Михаил Иржавцев - Планета Йоргов
Но Конбр решил, что дочь его друга теперь его дочь: он будет растить её. И Сиглл мне сказала, что она сама родит нам ребенка: мы будем растить его и никогда не расставаться — станем семьей. Потому что она любит меня, и понял, что тоже: люблю её и хочу быть с ней вместе всю жизнь. Вам, наверно, это непонятно. А мы стали мужем и женой и торжественно отметили это с друзьями. Так делают на Земле: у них такое торжество называют свадьбой.
Мы последовали примеру Лима и Цангл. А теперь есть другие, которые собираются последовать уже нашему примеру. И потом семьи будут у всех, и в каждой появятся ребенок, детство которого будет счастливей, чем наше. Так будет!
Вот теперь я закончил.
37
— Неужели это всё? Или нам еще предстоит выслушать и примитива? — не успокоился децемвир.
— Хороший вопрос! Спасибо: я ждал его. Примитива здесь: она сказать сама ничего не сможет — вы убили её. Скажу за неё я, — отозвался Конбр. — Что мы, мудрые, не считающие их вполне людхами, знаем о них? Ведь даже наложниками и наложницами подавляющее большинство нас пользуемся, в отличие от молодых учащихся, крайне редко. Только те, кто имеет дело с подопытными, постоянно видит их. Для остальных они как бы не существуют.
Они существовали и на Земле: там их называли «неполноценными». Появились в эпоху острого научного кризиса, как способ использования непригодных для интенсивного интеллектуального труда для освобождения интеллектуалов от многого. Общее количество их не превышало десятой доли всех людей.
Потомственных «неполноценных», гораздо более качественных, было крайне ограниченное количество. Появление их в тех условиях вступало в противоречие с взглядом на использование малоспособных в качестве «неполноценных» как лишь на вынужденную меру в условиях существовавшего кризиса.
Нам не потребовалось никакого кризиса и никакого оправдания для превращения наших менее способных в примитивов. Потом, обнаружив, что потомственные примитивы еще лучше, перестали уже совсем использовать потомство мудрых. И стали их «ликвидировать» по мере отбраковки: за ненадобностью творящим прогресс. Без лишних эмоций: так же, как и началось.
Гениальный землянин Ларлд, предсказывая жуткий конец существовавшего у них разделения на две неравноправные категории, говорил о «строго потребным этим гениям количеством умственно выродившихся «неполноценных»». Это потребное количество оказалось не таким уж малым: по нашим прикидочным расчетам только рожениц не менее 280 миллионов. Точные данные об их общем количестве почему-то тщательно скрываются: так же, как и статистические данные по отбраковке.
— Совершенно верно, — с усмешкой подтвердил децемвир. — Зачем они вам? Да: скрываются. Причем так, что вашим юным хакерам бесполезно пытаться добыть их.
— Огромное спасибо за замечание. Не столь важно: будем пока считать общее количество примитивов около миллиарда. Всё равно, гораздо меньше, чем роботов всех классов интеллектуальной сложности: их почти 10 миллиардов.
Хочу обязательно остановиться на выражении «умственно выродившиеся «неполноценные»: что подразумевал Ларлд? Конечно, не то, что они стали чуть ли не идиотами, перестали хоть что-то соображать. Но если из поколения в поколение ничему не учить, освободить полностью от всех забот, людхи здорово тупеют. И всё-таки…
Несмотря на это, сохранили в себе то, что подавили мы разумом в своих стремлениях, растеряли незаметно, утратили почти совсем. То, что не менее важно, чем сам разум: человеческие чувства.
Вот лежит она здесь, недвижимая, рядом с ним, любимым своим: молчит. Но понимала она многое, недоступное для вашего понимания: не разумом, а сердцем больше. Как жалела она порой Лима: до слез — до чего, почему-то, иной раз хотелось, чтобы и меня когда-нибудь так пожалели. Как сказала ему, когда спросил он её, узнав, что она беременна, зачем ей ребенок: «Чтобы еще больше любить тебя».
— Прости, командир Конбр, что перебиваю тебя. Сиглл тоже задала такой вопрос — ей она ответила: «Чтобы мы все любили друг друга. Чтобы кормить его своей грудью, и в ней было молоко для этого. Так хорошо!».
— Это и было то, что чувствовала она, но не понимали мы: душевное тепло, любовь, жалость. Когда сами видели это — и сами испытывали?
То, что сохранили они, почти не считаемые за людхов, должно непременно вернуться и в нас. Даже только ради этого не должны бесследно исчезнуть нынешние примитивы: оставить смешанное с нами потомство.
