Григорий Разумовский - Объяснение священной книги псалмов
ТРИНАДЦАТОЕ ОСМИСТИШИЕ (Ст. 97–104).
97. Коль возлюбих закон Твой, Господи: весь день поучение мое есть. 98. Паче враг моих умудрил мя еси заповедию Твоею, яко в век моя есть. 99. Паче всех учащих мя разумех, яко свидения Твоя поучение мое есть. 100. Паче старец разумех, яко заповеди Твоя взысках. 101. От всякаго пути лукава возбраних ногам моим, яко да сохраню словеса Твоя: 102. От судеб Твоих не уклонихся, яко Ты законоположил ми еси. 103. Коль сладка гортани моему словеса Твоя: паче меда устом моим. 104. От заповедий Твоих разумех: сего ради возненавидех всяк путь неправды.
Тринадцатое осмистишие идет под буквою, или словом, мем — пятно. Пятно — то же, что порок или недостаток в вещи, отсюда нравственный недостаток какой–либо, и наконец — грех. Рассуждая с этой точки зрения, встречаемся с вопросами: в чем состоят недостатки, или пороки, пятнающие человека, и откуда они, какими следствиями сопровождаются, и как исправить их? В настоящем осмистишии пророк обращает внимание на то, как исправляются главнейшие пороки душевные: слепота ума, неправость воли и огрубение сердца — нечувствие. Все они исправляются поучением в законе Божием и верным ему последованием. Жизнь по заповедям открывает очи ума, и тогда он уразумевает все ясно (ст. 97–100), возвращает правость воле, упорядочивая все начинания ее (ст. 101–102), восстановляет в сердце забитое чувство ко всему святому и божественному (ст. 103–104).
Пс. 118:97–100
Кто что любит, тот непрестанно о том и помышляет. И пророк, возлюбивший закон, поучался в нем весь день; поучался при всяком деле, чтоб дело его было Богу угодно, не оскорбляло Его, поучался более потому, что такое поучение питает душу небесными божественными стихиями помышлений добрых и чувств благих. Потому и говорит: Коль возлюбих закон Твой, Господи, т. е., «как любезен мне закон Твой!» Так взывает душа, испытавшая благотворные действия жизни по заповедям Божиим. Блж. Феодорит пишет: «не всякий, исполняющий закон Божий, исполняет его по любви, но иные исполняют его из боязни и страха наказания, а иные — домогаясь славы от людей, искренние же любители добродетели стараются исполнять Божии повеления из расположения к добру» [6, с. 593]. Для этих искренних любителей добродетели и закона — и ночь, как день, или лучше, для них нет ночи, а все — день. Потому–то, может быть, и сказал пророк весь день поучение мое есть, не поминая о ночи, как сделал в первом псалме, «в законе Господни поучится день и нощь». Св. Иларий говорит: «Что возлюбил пророк, тем и занят непрестанно: возлюбил закон, и поучается в нем беспрерывно весь день. Не отвлекают его другие занятия, и не наводят забвения заботы и суеты века сего. Всегда он один и тот же, и всегда в одном и том же. Весь он в поучении в возлюбленном ему законе, что и делает из всей жизни его один непрерывный день» [7, с. 397–398]. Далее (ст. 98) пророк начинает объяснять то, как преданность его заповедям отогнала слепоту от очей ума его. Враги нашего спасения чрез обаяние прелестей мира или чрез смятение помышлений, всеваемых ими, часто омрачают ум, так что он, как слепой, ничего не видит и действует наобум. Пророк уверяет, что он избавлен был от таких бед заповедью Божией. Паче враг моих умудрил мя еси заповедию Твоею, яко в век моя есть. Заповедь эта умудряла его, раскрывая козни врагов и делая безуспешными все покушения погубить его или сделать ему какую–нибудь пакость. Одна из хитростей вражеских состоит в том, чтобы внушить: однажды только согреши, а там, покаявшись, опять примешься за добрые дела. Против этого пророк выставляет нераскаянную решимость, высказанную однажды навсегда: ни за что не отступать от заповеди Божией, хоть умереть, а заповеди Божией не нарушить. Это и выражает он словами: яко в век моя есть. Такая решимость держит мысль всегда нераздвоенною, не допускающею раздумывания, уж не послабить ли себе? Такие пагубные внушения всячески старается сеять враг, но в том, кто держит на сердце: в век моя есть заповедь, — они не оставляют следа, а как приходят, так и отходят. Нет ничего дивного оказаться умудренным заповедию Божией паче враг; но то дивно, что пророк, поучаясь в законе Божием, стал сведущее и разумнее всех учителей своих.
