Ольга Иженякова - Записки дивеевской послушницы
В Дивеево мы и пособоровались. Каждый раз, когда священник нас просил называть свои имена, сын кроме своего произносил также имя бабушки (моей мамы) и моей же подруги Ирины, которая ему ближе многих родных. Представьте, батюшка обращается к пастве: назовите ваши имена. А сынуля: Анна, Ирина, Николай. Потом к нему кто-то обратился из рядом стоящих и попросил называть только свое имя, сын, чтобы не смущать человека, отошел от него подальше. И снова во весь голос произносил: Анна, Ирина, Николай. Мне же сказал просто: «Я хочу, чтобы они тоже были здоровыми и чтобы у них было всех хорошо».
А на следующее утро, мы вместе с другими паломниками, поехали в Санаксарский монастырь, что в Мордовии. Там мощи непобедимого русского флотоводца Федора Ушакова, причисленного к лику святых и его дяди, тоже Федора Ушакова, который в миру был Иоанном. Первый раз я посетила Санаксар в далеком теперь 2004 году. Тогда моего двоюродного брата только что призвали в армию, и мы боялись, что его ушлют в Чечню. Он уже получил направление туда, о чем благоразумно решил родственникам не сообщать, хотя войны в это время не было.
У мощей прославленного воина я просила одного: чтобы Стас благополучно вернулся домой. Купила миниатюрную иконку и в конверте послала ему в часть. Так случилось, что брат в тот же день загремел на гауптвахту, именуемую в армейском обиходе «губой», остальные ребята поехали без него, а в части на следующий день каким-то чудом оказался батюшка и всех, кто не был крещен, но хотел принять это таинство, окрестил. Стас был в их числе. Его православное имя Вячеслав. Спустя два года он благополучно вернулся домой. При случае, помяните его в молитвах.
В этот раз мы с сыном решили принять участие в строительстве часовни над ракой покровителя воинов. И приобрели именной кирпичик. Так мило, нам выдали специальное свидетельство, где крупными буквами выведено: Николай. А значит, сын соучастник большого и хорошего дела, и поминать его будут на всех службах, проводимых в часовне. Я верю, что и с армейской службой у него сложится все удачно. В нашем роду никто и никогда не избегал армии. Ни в военное время, ни в мирное, несмотря на повсеместную моду нашего века — «косить» от армии. Я всегда верила: с Богом нигде не страшно. Не зря сказано в Библии: не бойся, только веруй.
Возвращались мы из Санаксарского монастыря, а затем и из Дивеево с легкой душой. В дороге я обдумывала, что напишу о поездке. «Все хорошо, все слишком хорошо, — рассуждала я, — так не бывает, никто в это не поверит. Сплошное славословие». В голове звучали обрывки песнопения: Слава в Вышних Богу и на земле мир. Прочитала молитву по четкам, и ответ пришел сам: «Богу моему пою дондеже есмь». А значит, так тому и быть.
Квартира
Эта квартира состоит из инсульта, подозрения на инфаркт, доброго литра слез, нескольких полноценных причитаний и проклятий, полутора лет бессонных ночей, и двух пар продольных морщин. В денежном эквиваленте — это четыре миллиона рублей.
История «до» насчитывала девять семей. Большинство жило по принципу: он пьет, гуляет, она зарабатывает, воспитывает детей, носит синяки и тащит семью. Дважды попадались самостоятельные женщины, хозяйки неполных семей при своих проблемах. В основном им нужно было заработать побольше денег, потому тридцатилетняя двухкомнатная родина, именуемая в народе «брежневкой», их быстро переставала привлекать. Их манил прохладный лес, обрабатываемый от колорадского жука послушными рабами из гастарбайтеров. В нем, подобно ласточкам, бизнес-леди вили двухуровневые гнезда, пили по утрам натуральный кофе, ходили друг к другу в гости и жаловались на судьбу. Если коротко: на отсутствие мужчин. В обслуживающем персонале — своих строителях, массажистах, зубных врачах — они людей не видели, равно, как и не видели их в представителях мужского пола, летающих эконом-классом, отдыхающих не в люксовых номерах и не имеющих более двух отметок в загранпаспорте за год. В общем, ждали принцев. А в случае небольшой интрижки, когда мужчина звонил «с серьезными намерениями», имели обыкновение отвечать: «Простите, но я что-то от вас бриллиантов не припомню». И посрамленный ухажер улетучивался как нашатырный спирт из открытой колбы. Все из-за того, что искали равных, как учили когда-то мамы. Но равных русской женщине, прошедшей все ступени бизнеса и начавшей дело «с нуля», нет и не было, и, наверное, никогда не будет.
О, это особый вид!
