Эра Рок - Тринадцать полнолуний
— Ну что ты? Мы же старые друзья, а разве между друзьями могут быть обиды? Наслышан, наслышан, как поправилось твоё положение, весь город говорит, что дела на твоей фабрике наладились, заказов много, продукцию в миг раскупают. Я слышал, что даже из королевского дворца к тебе приезжали? — бросал на Дарьяну взгляды Славутич.
— Да, уже и сам не верил, что смогу выпутаться, а тут такая удача, да ещё в двойном размере, — Влад нежно посмотрел на жену, оглянулся вокруг слышит ли их кто-нибудь, и, заметив взгляды гостей, обращённые на них, громко сказал, — позволь представить тебе, моя супруга Дарьяна Лорцевич.
— Сударыня, я очень рад нашему знакомству, — Славутич, поймав взгляд друга, понимающе кивнул, поклонился.
Дарьяна уже взяла себя в руки от смущения, прищурила глаза и протянула руку для поцелуя. Славутич, опешив от такого поворота, посмотрел на Влада, увидел, как дрогнули в улыбке его губы, перевёл взгляд на Дарьяну. Амбиции разгорячили его кровь, но слишком хороша была его бывшая любовница. Чудесные перемены, превратившие её из крестьянки-простушки, по уши влюблённой в заезжего столичного парня, в великосветскую даму, сыграли определённую роль, погасившую его спесь. Он поцеловал поданную руку и пристально посмотрел в глаза Дарьяне.
— Прошу вас, сударь, присоединиться к гостям, — улыбнулась она ему. Весь вечер не сводил Славутич взгляда со счастливой пары. Дарьяна вела себя так естественно, как подобает настоящей замужней даме. Танцевала легко и свободно, как-будто искусству танца её обучали самые лучшие учителя. Как ни старался хоть словом перемолвиться с ней, она избегала его, ни на секунду не оставалась без мужа. Так ловко и умело выходила из ситуаций, что ни кто не смог бы заподозрить в ней необразованную деревенскую девку.
Приём подошёл к концу, гости стали расходиться. Хозяева вышли их провожать. Славутич медлил и, в конце концов, остался один в гостиной. Стоял, смотрел на огонь в камине. Почувствовав спиной взгляд, повернулся. В дверях стояла Дарьяна.
— Я хотел поговорить с тобой наедине, поэтому остался. Больше года прошло, как ты ушла. Я думал, ты уехала к родителям, а оказалось, ты не плохо устроилась.
— Я слышу ноты издёвки в твоём голосе. Слишком много не заслуженного унижения мне пришлось испытать от тебя когда-то, а сейчас я не позволю тебе так со мной обращаться в доме моего мужа.
— Посмотрите, какой мы стали дамой — недотрогой, — он шагнул к ней, попыталсяобнять.
— Не смей прикасаться ко мне своими похотливыми, грязными руками, — она гневно посмотрела на него, — ты ничтожество, как жаль, что я поздно это поняла. А сейчас я люблю и любима человеком, чьего мизинца ты не стоишь. Прошу тебя, уходи.
— Я не хотел тебя обидеть. Прости, я был груб. Но когда я увидел тебя сегодня, что-то защемило в груди. Ты так изменилась, стала ещё прекраснее, чем раньше. Как я не смог разглядеть в босой простушке, с русой косой, очаровательную женщину. Давай забудем прежние обиды, я хочу быть с тобой, — он взял её за руки, потянул к себе.
— Немедленно отпусти меня! Я замужем, к прошлому возврата нет. Владислав прекрасный человек, он не заслуживает такого оскорбления.
— Что муж, ведь ты любила меня, помнишь, какими жаркими были наши ночи, — он с силой прижал её к себе, потянулся к губам.
— Не смей, подлец, оставь меня! — она высвободила руку и ударила его по щеке.
От неожиданности, Славутич разжал объятья, потёр пылающую щёку.
— О, а всё-таки в ручках осталась деревенская силушка, — захохотал он, — ну полно тебе, не сердись. Боже, сейчас в гневе ты ещё прекрасней, глаза ещё зеленее стали. Чудо, как хороша! Ну, послушай, муж мужем, а страсть и нежности мои? Неужели, ты забыла, какую любовную сладость мы дарили друг другу. Разве Владислав способен на такие изысканные ласки? Он совершенно глуп в этом, уж ято видел, как он с девками робел. Давай договоримся с тобой, завтра, тайно, приедешь ко мне, я постараюсь вернуть твою любовь.
— Не смей, слышишь, не смей, говорить мне такие вещи! Я не желаю тебя слушать и видеть. Поняла ещё тогда, что ты подлец. Думала, время исправит тебя, но такие, как ты, не знают чувство стыда. Ненавижу тебя! Лучше Владислава для меня нет и не будет! — она повернулась и выбежала из комнаты, столкнувшись в дверях со своим мужем.
— Ты негодяй и мерзавец! Убирайся от сюда. Прошу тебя, больше не переступать порог моего дома, — спокойным голосом сказал Влад, — я всё слышал, своим гнусным предложением ты оскорбил не только мою жену, но и меня.
