей дубы и вязы.
О Господи! Как я себя кляну!
Зачем приехал в дикую страну,
Где лишь леса да топи на пути,
Что можно здесь хорошего найти?
Под хмурым небом, низким и дождливым
В лесной чащобе, стороне глухой.
Как может появиться здесь святой?
И чьей молитвою людские души живы?
Зачем лазурь и солнце Византии
И белый мрамор храмов и дворцов
Я променял на бедную Россию,
Зачем не внял советам мудрецов?
Плетутся лошади понуро, еле-еле,
И от туманов избы почернели.
3
Но вот дорога стала круче, суше,
И между золотисто-желтых сосен
Заголубела, высветлилась просинь,
А шум дождя стал отдаленней, глуше.
У родника, на небольшом холме
Открылась деревянная обитель,
И старец-Сергий шел навстречу мне.
От рук его, от глаз и от волос
Лучилось светлым облаком сиянье,
Как будто золото на землю пролилось.
Но свет горячий ослепил меня,
Как слепит яркость солнечного дня —
Неволно я прикрыл глаза рукой.
И ощутил, как меркнет свет дневной,
Глаза застлало темной пеленой,
Я словно провалился в затхлый склеп,
И пошатнулся: – Горе! Я ослеп!
За что Господь, послал Ты эту муку?
Мне преподобный Сергий подал руку
И в келью ввел.
Я замер чуть живой.
Молитву тихо прошептал святой
И возложил мне руки на глаза,
И словно с них отпала чешуя —
И Божий мир увидел снова я!
Я замер чуть живой.
Молитву тихо прошептал святой
И возложил мне руки на глаза,
И словно с них отпала чешуя —
И Божий мир увидел снова я!
Упал я перед старцем на колени:
– Благодарю за дивное прозренье!
Прости же, Сергий, мне мое неверье,
Мою гордыню и высокомерье,
И то, что землю я хулил твою…
А вот теперь ее не узнаю:
Среди берез жемчужных, белоствольных
Святая Русь раскинулась привольно!
Я замолчал, но видел, как слеза
Из глаз святого медленно сползла.
Л. Бутовский Преподобный игумен Сергий, благословляющий Великого князя Димитрия Донского
Пять с половиною веков
Стрелою времени промчало
С тех пор, как от своих даров
Нам Небо Сергия послало.
Путем к Ростову, за Москвой,
Где ныне славится святыней
Обитель Троицы святой,
Пленясь безмолвною пустыней,
В дремучей тишине лесов
Решился инок поселиться,
Вдали от всех мирских оков
Спасаться, плакать и молиться.
Число святых его молитв,
Земных поклонов, преклонений,
Слез, воздыханий, страшных битв
Среди пустынных искушений
Сочесть, как бы морской песок
Иль как лучи от звезд небесных,
Никто никак бы не возмог,
Равно как дел его чудесных.
Все эти подвиги, посты
Его в смиренье укрепляли
И до сердечной чистоты
Все ближе к Богу возвышали.
Пример святого был высок,
Исполнен дивной благостыни:
Он много иноков привлек
Под знамя жаждущей пустыни,
В приют, сокрытый от людей,
Уединения ограду…
И там, где был притон зверей,
Обитель, наподобье града,
Великолепная стоит,
Являя редкое приволье,
И русский люд туда спешит
Со всех концов на богомолье.
Так Бог труды благословил
Смиренномудрого монаха
За то, что верен он пребыл
Внушениям Господня страха;
За то, что с детства своего
Угодник Сергий Преподобный
Старался более всего
О жизни помышлять загробной:
О ней он лил потоки слез,
Не унывая, не слабея,
И крест свой терпеливо нес,
Любовью к Богу пламенея.
Когда же Алексий святитель
Стал Преподобного просить,
Чтобы ему пустынножитель
Преемником решился быть,
И как его ни убеждал
Митрополит на то склониться,
Но духом нищий не желал
На эту почесть согласиться:
«Я с детства злата не носил,
Прости меня, святый владыко,
Ты свыше предлагаешь сил
Мне сан епископа великий.
Поверь, я грешный человек,
И мне ль нести святое бремя?..
В пустыне кончу я мой век,
Мое монашеское время».
Так Преподобный говорил,
От здешней славы отрицался,
Но родину свою любил,
Духовно за нее сражался.
В те дни владычества татар,
Когда Мамай шел, раздраженный,
И нес к нам ужас и пожар,
Младой же князь Москвы, смущенный,
Страшась отчизну погубить,
Явился к Сергию в обитель
Благословения просить…
Что сделал сей пустынножитель?..
Какой совет в то время дал
Игумен, не приявший митры,
Когда пред ним, склонясь, стоял
Великий русский князь Димитрий?..
Он, князя возбуждая дух,
Прибывших с ним одушевляя,
Сподвижников – монахов двух —
На поле битвы посылая,
На брань и бой увещевал
И богохульному соседу
Отпор дать смелый убеждал.
«Господь пошлет тебе победу!» —
Смиренный Сергий говорил
И перед всем стоявшим клиром
Димитрия благословил,
Вещав ему: «Иди же с миром,
Иди отечество спасай
И весь предайся Божьей воле!»
Когда ж Димитрий и Мамай
Сошлись на Куликовом поле,
Игумен братии простой,
Уединенной, беспечальной,
Молился Троице Святой,
Всесильной и Живоначальной.
Он из пустыни видел Дон,
И видел поле Куликово
И обе рати видел он —
Все было ясно для святого.
И вот когда, вступая в бой,
Московский храбрый князь смутился,
Узрев татар несметный строй,
Задумался, остановился,
В тот миг жестокого сомненья
Вдруг пред Димитрием гонец
С письмом: ему успех сраженья
Вновь подтверждал святой отец…
В одушевлении великом
Письмо игумна князь прочел,
Воспрянул… и с геройским кликом:
«Вперед!» – дружины в бой повел.
Тогда – предание гласит —
Святой игумен на молитве
Стоял в обители как щит,
Присутствуя заочно в битве,
Он ход сраженья возвещал,
Он храбрых воинов убитых,
За них моляся, называл —
Все было для него открыто…
И как предсказывал святой,
Так и сбылось на самом деле:
Был победителем Донской,
Татары страшно потерпели,
Постыдно сам Мамай бежал
За Дон, покинув поле битвы!
Так Бог отечество спасал
Святого Сергия молитвой!
Так раб Христов, оставив мир,
