Михаил Новоселов - Догмат и мистика в Православии, Католичестве и Протестантстве
Возьмем, однако, отношение между Богом и человеком, как данное опыта, не задумываясь об их первоначале. Допустим, что между Богом и человеком существует в настоящее время правовой союз: добродетель человека есть та цена, которую требует от него Господь за обещанные награды. Но и при этой уступке отношения между Богом и человеком не будут состоятельны с правовой точки зрения: прежде чем помышлять о какой-нибудь {239}награде за свои дела, человек должен Богу за все полученные и получаемые благодеяния.
Человек все имеет от Бога
«Если бы Бог, — говорит преп. Макарий Египетский, — вступил с нами в суд, то не нашлось бы ничего, по истинной правде человеку принадлежащего, потому что и имения, и все мнимые блага земные, при которых человек может делать добро, и земля, и все, что на ней, и самое тело, и самая душа принадлежат Ему. И не только все прочее, но и самое бытие человек имеет по милости. Поэтому какая же у него собственность, которою по праву мог бы он похвалиться и оправдаться?» «Как нельзя опередить своей тени, которая постольку подвигается вперед, поскольку мы идем вперед, и всегда в равном расстоянии нам предшествует; как нельзя телу вырасти выше головы, всегда над ним возвышающейся, так, — пишет св. Григорий Богослов, — и нам невозможно превзойти дарами своими Бога. Ибо мы ничего не даем такого, что не принадлежало бы Ему, или что было бы вне круга {240} Его щедрот. Помысли, откуда в тебе бытие, дыхание и самое разумение? Откуда то высочайшее преимущество, что ты знаешь Бога, надеешься царствия небесного?» «Что воздадим милосердному Богу за все сии блага и дары, — спрашивает св. Ефрем Сирин, — за то, что снисшел Он с небес от Отца, или что ради нас воплотился во чреве, или что за нас был заушен? Чтобы воздать за одно заушение, то, если бы мы тысячи лет жили на земле, ничем не могли бы вознаградить за сию Божию милость». «Мы решительно не в состоянии, — утверждает бл. Августин, — возблагодарить Его должным образом и за те благодеяния, что существуем, что живем, что видим небо, что имеем ум и разум, при помощи которых обретаем Его Самого, сотворившего все это. Но какое сердце, какой язык в состоянии достаточно возблагодарить Его за то, что Он не вовсе оставил нас, отягченных и обремененных грехами, отвратившихся от Его света и омрачившихся любовию ко мраку, т. е. к непотребствам, а послал к нам Свое Слово, Которое есть Его Сын единородный, чтобы мы научились от Него, родившегося плотию {241} и пострадавшего за нас, как высоко ценит Бог человека, чтобы этою единственною жертвою мы очистились от всех грехов и чтобы, получивши в свои сердца излияние любви от Духа Его, несмотря на все трудности, достигли вечного упокоения и неизреченной сладости лицезрения Его». «Этим-то, — говорит св. Григорий Нисский, — столь великим Существом, что невозможно ни видеть Его, ни слышать, ни мыслию достигнуть, присвояется в ничто между существами вменяемый человек — этот пепел, это сено, эти уста — он восприемлется в сына Богом всяческих. Что можно найти достойного к благодарению за эту мысль? Где такое слово, такая мысль, такое движение мысли, чтобы ими воспрославить такое обилие милости? Человек выходит из пределов своего естества, делается из смертного бессмертным, из скорогибнущего — неизменно пребывающим, из однодневного — вечным, одним словом, из человека — Богом». «Дети, — говорит св. Тихон Задонский, — какое ни делают почтение и угождение отцу своему, должное ему яко родителю, воспитателю и промышлителю, воздают, иначе бы неблаго{242}дарны были: тако христиане, как ни тщатся угождать Небесному Отцу, должное воздают и тем заслужить ничего не могут; но что от Бога получают, туне получают. Богу бо за благодеяние Его к нам показанное и показуемое никак и ничем не можем воздать, но всегда пред Ним должниками остаемся». Наше доброделание, таким образом, если признать за ним некоторую ценность, все-таки награды человеку заслужить не может, оно пойдет, так сказать, в уплату долга, так что, «если мы не делаем заповеданного нам, то не вправе называться даже и неключимыми рабами» (св. Ефрем Сирин). «Не милость оказываешь (Богу, подвизаясь в добре), — говорит св. Кирилл Иерусалимский, — потому что сам получил ее прежде; напротив того, воздаешь за милость, возвращая долг Распятому за тебя на Голгофе».
