KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Религия и духовность » Религия » Михаил Новоселов - Догмат и мистика в Православии, Католичестве и Протестантстве

Михаил Новоселов - Догмат и мистика в Православии, Католичестве и Протестантстве

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Михаил Новоселов, "Догмат и мистика в Православии, Католичестве и Протестантстве" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

(1 Фес. 4, 3–6). Этими и подобными местами и пользуются, чтобы оправдать правовое понимание нравственной жизни. Впоследствии мы увидим, насколько это справедливо.


То же находим и в святоотеческих творениях. Отцы Церкви с тою же самою целью — обосновать доброделание, побудить к нему иногда прибегают к таким сравнениям, которые, по-видимому, прямо за внешнее понимание жизни. Такова, например, аналогия купли-продажи. «Должно, —говорит св. Григорий Нисский, — подкрепляясь верою в ожидаемое, добродетельным поведением наперед закупать будущую благодать».

Мало того: не только добродетель, как общее и постоянное расположение души, но и каждое доброе действие, добрый поступок сам по себе представляются как будто бы заслуживающими награды. Такую мысль могут дать, например, слова св. Кирилла Иерусалимского: «Будь только благонадежен; делай только, подвизайся только усердно. Ничто не погибнет. Всякая молитва твоя, всякое псалмопение записано; записа{231}на всякая милостыня, записан всякий пост; записано и то, если брак сохранен был честно, записано и воздержание, соблюдаемое для Бога; первые же венцы в сей записи предоставлены девству и чистоте: и ты просияешь, как ангел». Если продолжать исследовать творения свв. отцов все в том же направлении, то можно, пожалуй, найти в них следы и католической сверхдолжной заслуги. Например, в «Лествице» мы читаем: «Есть души, которые сделали больше, нежели сколько повелевают заповеди». Или св. Григорий Нисский, восхваляя Плациллу, говорит, что она своими подвигами превзошла предписанное. Вообще же жизнь человеческая иногда представляется каким-то механическим сцеплением разных подвигов и заслуг, из которых каждая ждет себе награды и делается только для последней. «Жизнь каждого как бы взвешивается, — говорит св. Кирилл Александрийский, — возмездие непременно как бы уравновешено будет с нашею доброкачественностию». «Предшествующие добрые дела уменьшают наказание за грехи, потому что праведный Судия изрекает приговор, со{232}размеряя последние с первыми», — говорит бл. Феодорит.

Всего же более оснований для себя правовое жизнепонимание может подыскать в творениях св. Иоанна Златоуста, которому более всех других, может быть, пришлось говорить против корыстолюбивой бессердечности к бедным и, следовательно, доказывать прежде всего нерасчетливость такого поведения. Не мог он, по самому существу дела, говорить скупцу и себялюбцу о сладости жертвы для ближнего; говоря с наемником, он и язык должен был выбрать подходящий. Отсюда — замечаемое в некоторых местах творений святителя стремление как бы высчитать, когда, за что и сколько именно получит человек. «Если ты, — говорит святитель, — сделаешь что-нибудь доброе и не получишь здесь за то воздаяния, не смущайся: сущая награда ожидает тебя за это в будущем». «Когда увидишь, что праведник наказывается здесь, почитай его блаженным и говори: этот праведник или сделал грех — и наказывается за него, и отходит туда чистым, или наказывается сверх меры грехов его, и избыток пра{233}ведности вменится ему. Там бывает расчет, и Бог говорит праведнику: ты должен мне столько-то. Положим, Он вверил ему десять оволов — и ставит ему в счет десять оволов. Если же он употребит на дело шестьдесят оволов, то Бог говорит ему: десять оволов засчитываю тебе за грех, а пятьдесят вменяю в праведность».