О нем косвенно скажут …решетки на балконе. Покрытые суперкраской. Сначала вы произнесете: «Ах, зачем здесь, все равно не видно, в таком укромном месте и такие траты». Но обиженная семейной жизнью соседка тайну-таки выдаст: был пожар, все-все горело, и правильно, потому что застраховано «от» и «до». Два дня страховые агенты составляли отчеты, фотографировали, а когда подписаны счета и все-все позади, сделан вот этот, самый убойный ремонт, от которого в восторге риэлторы и вы тоже. Пусть вас не смущает кладовка, у четырех до вас здесь был клад, у пятерых — склад. Дедушка-ведун наводил порчу на молодых девушек, в комнате стояла кушетка, здесь они и засыпали, что дальше с ними делал дед с трясущимися руками — тайна. Она неинтересна, на ее месте небрежно брошены ролики, лыжи, клюшка, хоккейный шлем и прочее барахло.
Потом, под ванной, ваш потомок найдет медицинские инструменты, жгут, гинекологическое «зеркало», другая соседка из сердобольных подтвердит ваши подозрения: да, делали аборты на дому, «за двое жильцов перед вами». Но в жизни все взаимосвязано — теперь у них глухой мальчик. Хороший такой, что бы ему ни говорили — улыбается, наверное, думает, что мир светлый и все люди добрые, и, уж, естественно, желают ему и его семье только хорошего. Родители тихо сходят с ума от горя.
Через неделю письмо в почтовом ящике из Германии. Письмо по социалистической привычке общежитий открыто, конверт разорван и в нем много фото. На них новые граждане побежденной страны собирают урожай фруктов. Послание адресовано не вам, а прошлому этой квартиры, вы молчите, а потом из прошлого будут голоса и люди в камуфляжной форме, потом судебные приставы в спецодежде из норки и кожи, посверкивая толстыми бриллиантами, будут бесстыдно рассматривать вас и расспрашивать о прошлом приобретенной недвижимости. Вы облегченно вздохнете, проводив их, но не успеете закрыть дверь, потому что на пороге появятся агитаторы с листовками и будут уламывать вас голосовать за новую власть, которая в близлежащем будущем метит на свои же старые места и зарплаты, для этого нужны голоса электората. Вроде вас, обитателя «двушки» в центре. До прохладного леса, коттеджей в готическом стиле, охраняемых церберами, им не добраться, да и людей, предпочитающих бразильским сериалам натуральный кофе этой же страны, не так просто уговорить. Они к обещаниям властей относятся как к загробной жизни — с иронией. А вы, угощая на кухне агитаторов, узнаете никому не нужную правду о предвыборных технологиях, точнее, отсутствии таковых: одним махом р-раз, и на выборах побеждают те, кто должен победить, а проиграют — те, кто должен проиграть. Все решается в одном кабинете, результаты известны. Ура!
От вас, как водится, скрыты квартирные дефекты. Они надежно задраены обоями и навесными потолками. Потом, когда вы обнаруживаете это, вам хочется бежать, вы мечтаете о домике в деревне, где чистый воздух, чистые отношения, другая жизнь… Ваша.
Дело чести
Выражение «Проклят, кто дело Господне делает небрежно» (Иер. 48, 10) меня всегда изрядно смущало. А если, к примеру, у меня нет времени сделать всё обстоятельно? А если я не знаю, как правильно? Я ведь журналист — профессиональный дилетант. И, если откровенно, в семейной сфере тоже. Но я стараюсь, честно-честно, хотя порой очень трудно бывает нащупать грань, отделяющую профессиональное мастерство от «небрежного делания». А если я в каком-то деле достигла определенной высоты и могу все делать «на автомате» — и получится хорошо, тогда, что, я все равно «проклята»? А есть дела и профессии, где можно всю жизнь следовать инструкции, не задавая себе и другим неудобных вопросов.
Можно ли?
Я поехала в город Балашов поездом, который отправлялся с Павелецкого вокзала. В купе соседей не оказалось. Проводница сообщила, что они купили электронные билеты и не пришли. По ее словам, обычное, в общем-то, дело. Специалисты различных коммерческих структур, она их всех называет «менеджерами», часто приобретают электронные билеты туда и обратно, а потом предъявляют в свою бухгалтерию. Там их оплачивают, естественно, выдают и деньги на командировочные расходы. Получается хорошая прибавка к зарплате. И дополнительный выходной. А проблемы, для которых нужна командировка, обычно решаются с помощью телефона или электронной почты.
— А почему не покупают билеты на самолет? — спросила я. Мне пояснили, что к электронному билету на самолет нужно приложить еще и посадочный талон, только тогда он будет действителен.