— Ну, да: мало того, что детей в семьях плодить без соблюдения правильного подбора собираетесь, так еще и добавить в свое потомство дурную наследственность примитивов. Чтобы совсем угробить с таким трудом достигнутый высочайший уровень способностей мудрых! — снова взвился децемвир.
— Не сваливай всё на наследственность. Смогла же Цангл, хоть и с трудом, и не сразу, научиться грамоте и простому счету, когда Лим стал обучать её. Их мозг просто ослаб без упражнений: как наши мышцы. А у них есть еще кое-что, что утеряли мы: они красивей нас. Этим тоже внесут свой вклад в будущие поколения людхов.
Поэтому я буду настаивать на том, что сейчас сказал.
— Сколько же бесполезных паразитов разведется! Чем только будут непригодные к интеллектуальному труду заниматься? — снова перебил децемвир.
— Пусть живут: Гардрар прокормить сможет всех. И что-то они, всё-таки, делать смогут. Заменят роботов: пусть тех будет не слишком много.
— Считайте, что я кончил. Но перед уходом хочу выставить наши требования.
Первое: на голосование должно быть поставлено только прекращение отбраковки — немедленно и навсегда. Второе: в голосовании будут участвовать не только мудрые, но и учащиеся — с гимназии по институты.
Заявляю категорически: в противном случае мы, которых вы тут назвали атавистами, результат голосования не признаем.
И последнее. Предупреждаю: любая попытка помешать нам беспрепятственно уйти закончится слишком печально для вас. Тела Лима и Цангл забираем с собой — не оставляем вам для утилизации: мы похороним их.
38
— А я выставляю требование, чтобы голосовали одни сопливые недолюдхи: от ясельных. Кто за, достопочтенные? — съехидничал перебивавший Конбра судья, когда створки дверей сдвинулись за ненавистными атавистами.
— Не до смеха, коллега: главный атавист не переоцевал свои реальные силы, — остановил его кто-то из обвинителей.
— Если бы не его проклятый излучатель, разве выпустили их? Они уже заслужили быть ликвидироваными и без нашего суда.
— Наверно, это можно было сделать и без всякого робота.
— Это как?
— Я ж говорю: без робота — его они сразу же парализовали бы.
— А то мы без тебя не видели! Как конкретно: говори.
— Задушить. Голыми руками.
— И что же ты его сам не задушил?
— Не справился бы один: видел, какие у обоих мускулы. Почти как у землян.
— Я видел, как земляне делали физические упражнения. Наверно, и этих научили.
Ни Погр, ни бывший младший децемвир в их бесполезной болтовне участия не принимали. Но на вопрос, обращенный к нему:
— Так что же будем делать, достопочтенный коллега? — ответил с усмешкой:
— Как решит Комитет координации. Простите, покидаем вас: нас там ждут.
— Нас там ждут?
— Где?
— Ты же сказал: в Комитете координации.
— Чтобы уйти: надоело. И здесь только болтали.
— Как там.
— В том и дело. Эти экскременты в чистом виде: дерьмократы несчастные. Совсем забывшие, что такое мудрые. Разглагольствовавшие, когда надо было действовать — немедленно, решительно. Упустили — упустили ведь время: уже почти поздно.
— Децемвират действовал бы иначе: так, как ты говоришь. Он бы сумел справиться с ситуацией.
— Если. Бы.
— Сейчас его и есть возможность восстановить.
— Каким образом?
— Подбить сопляков устроить расправу над мудрыми. Пусть даже убьют кого-то: даже лучше. Придется пойти на какие-то жертвы: не жалко.
— Спровоцировать, проще говоря?
— Говоря своими именами, да.
— И что дальше?
— Объявить, что в условиях начавшегося хаоса децемвират в обновленном составе вынужден снова временно возглавить Гардрар, чтобы спасти от надвигающейся катастрофы.
— Обновленный — это с моим участием?
— Совершенно верно.
— Под каким номером?
— Первым, естественно: в качестве Наимудрейшего. Весь децемвират так считает. Ты ведь не откажешься? Грой сказал, что у тебя было достаточно времени подумать.
— А что тут думать? Когда выбора уже нет: время и так упущено.
— Мы были уверены, что ты будешь с нами: возглавишь нас.
— Так ведь надо.
Децемвир был доволен: поручение Гроя выполнено. Неплохо было бы заручиться расположением Наимудрейшего. Он, хихикая угодливо, раскрыл ему тайну, известную немногим:
