Фома Аквинский - Сумма теологии. Том I
Ответ на возражение 2. Нет ничего, что помешало бы вещи, делимой в одном отношении, быть неделимой в другом; например, делимое по числу может быть неделимым по виду Поэтому вполне может быть так, что вещь в одном отношении «едина», а в другом – «множественна». Если она неделима в безусловном смысле (то ли потому что такова ее сущность, хотя бы она и была делима в том, что вне ее сущности, как [например] единая вещь может иметь множество акциденций; то ли потому, что она неделима актуально, хотя и делима потенциально, как [например] то, что едино в целом, но множественно в частях), в этом случае вещь будет «едина» безусловно и «множественна» акцидентно. С другой стороны, если она неделима акцидентно и делима безусловно, подобно тому, что делимо по сущности, но неделимо в идее, начале или причине, она будет «множественна» безусловно и «едина» акцидентно (например, таково то, что «множественно» по числу но «едино» по виду или началу). Итак, что касается «бытия», то «единое» и «многое» участвуют в нем в том смысле, что оно «едино» безусловно и «множественно» акцидентно. Само же по себе множество не участвовало бы в бытии, если бы оно не было в некотором смысле «единым». Ведь еще Дионисий сказал, что «нет множества, никак не причастного единице, но многое в частях едино как целое; многое привходящим едино подлежащим; многое числом или силами едино видом; многое видами едино родом; многое проявлениями едино началом»[171].
Ответ на возражение 3. Нет никакой нелепости в том, что «бытие едино», поскольку «единое» добавляет к «бытию» идею [единства].
Раздел 2. Противостоит ли «единое» «многому»?
Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что «единое» не противостоит «многому». Ведь противоположное не сказывается о противоположном. Но любое «многое» некоторым образом «едино», о чем было сказано в предшествующем разделе. Следовательно, «единое» не противостоит «многому».
Возражение 2. Далее, ничто противоположное не состоит из противоположного. Но «множество» состоит из единиц. Следовательно, «единое» не противостоит «многому».
Возражение 3. Далее, «единое» противостоит [другому] «единому», тогда как «немногое» противостоит «многому». Следовательно, «единое» не противостоит «многому».
Возражение 4. Далее, если «единое» противостоит «многому», оно противостоит ему как неделимое делимому; но это противоположение есть противоположение лишенности обладанию. Однако это кажется нелепым, поскольку в таком случае выходит, что «единое» последует «многому» и определяется через «многое», тогда как, напротив, «многое» определяется через «единое». Таким образом, при подобном определении налицо порочный круг, что недопустимо. Следовательно, «единое» не противостоит «многому».
Этому противоречит то, что вещи, противостоящие друг другу в идее, противостоят друг другу и сами по себе. Но идея «единого» состоит в неделимости, а идея «многого» – в делимости. Следовательно, «единое» противостоит «многому».
Отвечаю: «единое» противостоит «многому», но различными способами. То «единое», которое суть начало числа, противостоит «многому» в смысле числа как мера – измеряемому Ибо «единое» подразумевает идею первой меры, а число – это множество, измеряемое единицей, как это явствует из «Метафизики» X. То же «единое», которое сказывается о «бытии», противостоит «многому» как неделимое – делимому, [т. е.] в смысле лишенности.
Ответ на возражение 1. Никакая лишенность не отнимает от вещи ее бытия в полном объеме, ибо лишенность, как разъяснил Философ, означает отрицание [наличия чего-либо] в субъекте[172]. Лишенность, конечно, отнимает нечто у бытия, но поскольку бытие суть всеобщая форма, лишенность бытия укоренена в [том же] бытии, чего не наблюдается при лишенности специальных форм, зрения [например], белизны и т. п. То же, что приложимо к бытию, приложимо и к единому, и к благу, которые суть синонимы бытия, ибо лишенность блага обнаруживается [именно] в благе, равно как и потеря единства обнаруживается [именно] в одной вещи. Таким образом, и множество – это одна вещь, и в зле есть благое, и небытие – своего рода бытие. Однако [здесь] противоположное не сказывается о противоположном, ибо одно абсолютно, другое же – относительно. Так, относительно сущее (т. е. имеющее потенциальное бытие) в абсолютном смысле, т. е. актуально, есть несущее, или то, что имеет абсолютное бытие в роде субстанций, может иметь относительное небытие в смысле некоторого акцидентного бытия. Подобным же образом относительно благое может быть абсолютно злым, и наоборот; аналогично и абсолютно «единое» может быть относительно «многим», и наоборот
Ответ на возражение 2. «Целое» двояко. В одном смысле оно однородно, составлено из подобных частей; в другом смысле – разнородно, составлено из несходных частей. Так, в однородном целом целое состоит из частей, имеющих форму целого; например, каждая часть воды – вода; и вообще, таковы все непрерывные вещи, состоящие из частей. Напротив, в разнородном целом каждой из частей недостает формы целого; например, ни одна из частей дома не является домом и никакая из частей человека – человеком. Теперь, множество – это своего рода целое. Поэтому, коль скоро его части не имеют формы множества, последнее составлено из единиц, как дом составлен из того, что не является домами. Но не потому единицы составляют множество, что они неделимы (в каковом смысле они противостоят множеству), а потому, что они имеют бытие; так и части дома составляют дом потому, что они есть, а не потому, что они не являются домами.