Особенная распространенность правовых понятий у западных отцов и учителей Церкви

Если мы теперь от отцов восточных обратимся к западным, то само собою понятно, что в их творениях мы найдем еще более следов правового жизнепонимания: этим отцам приходилось иметь дело с Римом непосредственно; не могли они поэтому оставить без внимания его способ мышления, тем более что греховность человека как бы оправдывала такое жизнепонимание. «С тех пор, — говорит Тертуллиан, — как зло вошло в мир и как благость Божия была оскорблена, правосудие Его стало управлять Его благостию. Оно предоставило благость достойным, отказало в ней недостойным, {234} отняло ее у неблагодарных и отомстило за нее врагам ее. Оно судит, осуждает, наказывает: суды его, казни его, внушаемый ими страх служат уздою своеволию, поощрением добродетели». Отсюда — оценка человеческих дел, как «заслуги», общая всем западным отцам. Дела рассматриваются у них главным образом как некоторая ценность, дающая право на награду. Так, св. Киприан пишет исповедникам: «Некоторые из вас упредили других совершением своего мученичества и имеют принять награду от Господа по своим заслугам; а некоторые еще томятся в заключении темничном, в рудниках и в узах и… медленностью страданий приобретают полнейшее право на заслуги, по которым надеются получить из небесных наград столько воздаяний, сколько теперь числится дней в истязаниях». Тертуллиан же прямо представляет Господа как бы должником за добрые дела человека. «Бог, — говорит он, — не желая гибели святых Своих, объявил Себя их заступником, а потому и приемлет их добрые дела и раскаяние; приемля же сие, Он вменяет Себе в долг за то их награждать». Отношения между Богом и человеком иног{235}да строго приравниваются к отношениям между членами простого правового союза: сущность полагается во взаимном удовлетворении, с отмщением за всякое нарушение. Для примера возьмем того же Тертуллиана. Вот, например, что говорит он в своем сочинении о терпении: «Скорби телесные суть очистительная жертва, примиряющая с нами Бога чрез смирение, когда плоть, довольствуясь немногим количеством хлеба и воды, приносит в дар Господу свою бедность и воздержание, когда присовокупляет к этому частые посты и когда проводит посты в пепле и вретище… Так некогда гордый царь Навуходоносор, раздражавший Господа, принес великолепную и полезную жертву терпения смиренным и строгим покаянием семилетнего изгнания, во время которого жил со зверями, удаленный от общества людей, — и сею жестокою жертвою возвратил себе царство свое, а что еще важнее, сим очистительным удовлетворением приобрел снова милость Божию».

Несмотря, однако, на все эти многочисленные следы правового жизнепонимания во Св. Писании и в творениях отцов Церк{236}ви, признать это жизнепонимание действительно отеческим или библейским жизнепониманием нельзя; или можно в том лишь случае, если мы будем пользоваться Св. Писанием или Св. Преданием только как сборником бессвязных изречений, а не как единым Словом Божиим, не как выражением единого и цельного мировоззрения. Все эти следы необходимо сопоставить с длинным рядом мыслей, которые тоже были постоянно на устах священных писателей и отцов Церкви и которые тем не менее прямо отрицают правовое жизнепонимание.

Невозможность с правовой точки зрения объяснить отношение Бога к человеку

Прежде всего возможны ли правовые отношения между Богом и человеком? На основании Св. Писания и Св. Предания мы говорим, что невозможны.

Правовой союз в основе своей имеет себялюбивое желание собственного благополучия и выражается во взаимном самоограничении нескольких себялюбии, чтобы каждому из них в возможно большей мере {237} благоденствовать. Приложима ли эта мерка к отношениям Бога к человеку? Думать так не только нечестиво, но и безумно.

«Разве может человек,

 — спрашивает Елифаз, —

доставлять пользу Богу? Разумный доставляет пользу себе самому. Что за удовольствие Вседержителю, что ты праведен? и будет ли Ему выгода оттого, что ты содержишь пути твои в непорочности?»

(Иов. 22, 2–3). «Бог, — говорит бл. Августин, — не нуждается и в самой человеческой праведности, и все то, в чем выражается истинное почитание Бога, полезно человеку, а не Богу. Не скажет, конечно, никто, что был полезен источнику, когда пил из него, или свету, когда видел его». «Человек, — говорит св. Григорий Нисский, — это слабое и кратковременное существо, хорошо уподобляемое траве (Пс. 102, 14), сегодня существующей, а завтра нет, — верит, что достойно почтил Божеское естество. Это все равно что, зажегши тонкую нить из пакли, думать, что этой искрой увеличиваешь блеск солнечных лучей». «Что такое дела человеческие? — спрашивает св. Иоанн Златоуст. — Пепел и пыль, прах пред лицом ветра, дым и тень, лист и цвет, уно{238}симые ветром, сон, мечта и басня, пустое колебание воздуха, легко возбуждаемое, перо возметаемое, течение непостоянное, и все, что только может быть еще ничтожнее этого». Зачем же нужны были Господу эти призрачные человеческие дела? Почему Он не только благоволил «привести человека из небытия в бытие, но и отпадшего восставил паки и царство даровал ему будущее?» Правовое начало не объяснит нам этого «благоутробия милости» Божией, по которой Он «не потерпел зрети от диавола мучима рода человеча». Там, где действует право и удовлетворение, нет места для такой беспричинной, бескорыстной благодати.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*