Пс. 118:99
Паче всех учащих мя разумех, яко свидения Твоя поучение мое есть. Кто эти учители и как пророк превзошел их разумением? Первого не сказывает пророк Но кто бы они ни были, а все же люди, и пророк лучше их разумел, потому что после них взял его к себе под науку Свою Господь, как сказал он пред сим. Так как Господь умудрил его заповедию, то он стал не только мудрее врагов, но разумнее и самих учителей своих — людей. Посему, в этих словах выражается не какое–либо самовозношение или гордое мнение о себе пророка, а исповедание милости Божией в том, что Он, по благодати Своей, дал ему разуметь полнее и совершеннее волю Свою, нежели как передавали ему ее учители. Обычный порядок обогащения ума ведением Божественным и при непосредственном содействии тому Господа есть просветление ума, при изучении откровения уже данного. Пророк и говорит, что он разумел паче учащих, яко свидения Твоя поучение мое есть. Трудился над изучением свидений Божиих с верою и молитвою, и Господь, видя усердие его и любовь, влагал в ум его такое постижение написанного, какое недоступно для своеличных усилий ума.
Пс. 118:100–102
Во всяком народе старцы почитаются людьми умудренными не только учением, но и опытами жизни, лицами, составляющими твердыню общества, которые руководят советом своим вступившее в дело новое поколение и сочетавают собою прошедшее с будущим. Были такие и во время св. пророка в Иерусалиме и, конечно, он нередко пользовался их советами, при заведении благотворных порядков в своем царстве, по всем отраслям управления. Но эти же опыты дали ему познать, что он разумел всякое дело гораздо лучше и вернее старцев. Паче старец разумех, яко заповеди Твоя взысках. И этому причина та же, какая и превосходству его над учителями, именно, что Сам Господь умудрил его, потому он и разумел дела Божий паче старец. Но за что же такая благодать? За то, что он взыскал заповеди Божий. Так как с детства поставил он законом всей жизни своей благоугождение Богу неуклонным исполнением заповедей Его, то представлял в себе сосуд крепкий для вмещения токов Божественной премудрости. Они и излиты были в него. «В злохудожну же душу не входит премудрость» (Прем. 14). Слепота ума прогнана, вместо нее стали действовать ведение и мудрость, подобных которым нет среди людей, долженствующих отличаться ими, — и все это достигнуто поучением в заповедях и верностию им в жизни. Теперь пророк указывает (ст. 101), как исправилась и неправость воли? и это, говорит, совершилось тем же путем. От всякого пути лукава возбраних ногам Моим, яко да сохраню словеса Твоя, т. е., стал я возбранять ногам моим от всякого пути лукавого, и от судеб Божиих не уклоняться, и воля моя исправилась, навыкла хранить словеса Божий, и установилась в том. Совесть наша и всегда внушает нам бегать зла, но не достает воли следовать ей. Приманки самоугодия пересиливают ее, и человек идет на злое. А сделав злое однажды, не удержится и в другой раз, а потом скоро образуется и привычка к известному роду самоугодия, наперекор совести. Так образуется одна привычка, потом другая, третья и т. д. Когда опомнится человек и задумает шествовать право, угождать Богу, тогда он находит себя со всех сторон связанным и опутанным. Как же быть? Нужно блюсти твердую решимость хранить словеса Божии, всячески поддерживать ее, содержа в сердце своем страх Божий, память смерти и суда Божия, и затем возбранять ногам своим от всякого пути лукавого.
Не ходи туда, где привык ты удовлетворять дурной привычке, пресеки сношения с товарищами греха и измени все порядки жизни, питавшие грех. Это и значит возбранить ногам. Но это внешний труд, к нему надо присоединить внутренний — возбранение мысленным ногам от мысленных же путей лукавых. Мысленный путь лукавый таков: начинается злая мысль, привлекает сочувствие, возбуждает желание и склоняет на дело. Когда кончится этот мысленный путь ко греху, тогда следует путь внешний к совершению греха делом, от которого я и возбранил ногам моим, а вместе с тем я не уклонялся и от судеб Божиих (ст. 102), то есть исполнял то, что советовал другим: «Уклонися от зла и сотвори благо» (Пс. 33:15). Это следовало уже само собою. Без дел нельзя быть, но если от злых дел уклонялся, то, конечно, от добрых не уклонялся. Судьбы Божий — это присуждения, как следует нам жить, определения воли Божией, или то же, что заповеди. Поэтому, не уклоняться от судеб Божиих есть то же, что не уклоняться от исполнения заповедей Божиих. Случаи к исполнению этих заповедей всегда пред глазами. Просят милостыню — путь лукавый состоит в том, чтобы не подать ее, а Божие присуждение — подать: подать и возбранить пути лукавому — и от судьбы Божией не уклонишься. Обидел кто — лукавый путь ведет тебя к отмщению, а Божие определение — к прощению: когда простишь, — возбранишь ногам от пути лукавого, от судеб же Божиих — не уклонишься. Так и во всем. Случай на добро, какой у тебя перед глазами, есть то же, что прямое Божие повеление тебе сделать это добро. Уклонишься — Богу воспротивишься. Пророк побуждением к неуклонению от таких судеб Божиих и поставляет яко Ты законоположил ми еси. Сознание того, что в том или другом случае, как бы устно, Бог законополагает сделать такое и такое добро, есть самое сильное побуждение для богобоязненных к неуклонению от того добра.
