Тихон (Агриков) - У Троицы окрыленные
Приготовление к исповеди заключается не в том, чтобы только вспомнить или даже записать свои грехи, а в том, чтобы осознать свою вину, довести свое покаянное чувство до сердечного сокрушения и, если можно, пролить слезы покаяния. Отсюда возникает второе положение, нужное на исповеди — сокрушение сердца.
Знать свои грехи — это еще не значит каяться в них. Скорбь о содеянном, плач о грехах важнее всего на исповеди.
Но что делать, если «иссохшее греховным зноем» сердце не орошается живительными водами слез? Все равно надо каяться, каяться в самой холодности и бесчувственности своей, в надежде единственно на милость Божию. Наше бесчувствие на исповеди большей частью имеет своим корнем отсутствие в нас страха Божия и скрытое маловерие или даже неверие. Сюда должны быть направлены все усилия. Вот почему так важны слезы на исповеди. Они смягчают окаменение, устраняют главное препятствие к покаянию — нашу самость (Епископ Феофан). Гордые и самолюбивые не плачут. Не могут плакать и те, кто не прощает ближнего, кто таит в сердце зло и обиду, обвиняя других и оправдывая себя. Какое счастье — иметь слезы покаяния! И они даются смиренным грешникам.
Не нужно стыдиться слез на исповеди, если они орошают наше лицо. Пусть очищается душа от скверны греховной и облекается вновь в одежду невинности и чистоты.
Испытание совести и сокрушение сердца неизменно ведут к чистосердечному словесному исповеданию грехов. Таким образом, возникает третий момент исповеди — словесное исповедание грехов.
Святые отцы учат, что на исповеди не следует ждать вопросов духовника, а самому нужно исповедовать свои грехи, не стыдясь, не скрывая и не умаляя их тяжести. Исповедь есть подвиг самопринуждения. Говорить надо точно, не затемняя неприглядности греха общими выражениями (например, «грешна против 7-й заповеди»).
Очень трудно, исповедуясь, избежать соблазна самооправдания, попыток объяснить духовнику «смягчающие обстоятельства», ссылаясь на других людей, будто содействующих греху. Все это есть признак самолюбия, отсутствия личного, глубокого покаяния. Бывает, что, каясь в каком-либо грехе (например, гневе, ссоре), исповедники невольно входят в осуждение других, выгораживая себя и обвиняя ближнего. Это ложное покаяние, лукавое, лицемерное, противное Богу.
Иногда на исповеди ссылаются на слабую память, не дающую будто возможности вспомнить грехи. Действительно, часто бывает, что мы забываем грехи свои. Но от слабой ли это памяти? Совсем нет. Ведь, например, похвалы, льстящие нашему самолюбию, мы помним многие годы. А вот грехопадения свои не помним. Не значит ли это, что мы невнимательно и рассеянно живем и не придаем нашим грехам серьезного значения?
Признак совершившегося искреннего покаяния — чувство легкости, чистоты, неизъяснимой радости, глубокого мира. И наоборот, недостойное покаяние характеризуется душевным неудовлетворением, сугубой тяжестью на сердце, каким-то смутным, неясным чувством тревоги.
Нужно отметить, что раскаяние не будет полным и полезным, если кающийся не утвердится внутренне на камне решимости не возвращаться к исповеданному греху. Но, говорят, как это возможно? Не будет ли ближе к истине как раз обратное — уверенность, что грех снова повторится? Ведь опытом всякий знает, что через некоторое время опять возвращаешься к тем же грехам; наблюдая за собой из года в год, не замечаешь никакого улучшения, шагнешь вперед и опять стоишь, или еще хуже — шаг вперед и два назад.
Было бы ужасно, если бы это было так. Но, к счастью, это не совсем так. Не бывает случая, чтобы при наличии доброго желания исправиться последующие исповеди и Святое Причащение не производили бы в душе добрых перемен. Но дело в том, что, прежде всего, мы не судьи себе. Правильно говорить о себе мы не можем: стали мы лучше или хуже. Может быть, возросшая строгость к себе, обостренный страх греха создали иллюзию, что грехи умножились и усилились и что душевное состояние не улучшилось, а ухудшилось. Кроме того, Господь, по особому промышлению Своему, часто закрывает нам глаза на наши успехи, чтобы защитить нас от злейшего врага — тщеславия и гордости.
Часто бывает, что грех-то остался, но частые исповеди и Причащение Святых Тайн расшатали его и значительно ослабили его корни. Да к тому же и сама борьба с грехом (может быть, с падениями), страдания о грехах — разве это не приобретение? «Не устрашайся, — говорит святой преподобный Иоанн Лествичник, — хотя бы ты и падал каждый день и не отходил бы от путей Божиих, стой мужественно, и Ангел, тебя охраняющий, почтит твое терпение».
