Георгий Тертышников - Святитель Феофан Затворник и его учение о спасении
Эта книга начала печататься в 1885 году в «Душеполезном чтении» (ч. 3) под заглавием: «Невидимая брань» блаженной памяти старца Никодима Святогорца» [46].
В конце этого года епископ Феофан сообщает о завершении работы. «Перевод «Невидимой брани» кончил, — писал он Н. В. ЕлагинуБудет книжка благопотребная. Сия книга была уже у нас в переводе с иностранного. Старец Никодим во многом поисправил ее, а Вышенский бедотворец… и еще тем паче. Многие главы пришлось заново составить» [144, с. 192]. О причине вмешательства в текст святитель сообщал: «Та книга католиком писана, а католики об умной молитве и иных вещах подвижнических иначе от нас судят. Старец Никодим поправил, но не все. Я докончил поправку» [140, с. 117].
Эту книгу святитель Феофан не раз рекомендовал в качестве руководства для духовной жизни всем ищущим спасения. «Посылаю Вам «Невидимую брань». Хоть это заглавие пахнет монашеством, но Вы встретите здесь все почти так представленным, что от советов сих никому отказываться не следует» [133, с. 138]. «В «Невидимой брани» имеется в виду человек, борющийся со страстями и напрягающийся все худое из себя изгнать и все доброе укрепить. Когда он установится добре и крепок станет, тогда многие из правил или иной вид приимут, или отложатся» [140, с. 56].
В другом письме святитель пишет, что в книге говорится «о брани духовной, ведущей к тому, чтоб всегда в мире глубоком пребывать — и с Богом, и с людьми, и в себе самих мирствовать» [132, с. 48–49], и что в ней содержится «полное наставление о молитве вообще» [132, с. 224]. После окончания перевода «Невидимой брани» афонские иноки просили перевести на русский язык поучения преподобного аввы Дорофея, но этот заказ святитель не смог исполнить.
В 1886 году преосвященный Феофан начал готовить материал для третьего тома Добротолюбия. «Готовлю третий том Добротолюбия, — сообщал он 8 октября 1886 года в одном из своих писем, — теперь перевожу умозрительное слово Феодора, что следует за деятельными главами Феодора Едесского. Великолепнейшее слово. Тут богословие и философия» [140, с. 140].
Работа над этим трудом осложнилась ухудшением здоровья владыки. «Старость ослабляет силы или отупляет, — писал он — Я не могу уже писать вечером, и утром до трех часов не дотягиваю. Ломота в голове показывается. Впрочем, кое‑что идет. Кончаю 3 том Добротолюбия. Занимает Феодор Студит» [97, с. 898–899]. Третий том Добротолюбия был окончен и издан только в 1888 году [47].
Еще в 1884 году преосвященный Феофан начал разыскивать рукописи творений преподобного Феодора Студита, которые впоследствии вошли в четвертый том Добротолюбия. «Поедете домой [48], привезите Феодора Студита, — просил преосвященный Феофан афонского иеромонаха Арсения — Подлинные его устав и поучения найдите… на старогреческом. Ибо греки переводят на новую речь со старого очень вольно… и размазывают против подлинника» [132, с. 84].
«Что писал я про Феодора Студита, не забудьте похлопотать, — напоминал он 2 февраля 1884 года иеромонаху Арсению. — Да самито Вы скоро воротитесь?! Если очень нескоро, то известите письмом об успехах искания. Это мне нужно знать. Если нет подлинных, с латинского стану переводить и посьиать в «Тамбовские ведомости». Но это, наперед нужно сказать, будет не совсем близко к подлиннику — перевод из вторых рук. Да и латинский‑то каков не знать» [132, с. 85].
В 1887 году владыка писал: «Я делаю выборку наставлений монахам из поучений святого Феодора Студита. Перевожу его Катехизисы большой и малый, в коих до 400 поучений» [97]. «Премудрый отец! Нежного сердца и пресмиренный! В наставлениях берет сторону не высшую, а самую низшую… видимую деятельность монастырскую, и ее одуховляет. В добром исполнении всех послушаний видит путь ко спасению, научая, как эти простые послушания превращать в Божии и Богу угодные. Это единственные монастырские поучения. Для внутренней жизни много разъяснений, а для внешней — почти нет» [140, с. 155]. «Святой Феодор на высоту почти не заходит, а ходит по монастырю… на всякую мелочь дает урок, одухотворяет ее» [144, с. 213]. «Это будет единственное наставление для монахов, преимущественно о монастырской жизни. Высот монашеской жизни касается только в общих чертах» [140, с. 158].
