Шри Ауробиндо - Шри Ауробиндо. Упанишады. Кена и другие
Однако мы тут же должны будем уточнить свое утверждение. Я не думаю, что мое знание совершенно, ибо совершенное знание недостижимо при помощи тех орудий познания, которыми я обладаю. Ни на одно мгновение мне не приходит мысль, что я знаю Непознаваемое, что То может быть облечено в формы, через которые я должен прийти к «Я» и Богу; но одновременно я больше не нахожусь в неведении, я ведаю Брахмана тем единственным образом, каким могу Его ведать – в Его самооткровении мне через доступные моей психологии аспекты, проявленного как «Я» и Господь. Тайна существования открыта совершенно удовлетворительным для моего бытия образом, ибо, во-первых, через эти образы я в состоянии постичь ее в той мере, в какой это вообще в моих возможностях; а во-вторых, я могу в нее войти, жить в ней, пребывать с ней в одном законе и бытии и даже раствориться в Брахмане.
Если мы вообразим, что постигли Брахмана умом, и в этом заблуждении сведем наше познание Его к категориям, предложенным нашей ментальностью, тогда наше знание знанием являться не будет; это будет малое знание, которое превращается в заблуждение. Не имеют подлинного понятия о Брахмане и те, кто пытается уместить его в наше представление о фундаментальных идеях, в которых мы выделяем Его мыслью, поднимающейся над обычным ментальным восприятием, ибо они принимают некие идеи-символы за Реальность. С другой стороны, если мы признаем, что наши ментальные представления – лишь множество путеводных нитей для восхождения за пределы ментального восприятия, и будем использовать эти идеи-символы и их композиции, создаваемые нашей величайшей мыслью, для того, чтобы выйти через символ к реальности, то мы верно используем ум и наши высшие познавательные способности по их верховному назначению. Ум и высшие познавательные способности находят удовлетворение в Брахмане в том числе и оттого, что Он их превосходит.
Ум в состоянии некоего наивысшего понимания и восприятия может лишь отражать форму, образ Всевышнего в том виде, в каком Он являет Себя нашей ментальности. Через это отражение мы обретаем и познаем; цель познания достигнута, ибо мы нашли бессмертие, мы вступили в закон, в бытие, в упоительность сознания Брахмана. Через самореализацию Брахмана как нашего «я» мы обретаем силу, божественную энергию, которая возвышает нас над ограниченностью, слабостью, тьмой, горестями, всепроникающей тленностью нашего существования; через познание единого Брахмана во всем сущем и во всем многообразии космического движения мы выходим за их пределы в беспредельность, во всемогущее бытие, во всеведущий свет, в чистую упоительность божественного существования.
Это великое свершение должно произойти здесь, в смертном мире и ограниченном теле, ибо тогда мы достигаем нашего истинного существования и больше не прикованы к своему феноменальному становлению. Но если нам это не удается, то велика наша потеря, «велика погибель», ибо мы по-прежнему будем неизменно пребывать во власти феноменальной жизни ума и тела, не поднимаясь от нее к истинному супраментальному существованию. Если мы не найдем его здесь, не принесет нам его и смерть, пусть мы и окажемся в ином, менее тягостном мире. Лишь те, кто использует свое пробужденное самосознание и просветленное восприятие для поиска и открытия этого Единого и Бессмертного во всем сущем, этого всепорождающего «Я», пребывающего во всем Господа, могут действительно осуществить переход за пределы жизни и смерти, могут покончить с этим смертным состоянием, преодолеть его границы и вознестись ввысь к бессмертию, что превыше мира.
В таком случае, именно в этом и ни в чем другом состоит средство, которым должно овладеть, и цель, которой должно достичь. «Нет иного пути для великого странствия». «Я» и Господь – есть тот неописуемый, непознаваемый, невыразимый Парабрахман, и даже когда мы стремимся исключительно к тому, что для нас непознаваемо и неописуемо, мы тем не менее все равно всегда находим именно «Я» и Господа, хотя старание наше в таком случае не окажется той прямой и посильной дорогой, которая предназначена воплощенной душе, стремящейся здесь обрести свое истинное существование[27] . Они – самопроявленная Реальность, которая таким образом предстает перед человеком в качестве высшей цели его устремлений и венца всех его трудов.
