Григорий Разумовский - Объяснение священной книги псалмов
Пс. 118:100–102
Во всяком народе старцы почитаются людьми умудренными не только учением, но и опытами жизни, лицами, составляющими твердыню общества, которые руководят советом своим вступившее в дело новое поколение и сочетавают собою прошедшее с будущим. Были такие и во время св. пророка в Иерусалиме и, конечно, он нередко пользовался их советами, при заведении благотворных порядков в своем царстве, по всем отраслям управления. Но эти же опыты дали ему познать, что он разумел всякое дело гораздо лучше и вернее старцев. Паче старец разумех, яко заповеди Твоя взысках. И этому причина та же, какая и превосходству его над учителями, именно, что Сам Господь умудрил его, потому он и разумел дела Божий паче старец. Но за что же такая благодать? За то, что он взыскал заповеди Божий. Так как с детства поставил он законом всей жизни своей благоугождение Богу неуклонным исполнением заповедей Его, то представлял в себе сосуд крепкий для вмещения токов Божественной премудрости. Они и излиты были в него. «В злохудожну же душу не входит премудрость» (Прем. 14). Слепота ума прогнана, вместо нее стали действовать ведение и мудрость, подобных которым нет среди людей, долженствующих отличаться ими, — и все это достигнуто поучением в заповедях и верностию им в жизни. Теперь пророк указывает (ст. 101), как исправилась и неправость воли? и это, говорит, совершилось тем же путем. От всякого пути лукава возбраних ногам Моим, яко да сохраню словеса Твоя, т. е., стал я возбранять ногам моим от всякого пути лукавого, и от судеб Божиих не уклоняться, и воля моя исправилась, навыкла хранить словеса Божий, и установилась в том. Совесть наша и всегда внушает нам бегать зла, но не достает воли следовать ей. Приманки самоугодия пересиливают ее, и человек идет на злое. А сделав злое однажды, не удержится и в другой раз, а потом скоро образуется и привычка к известному роду самоугодия, наперекор совести. Так образуется одна привычка, потом другая, третья и т. д. Когда опомнится человек и задумает шествовать право, угождать Богу, тогда он находит себя со всех сторон связанным и опутанным. Как же быть? Нужно блюсти твердую решимость хранить словеса Божии, всячески поддерживать ее, содержа в сердце своем страх Божий, память смерти и суда Божия, и затем возбранять ногам своим от всякого пути лукавого.
Не ходи туда, где привык ты удовлетворять дурной привычке, пресеки сношения с товарищами греха и измени все порядки жизни, питавшие грех. Это и значит возбранить ногам. Но это внешний труд, к нему надо присоединить внутренний — возбранение мысленным ногам от мысленных же путей лукавых. Мысленный путь лукавый таков: начинается злая мысль, привлекает сочувствие, возбуждает желание и склоняет на дело. Когда кончится этот мысленный путь ко греху, тогда следует путь внешний к совершению греха делом, от которого я и возбранил ногам моим, а вместе с тем я не уклонялся и от судеб Божиих (ст. 102), то есть исполнял то, что советовал другим: «Уклонися от зла и сотвори благо» (Пс. 33:15). Это следовало уже само собою. Без дел нельзя быть, но если от злых дел уклонялся, то, конечно, от добрых не уклонялся. Судьбы Божий — это присуждения, как следует нам жить, определения воли Божией, или то же, что заповеди. Поэтому, не уклоняться от судеб Божиих есть то же, что не уклоняться от исполнения заповедей Божиих. Случаи к исполнению этих заповедей всегда пред глазами. Просят милостыню — путь лукавый состоит в том, чтобы не подать ее, а Божие присуждение — подать: подать и возбранить пути лукавому — и от судьбы Божией не уклонишься. Обидел кто — лукавый путь ведет тебя к отмщению, а Божие определение — к прощению: когда простишь, — возбранишь ногам от пути лукавого, от судеб же Божиих — не уклонишься. Так и во всем. Случай на добро, какой у тебя перед глазами, есть то же, что прямое Божие повеление тебе сделать это добро. Уклонишься — Богу воспротивишься. Пророк побуждением к неуклонению от таких судеб Божиих и поставляет яко Ты законоположил ми еси. Сознание того, что в том или другом случае, как бы устно, Бог законополагает сделать такое и такое добро, есть самое сильное побуждение для богобоязненных к неуклонению от того добра.