В письме к Н. В. Елагину святитель Феофан сообщает об окончании перевода материалов для четвертого тома Добротолюбия, который был издан в 1889 году [49].
Об особенностях творений преподобного Феодора Студита преосвященный Феофан говорил в письме к Н. В. Елагину следующее: «Чаете многого от святого Феодора, а он даст не многое, но зато такое, чего никто не даст. О внутренней жизни у него только общие очерки, — или перечисление подвижнических добродетелей. Главное у него — порядки монастырской жизни. И у него тут все святые… и привратник, и сапожник, и хлебопек, и пахарь, и столяр. И цель у него та, чтоб все лица монастырские, исполняя послушания по виду житейские, по духу делали сие послушание путем в Царствие. Дивно! Как он, говоря всегда почти одно и то же, говорит так, что повторение почти незаметно» [144, с. 226]. «Преподобный Феодор Студит был духом горящий, — и слово лилось из сердца с теплотою и силою» [139, с. 153].
Во время работы над Добротолюбием епископ Феофан ограничил себя в чтении журналов. «Церковного вестника» не выписываю, — сообщал он Н. В. Елагину, — потому что нынешний год ничего не выписываю и читать не намерен. Надо ‘кончить Добротолюбие [144, с. 228].
Перевод пятого тома занял несколько лет, и, как только он был подготовлен к печати, был издан на следующий год афонскими иноками [50].
«Книга Добротолюбия 5–я вся обращена на внутреннюю жизнь. И хоть преимущественно имеет в виду отшельников, но к ним собственно относятся только внешние порядки, внутренняя же жизнь, там изображенная, ко всем вообще пригодна» [138, с. 119]. «Это последний и, как таковой, содержит верхние стадии духовной жизни. Верхи сии и прежде показываемы были в первых книгах. Но тут вся дорога прописывается систематически. Эта книга с четвертою вдвоем содержит все потребное в деле подвижничества» [144, с. 253–254].
После окончания перевода Добротолюбия святитель писал: «У меня на душе — засуха. Ничего делать не хочется со времени окончания Добротолюбия. Это скучное время!» [140, с. 119].
В 1890 году епископ Феофан начал переработку «Писем о христианской жизни». «Только на днях, — писал он, — растребушил «Письма о христианской жизни», из коих будет три книги, каждая со своим названием» [97, с. 904].
Из «Писем о христианской жизни» в 1891 году в Москве были изданы книги под следующими названиями:
1. «Письма о христианской жизни».
2. «Сборник аскетических писаний, извлеченных из патериков святого Саввы Освященного, что близ Иерусалима», 166 с.[51]
3. «Начертание христианского нравоучения», 506 с.
В рецензии Учебного комитета на последнюю книгу говорилось: «Недавно богословская литература наша обогатилась новым произведением известного нашего экзегета и моралиста, преосвященного епископа Феофана, под названием: «Начертание христианского нравоучения». Скудость богословской литературы нашей, особенно учебной, по части нравоучения христианского давно сознавалась многими, и потому появление в печати названного труда будет приветствовано любителями богословской науки с особенной радостью» [52].
Современники епископа Феофана высоко оценили это издание: «Начертание» не уступает лучшим современным курсам нравственного богословия, а приведением руководственных указаний из аскетических писаний, житий святых и песнопений православного христианского богослужения, прославляющих добродетель, так же как обилием опытов духовной жизни, пережитых самим писавшим — строгим подвижником, даже значительно превосходит их» [200, с. 245].
В 1891 году епископ Феофан стал готовить к печати материал для книги «Древние иноческие уставы». В августе 1892 года он сообщал, что уже «кончил смотр опечаток в Уставах. Месяц–другой, и они выйдут в свет Божий» [134, с. 236].
В том же году «Древние иноческие уставы преподобного Пахомия, святого Василия Великого, преподобных Кассиана и Венедикта» были изданы афонскими иноками [53]. Эта книга предназначалась, по мысли преосвященного Феофана, русскому иночеству. «Имею удовольствие, — писал он редактору «Церковных ведомостей», — препроводить вам «Древние иноческие уставы» и покорно прошу принять их для вашей собственной библиотеки. При труде приятною утешался надеждою, что наше иночество с радостью встретит эту книгу, увидев, что в общем оно очень сходно с древнеустановленными порядками иноческой жизни, и воодушевится ревностью не отставать от первоначальных отцов, и поспешит дополнить в себе недостающее и поправить, сколько возможно, неправое» [144, с. 255–256].