Человек за свои грехи заслуживает только наказания
Но этого мало. Если измерять отношения между Богом и человеком правовой меркой и последовательно, до конца ее держаться, {243} то нужно признать, что, как всякое дело доброе дает человеку хоть призрак права на награду, так, с другой стороны, всякий грех, всякое нарушение завета с Богом с необходимостью требуют удовлетворения, так сказать, платы за себя (как католики и учат действительно) и, следовательно, отнимают и последний призрак права на какую-нибудь награду от Бога. «Тленный род человеческий достоин тысячи смертей, поскольку пребывает во грехах», — говорит св. Василий Великий. Грех — принадлежность не одних только несовершенных, но есть явление всеобщее, и каждый без всякого колебания может сказать о себе:
«Как оправдается человек пред Богом? Вот, Он и слугам Своим не доверяет, и в Ангелах Своих усматривает недостатки; тем более — в обитающих в храминах из брения, которых основание — прах, которые истребляются скорее моли»
(Иов. 9, 2; 4, 18–19). «В мужестве даже избранных людей можно, — по словам св. Кирилла Александрийского, — находить нечто достойное справедливого порицания, что усматривается ведением Законодателя, хотя и ускользает от нашего взора». — «Хотя бы {244} кто, — говорит св. Иоанн Златоуст, — был праведен, хотя бы тысячу раз праведен и достиг до самой вершины, так что отрешился от грехов, он не может быть чист от скверны; хотя бы он был тысячу раз праведен, но он — человек». Где же здесь возможность требовать от Бога какой-нибудь награды, какого-нибудь удовлетворения, когда с нашей стороны происходит только нарушение завета с Богом, только увеличение и без того великого долга? «Знай, — говорит св. Тихон Задонский, — что мы никакого добра у Бога не заслужили, но, напротив того, всякого наказания достойны, и какое бы наказание ни было, грехи наши большего еще достойны». «Если бы это состояние (т. е. состояние в аду после всеобщего суда) было уделом и для всех, то и в таком случае никто бы не имел права упрекать правосудие Бога — Отмстителя», — говорит вполне справедливо, с строго правовой точки зрения, бл. Августин.
Несоответствие между трудом человека и наградою Бога
Но если и это все позабыть, позабыть и ничтожество, и греховность человека, то и {245} тогда, с точки зрения права, объяснить спасение человека мы не можем: не выдерживается основное начало правового союза — равенство жертвы и воздаяния, труда и награды. Что такое земная жизнь в сравнении с загробным блаженством? Ничтожная капля в сравнении с целым океаном. Если, следовательно, дела человека имеют какую-нибудь ценность, то, во всяком случае, не для получения вечного блаженства.
«Если Авраам,
— говорит св. апостол Павел, —
оправдался делами, то он имеет похвалу, но не пред Богом»
(Рим. 4, 2). С нашей земной точки зрения и для земных целей праведность человека имеет некоторую ценность и может в глазах людей заслуживать какую-нибудь награду, но пред судом Божиим, где произносится приговор на последнюю участь человека, эта праведность ценности не имеет, не соответствует величию награды. Прежде всего это потому, что «время покаяния коротко, Царствию же Небесному нет конца». «Труд подвижничества, как сон, скоротечен, и упокоение, каким вознаграждается труд сей, бесконечно и неописанно».
«Кратковременное страдание наше про
{246}
изводит в безмерном преизбытке вечную славу»
(2 Кор. 4, 17). «Тысячи лет века сего то же в сравнении с вечным и нетленным миром, как если бы кто взял одну песчинку из всего множества морских песков» [70]. Но время и вечность противоположны между собой не только по своей продолжаемости, количественно; гораздо более они несравнимы между собой по своему содержанию, по своему качественному различию. Какие бы труды ни предпринял человек, какие бы страдания он ни претерпел, все это — ничто в сравнении с тем блаженством, которое он за это получает. «Смотри, — говорит св. И. Златоуст, — как велика слава, которую получают творящие добродетель: она превыше всех подвигов, какие бы кто ни совершил; пусть он достигнет самой вершины, но и тогда будет еще ниже ее. В самом деле, что может человек совершить такого, чтобы совершенно заслужить щедроты Владыки?» «Если бы, — говорит преп. Макарий Египетский, — каждый человек с того времени, как создан Адам, и до окончания мира вел брань с сатаною и терпел скорби, то не сделал бы он ничего великого в сравнении с {247} тою славою, какую наследует, потому что бесконечные веки будет царствовать со Христом».