13 – Притча о богах
От утверждения об относительной познаваемости непознаваемого Брахмана и обоснования справедливости стремления души к тому, что превышает ее нынешнее состояние и способности, Упанишада переходит к вопросу о средствах, с помощью которых это обращенное ввысь стремление может установить связь с искомым объектом. Как проникнуть за занавес, как субъективному сознанию человека войти во владычественное сознание Господа? Есть ли мост через эту пропасть? Нам уже было указано на познание как на наиглавнейшее из доступных нам средств, на познание, которое начинается с некоего отражения истинного существования в пробужденном ментальном понимании. Но Ум – один из богов; Свет, который находится за ним, есть воистину величайший из богов, Индра. В таком случае пробуждение всех богов к осознанию сущности того, чем они являются, единого Божества, которое они представляют, должно происходить через величайшего из них. Посредством ментальности, которая открыла себя Уму нашего ума, чувство и речь тоже откроют себя Чувству наших чувств и Слову за нашей речью, а жизнь – Жизни нашей жизни. Далее Упанишада развивает этот вывод из ее главного предположения с помощью удивительной притчи или аллегории.
Боги, силы, которые утверждают Добро, Свет, Радость и Красоту, Мощь и Искусность, одержали победу в своей вечной битве с силами отрицания. На деле же, за ними стоял Брахман, и именно он принес им эту победу; правящий всем Владыка всего своей решающей волей склонил чашу весов, повергнул своих темных детей и возвысил детей Света. Вследствие этой победы Владыки всего, боги осознают, как могущественны они в своем развитии, как пышно расцветают в человеке их величие, их радость, их свет, их слава, их сила и наслаждение. Однако их видение по-прежнему не постигает их собственной глубиннейшей истины; они познали себя, они не познали Вечного; они знают божества, они не знают Бога. Победа поэтому видится им как их собственная, величие – как их собственное. Этот изобильный расцвет богов, возвышение их величия и света означают продвижение человека к его обычным идеалам совершенно просветленной ментальности, сильной и здоровой витальности, хорошо развитого тела и органов чувств, гармоничной, богатой, активной и счастливой жизни – эллинистическим идеалам, которые современный мир считает верхом развития заложенного в нас. Когда в личности или обществе происходит подобный расцвет, боги в человеке сияют, делаются сильными, счастливыми; им кажется, что мир ими завоеван, и они начинают делить его и наслаждаться им.
Однако это не вся полнота того, что предначертано Брахманом для вселенной и живого существа. Величие богов – это Его величие и победа, но даруются они лишь с тем, чтобы человек мог приблизиться к точке, где способности его обретают достаточную силу для превосхождения себя и реализации Трансцендентного. Поэтому Брахман являет Себя перед ликующими богами в их благополучном мире и самим Своим безмолвием задает им вопрос, который потрясает сердца и мир: «Если вы – это все, то что такое я? Ибо, смотрите, я есть и я перед вами». Явившись, Он не открывает Себя, но видится и ощущается ими как смутное грандиозное присутствие, как Якша, Гений, Дух, неведомая Мощь, ужасный Некто за пределами добра и зла, для которого добро и зло – лишь орудия Его продвижения к полному самовыражению. И вот в божественном собрании – сумятица и тревога; боги ощущают угрозу и потребность понять происшедшее: в худшем случае перед ними – чудовищные, ужасающие силы, еще неведомые и не побежденные, которые могут разрушить созданный ими прекрасный мир, перевернуть и разнести в прах сияющую гармонию интеллекта, эстетического разума, моральной натуры, витальных желаний, тела и чувств, которую они с такими трудами воздвигли; в лучшем случае, они столкнулись с непознанным, что превыше всего этого и потому тоже несет в себе угрозу, ибо малое осуществленное не в силах противостоять великому неосуществленному, не может отгородиться от грандиозного, от беспредельного, которое напирает на хрупкие стены, воздвигнутые нами для того, чтобы очертить и защитить наше ограниченное бытие и наслаждение. Брахман предстает пред ними как Неведомое; боги не постигают, кто этот Гений, этот «Дух могучий».
И вот Агни первым отправляется по их призыву узнать, с кем они столкнулись, какова его сущность и где его пределы. В одном принципиально важном отношении боги Упанишады отличаются от богов Ригведы; последние не только выступают как силы Единого, они сознают свой источник и истину своего с ним тождества; они ведают