Пс. 118:103–104
Тем, у кого разум просвещен светом заповедей и свидений Божиих, у кого воля направлена по пути этих же заповедей и ноги возбранены от всякого пути лукава, остается еще отогреть сердце, хладное ко всему святому и Божественному. Человек создан по образу Божию, стало быть все Божественное должно находить в нем теплое чувство. Но когда человек ниспал от своего чина и вкусил от благ чувственных, вкус к духовному закрылся, и область та стала для него землею неведомою, совсем забыл он, что эти–то блага духовные и божественные. Как слепой не понимает, что такое цветы, о красоте которых ему рассказывают; как глухой смотрит на инструменты, гармонические звуки которых чаруют всех, и ничего не может понять, что такое делается вокруг него; так и тот, у кого закрылось чувство к духовному, видя, не видит его, и слыша, не слышит, ибо одебелело сердце его (Деян. 28:27). Душа его пребывает как бы мертвою, и воскресение ее начинается оживлением чувства духовного. Первые удары в это чувство бывают очень болезненные. Оно поражается страхом смерти, суда и мук вечных. Отсюда обычным путем рождается страх Божий, который оживляет совесть и вместе с нею доводит до поклонения и решимости оставить путь злой и прилепиться к Господу угождением Ему чрез исполнение заповедей Его. Но и тут полагается только начало оживлению духовного чувства. Душа начинает ощущать приятность и сладость в том, в чем прежде не находила вкуса. И молитва начинает услаждать, и селения Божии (храмы) становятся возлюбленными, и милостыня доставлять утешение, и всякое воздержание радовать. Отсюда выходит, наконец, то, что человек только и удовольствия находит, что в делах угодных Богу, туда только его и тянет, на чем есть печать воли Божией, там только ему и приятно, где может он быть с Богом и в делах Божиих. Кто достиг сего, в том чувство духовное, значит, ожило. Вот это–то состояние и выражает пророк словами: Коль сладка гортани моему словеса Твоя, паче меда устом моим. Словеса означают заповеди Божии. Не такую, говорит, сладость оставляет в гортани мед, какую в душе — исполнение заповедей. Нужно заметить, что сочувствия к плотскому, страстному, самоугодному, долго еще прорываются из сердца и по обращении, и после опытов трудничества над очищением сердца. Можно сказать, что на первых порах сочувствие все лежит на стороне прежней, страстной жизни, оно только удерживается в пределах силою решимости. Потом начинает являться сочувствие к добру, далее оно уравновешивается с противоположным сочувствием к страстному, после берет верх над сим последним, затем сочувствие к страстному умирает, а наконец и все страстное, плотское, самоугодливое становится неприятным, душа начинает мерзить им. Это уже есть, как замечают св. отцы, свидетельство очищения сердца от страстей. Об этом и говорит здесь пророк: возненавидел всяк путь неправды. А как он дошел до этого? Разумех, говорит, от заповедей Твоих, уразумел, что шествие по заповедям Твоим есть едино на потребу (см. Лк. 10:42) и вступил на путь их; шествуя же ими, возлюбил их, так как они производили сладость в душе моей.
ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ ОСМИСТИШИЕ (Ст. 105–112).
105. Светилник ногама моима закон Твой, и свет стезям моим. 106. Кляхся и поставих сохранити судбы правды Твоея. 107. Смирихся до зела: Господи, живи мя по словеси Твоему. 108. Вольная уст моих благоволи же, Господи, и судбам Твоим научи мя. 109. Душа моя в руку Твоею выну, и закона Твоего не забых. 110. Положиша грешницы сеть мне: и от заповедий Твоих не заблудих. 111. Наследовах свидення Твоя во век, яко радование сердца моего суть: 112. Приклоних сердце мое сотворити оправдания Твоя в век за воздаяние.
Четырнадцатое осмистишие идет под буквою нун, что означает племя. Племя, или родство, — отец, мать, дядя, прадед, внук, правнук, со всеми прочими ветвями отрождений. Есть своя племенность и в проявлениях греховной жизни. Св. Иоанн Лествичник допрашивает всякую добродетель и всякую страсть: кто у них отец и мать, кто дети и дочери, и кто прочие родные? Значит, он представляет каждый вид добродетелей, а равно и всю добродетельную жизнь в виде доброго племени с родоначальниками и отрождениями их. Не другое что делают и св. апостолы, когда обозревают разом всю совокупность добродетелей. Св. апостол Петр пишет: получили вы дары благодати, теперь «тщание все принеше, подадите в вере вашей добродетель, в добродетели же разум, в разуме же воздержание, в воздержании же терпение, в терпении же благочестие, во благочестии же братолюбие, в братолюбии же любовь» (2 Петр. 1:5–7). Что это, как не перепись племени добродетелей? То же племя описывает и св. апостол Павел, когда исчисляет плоды Духа (Гал. 5:22), и в словах Спасителя о блаженствах не то же ли видится? Какие добродетели вводят в рай? Смирение, сокрушение и плач о грехах, кротость, правдолюбие, милостивость, чистота, миротворство, терпение и проч. Вот райское племя! Подобно сему, и в настоящем осмистишии пророк изображает племя добродетелей, в каждом стихе указывая на одну или две из них, существеннейшие в духовной жизни, и не перечисляя их предварительно. Рассмотрение каждого стиха дает каждому видеть, какую добродетель восхваляет он в нем, а равно и то, в каком отношении поставляет ее к другим, сопредельным ей добродетелям, или вообще к духовной жизни.