— Да полно тебе, друг. Она просто деревенская шлюха, которую ты, не знаю почему, пригрел да ещё имя своё родовое ей дал, — изумление в голосе Славутича вывело из равновесия Владислава.
Он размахнулся и так ударил Славутича, что тот отлетел к стене.
— Она моя жена и мать моего сына. Вставай, пошёл вон.
Славутич поднялся, вытер платком кровь из разбитой губы.
— Хорошо, я уйду, но докажу тебе, что она падшая девка, — и выскочил из гостиной.
Владислав поднялся по лестнице, остановился возле дверей комнаты Дарьяны, прислушался. Услышал лёгкий шорох платья и всхлипывания, постучал.
— Дорогая, можно войти, — и, не дождавшись ответа, открыл дверь.
Дарьяна, уткнувшись лицом в подушки, рыдала.
— Милая моя, ну что ты, успокойся, не надо слёз. Я прогнал его и постараюсь, чтобы он никогда больше не побеспокоил тебя.
Дарьяна подняла, мокрое от слёз лицо.
— Господи, какой стыд! Мне больно оттого, что ты услышал всё это, стал свидетелем столь безобразной сцены, — слёзы катились из глаз, она опять упала в подушки лицом.
— Не надо, любовь моя, не рви сердце своими страданиями. Мне совершенно наплевать, что говорил этот негодяй. Я люблю тебя, такой как есть и что было между вами раньше, то было до меня, не плачь, у нас чудные дети и я счастлив, как никогда, — он положил руку на её, содрогающееся от рыданий плечо.
Дарьяна села, взяла его руку, приложила к своей щеке. Горячие слёзы капали на руку Владлена.
— Как горько, что узнала тебя так поздно. Бесчестной грешницей в твой дом вошла да ещё с довеском. Почему же не угодно было богу, что бы узнали мы друг друга раньше, — печаль в голосе Дарьяны была такой искренней, — нам надо расстаться. Я уеду завтра же, боюсь, что Славутич не успокоиться. Не за себя боюсь, ему отпор смогу дать, не хочу, что бы из-за меня твоё честное имя обсуждать будут.
Владлен наклонился поцеловал её в щёку.
— Ждал я такого ответа от тебя. А если чувствуешь, что сможешь устоять перед ним, то мне и подавно нестрашно. Мне всё равно, что люди говорить будут. Я питаю к тебе такую сильную любовь, она мне придаст силы вдвойне, чтобы закрыть рты светским сплетникам и защитить тебя.
Дарьяна подняла на него мокрые от слёз глаза. «Как я люблю её, господи, как она прекрасна», — думал Владлен. От избытка чувств он приблизился к ней, потянулся к губам. Она ответила на его поцелуй. Оба задохнулись от нежности. Объятья, неистовые поцелуи, закружились головы от долгожданного счастья. Время и пространство потеряло границы. Это была их первая волшебная ночь любви.
Не обманули предчувствия Дарьяну, не успокоился Славутич. Всеми правдами и не правдами искал с ней встречи. Подкарауливал возле их дома, как мальчишка через забор перепрыгивал, когда она с детьми на лужайке гуляла. Гнала, как пса, гнала его Дарьяна, богом просила, оставить её в покое. На коленях ползал, грозился, расскажет всем, что было между ними. Однажды, застал его в саду Владлен и налетел как коршун.
— Я тебя уничтожу, если не оставишь нас в покое.
— Всем скажу, что она моей любовницей была, — трясясь от злобы, кричал Славутич.
— Кто же тебе поверит, что князь Лорцевич на простой крестьянке женился, да ещё порченой. Сделаешь так, сумасшедшим тебя объявлю, связи подключу, упеку в больницу для умалишённых.
Отстал на время отвергнутый. Успокоилась Дарьяна, думала, прошла эта напасть. Ездили на приёмы, балы. В каждом доме их принимали с подобающим к фамилии Влада почётом. «Значит, не исполнил свою угрозу Славутич, не сказал ни кому. Дай бог ему счастья» думала Дарьяна.
Прошёл год. Никогда не говорили с мужем о Славутиче, даже имя его не вспоминали. Да в прочем никто, из светского общества, давно не видел его. Поговаривали, что он уехал из города, а куда, никто не знал. Как-то в один из солнечных, прекрасных, летних дней сидела Дарьяна в саду, в беседке. Влада не было дома. Услыхала шорох в кустах.
— Кто там? Уходите, я позову слуг, — она испугалась не на шутку.
— Это я, любовь моя. Не гони меня, выслушай, — из кустов показался Славутич, — не могу я, люблю так, что свет без тебя не мил. Сплю, во сне тебя вижу, просыпаюсь, брожу по дому, из каждого угла твои глаза смотрят, смех твой в каждой комнате слышу. Вернись ко мне, повенчаемся, заживём семьёй. Ведь Ильян сын мой, знаю, что мой.