Ответ на возражение 3. «Многое» понимается двояко: [как «многое»] само по себе, и в этом смысле оно противостоит «единому»; и как представление о некоторой избыточности, и в этом смысле оно противостоит «немногому». Таким образом, в первом смысле два – много, а во втором – нет.
Ответ на возражение 4. «Единое» противостоит «многому» в смысле лишенности, поскольку идея «многого» подразумевает делимость. Поэтому делимость должна предшествовать единству; не абсолютно [конечно] и не сама по себе, но согласно нашему способу постижения. Ведь мы постигаем простое через составленное, а потому [например] и определяем точку как «не имеющую частей» или как «начало прямой». В идее же «многое» последует «единому», ибо мы не поймем делимости применительно к идее множества, пока не припишем единства каждой из его частей. Следовательно, «единое» включено в определение «множества», «множество» же не включено в определение «единого». Само же разделение постигается путем отрицания бытия: ибо первое, что воспринимается умом, бытие; второе, что это бытие – не то же самое, что и другое бытие, и отсюда мы приходим, как к следствию [рассуждений], к [идее] разделения; в-третьих, приходит представление об одном; в-четвертых, представление о множестве.
Раздел 3. Един ли Бог?
С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что Бог не един. Ведь написано же: «Есть много богов, и господ много» (1 Кор. 8:5).
Возражение 2. Далее, «единое» как начало числа не может сказываться о Боге, ибо количество не сказывается о Боге; аналогичным образом и «единое» как синоним «бытия» не может сказываться о Боге, поскольку оно предполагает лишенность, всякая же лишенность – это [своего рода] несовершенство, каковое не может быть приписано Богу. Следовательно, Бог не един.
Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Слушай, Израиль! [осподь, Бог наш, Господь един есть» (Вт. 6:4).
Отвечаю: то, что Бог един, следует из трех основоположений. Во-первых, из Его простоты. Ведь ясно, почему какая бы то ни было единичная вещь суть «именно эта вот частная вещь», – потому что она не сказывается о многом: так, то, благодаря чему Сократ – человек, сказывается о многом, в то время как то, что делает его именно этим вот человеком, сказывается лишь об одном [Сократе]. Следовательно, если бы Сократ был человеком посредством того, что делает его именно этим вот человеком, то так как не существует множества Сократов, не было бы и множества людей. Поэтому такая взаимообращенность определений принадлежит единственно Богу, ибо Бог Сам по себе есть Своя же собственная природа, как это было показано выше (3, 3). Выходит, одним и тем же образом и Бог есть Бог, и Он есть именно этот Бог. Следовательно, невозможно, чтобы существовало много Богов.
Во-вторых, из бесконечности Его совершенства. Ведь еще выше было показано (4, 2), что Бог содержит в Себе все совершенство сущего. Но если бы существовало много богов, они необходимо отличались бы друг от друга. Таким образом, у одного не было бы чего-то из того, что было бы у другого. Если бы это [недостающее свойство] было лишенностью, один из них [(а именно – другой)] не был бы абсолютно совершенен, если – совершенством, одному из них [(а именно – первому)] его бы недоставало. Отсюда невозможно, чтобы существовало много богов. Поэтому и древние философы, которые следовали истине, при утверждении бесконечного начала [неизбежно] приходили к такому же выводу: что есть только одно такое начало.