Таким образом, наука истинного покаяния определяется тремя вышеуказанными моментами:
а) испытанием сердца;
б) сокрушением души;
в) словесным исповеданием своих грехов.
Сущность христианских страданий
У религии много противников. Но есть у нее три бессмертных друга, которые никогда не дадут ей погибнуть. Первый — величие человека (благородные порывы, Божественные стремления); второй — человеческая слабость; наконец, третий, самый сильный и бессмертный союзник, — страдание.
Чем дольше мы живем, тем яснее видим, что страдает всякая душа, и убеждаемся, что страдание — во благо. Страдание спасает людей, оно не позволяет окончательно ослепнуть, зачерстветь, оледенеть. Оно размягчает сердце, отрезвляет ум, укрепляет волю к добру. Вот почему вы не в силах оторвать свой взор от глаз, в которых искрятся слезы. Приходится задуматься глубже о смысле страдания. Откуда оно? К чему? Есть ли вне религии врачевание для него? Какова доля пастырских страданий? Кто не страдал, тот не поймет этих рассуждений; кто не страдал, пусть не слушает нас. Бесполезно. Напрасно. К страдавшим, и страдающим, и готовым на страдания — наше слово.
Зачем страдания?
Зачем страдать, если мы живем под властью милосердного Бога? Однажды этот вопрос был мною предложен старцу. И не забыть мне того изумления, с которым я выслушал ответ: «Именно потому и страдаем, мой друг, что благ Господь». Я тогда готов был возмущаться таким ответом. А теперь говорю: «Да. Это так и есть!» Слышу возражения: иным кажется невыносимым парадоксом мысль, что страдания и горе в этой жизни происходят от Божественного милосердия. Поясним примерами.
Ребенок играет на краю пропасти. Он тянется сорвать цветочек, поймать бабочку, он наклоняется над бездной и… сейчас в нее упадет. Вдруг две сильные руки подхватывают его, и тем стремительнее, чем они нежнее. Ребенок кричит и отбивается. Откуда же на него нашло это страдание? Ясно, что из любящего сердца его матери.
Взгляните на другого ребенка. Он играет с ножом и сейчас себя ранит. Но тут приходит отец его и вырывает у него из рук эту опасную игрушку. Ребенок кричит и про себя обвиняет отца, но впоследствии он благодарит его.
А вот мать берет больного ребенка и подносит к ножу хирурга. Ребенок кричит. Он отпихивает доктора. Он хочет бить свою мать, но кто же скажет, что в эту минуту мать проявила к своему ребенку жестокость?
Применим эти примеры к Богу милостивому, спасающему нас, и станет ясно, для чего мы несем страдания. Может быть, у вас нет веры в Бога, или она слабая? Тогда вам остается только молча или с ропотом питаться вашим горем, не беспокоя вашими криками ни людей, которые вам не окажут помощи, ни Небо, которое для вас пусто. Жить без Бога
— страдать без утешения.
Таким образом, смысл страданий в том, что они — основа Божественного врачевания. И крест пастырской жизни имеет такое же значение. Страдание очищает и просвещает душу. Страдание возносит сердце горе. Страдание усиливает любовь, делая ее пламеннее, святее и благодатнее.
На нашей печальной земле, кроме опасности прилепиться к одним лишь временным ничтожным вещам, есть другая опасность: соприкасаясь со злом, потерять красоту своей души. Грех всегда влечет за собой печальные последствия. Вы сегодня совершили преступление — вы даете повод вас законно карать. Что будет, если вы сделаете сто, тысячу таких преступлений? Гроза гнева Божия висит над вами. Изживайте корень греха в самом начале. Не устраненная своевременно течь в корабле грозит ему скорой гибелью — он будет на дне моря. Пастырская совесть очищается и возвышается скорбями. Из всех наказаний самое грозное — быть свободным от страдания. Если пастырь плохо исполняет свой долг, плохо молится, мало верит, сомневается или совсем погасла в нем вера — знаете ли, почему он живет? Почему он доселе не поражен? Потому что люди около него молятся, жена плачет, родные страдают душой и свои страдания кладут на чашу весов, и тем уравновешивают все его беззакония.
Христианские страдания радостотворны, очистительны, лучезарны. Золото очищается в огне, душа — в страданиях. Страдает христианин пороком винопития — скорбь или болезнь отрезвляют его; равнодушен он к своим христианским обязанностям
