Иоханн Таулер - Царство божие внутри нас
Ирод олицетворяет мир, который пытается убить в нас Младенца Христа, поэтому, если хочешь уберечь Младенчика, избегай мира и будь настороже. Если же ты бежишь от мира только внешне, даже затворяясь в монастырь или одиночество, все равно Архелай еще здесь и продолжает командовать: мирское восстает в тебе, и преодолеть его можно, только обратившись с еще большим жаром внутрь и предав себя помощи свыше.
Мир внутренне испытует тебя соблазном самоутверждения: тебе хочется стать видным, заметным, почитаемым, хочется нравиться своей одеждой, образом жизни, своими словами, поведением, мудростью или любезностью, друзьями или родственниками, добротой, честью или другими житейскими вещами.
Второй враг — твоя собственная плоть, которая мешает тебе своей духовной нечистотой. Эта опасность подстерегает тех, кто предается чувственным радостям. Следи, чтобы чувства не овладели духом, ибо подобно тому, как плотское естество ввергает в свое бесстыдство материю плоти, так и внутреннее бесстыдство ввергает дух, и сколь дух благороднее тела, столь же последнее опаснее первого.
Третий враг — дух злосердечия, который тревожит тебя горькими мыслями, недовольством и осуждением, злобой и завистью, ненавистью и местью. «Ты сделал мне это, так ты у меня получишь», — говоришь ты, строя мрачную физиономию, делая угрожающие жесты и показывая намерение словом и делом отплатить другому. Все это опасно для божественного Младенца в твоей душе.
Чтобы спасти его, отойди от всего и постоянно будь начеку, дабы не убили Младенца. И как Иосиф всегда проверял, не осталось ли кого, кто хочет убить Младенца, так и ты помни, что, когда преодолеешь названные пороки, тебя подстерегут другие опасности, которые ты осознаешь, только в смирении обратившись вовнутрь.
Иосиф олицетворяет именно это неколебимое пребывание в благословенной жизни Духом. И это — надежнейшая защита божественного Младенца в тебе. Израиль, куда звал его ангел во сне, — умозрительная страна. Тут многие совершают ошибку, предаваясь созерцаниям ради собственной цели, пытаясь с их помощью разрешить хитросплетенья мирской у суеты и желая созерцать и испытывать возвышенное, вместо того, чтобы препоручить Богу вести и разрешать. Горько видеть, как много ошибок и опасностей произрастает из этого для тех, кто повсюду ищет совет и помощь, хотя всякую помощь и знание можно обрести только и единственно в Боге. Поэтому нужно смотреть внутрь и оставить все другие поиски.
Иосиф спал, когда позвали его. Этим сказано, что по отношению ко всему внешнему, человек должен уподобиться спящему и, какие бы страданья и искушенья ему ни выпадали, не делать ничего, кроме отрешенного приятия всего и препоручения себя Богу, дабы освободиться от напасти. Тогда и он, подобно Иосифу, будет во сне направлен на истинный путь и избавлен от любой напасти.
Когда ангел сказал ему, что враг его Младенца мертв, Он разузнал, кто правит вместо него. Так и нам нужно до последних дней своих быть бдительными, дабы никто и ничто не убило божественного Младенца в нас, и следить за внутренним врагом, чтобы он внезапно не овладел нами и не ввел в заблуждения.
Нам нужно снова и снова возвращаться в самих себя, отправляясь в страну созерцания и черпая силы в созерцании, дабы мир оставался под бдительным присмотром, покуда не возмужает в нас божественный Младенец и не сделаемся мы едины с Ним. Только тогда мы поднимемся над вещественным и придем в Иерусалим, обитель покоя, и в Назарет — в истинное цветение, где расцветают цветы вечной жизни, и в надежность подлинной укрытости, которых достигают все те, кто оставил себя и препоручил Богу.
Сподоби, милосердный Боже, и нам всем причаститься этого!
И вошедши в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и падши поклонились Ему; и, открывши сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну.
Мф. 2, II
Из трех даров, которые принесли Младенцу волхвы, поговорим лишь о двух, и прежде всего о смирне: она горька и олицетворяет страдание, которое служит тому, чтобы отрывался человек от радостей мира и находил Бога.
Как ни сладко удовольствие, когда она есть, все становится горьким. Чтобы выдержать се, надобен великий и упорный дух. Ибо чем больше удовольствие, тем горше кажется смирна страдания.
Кто-нибудь возразит: «Как же обходиться без удовлетворения своих естественных потребностей, покуда человек живет в мире? Я голоден — поэтому я см, меня мучит жажда — и я пью. Я устал — и иду спать. Я замерз — и греюсь. Невозможно, чтобы это сделалось мне горьким, это же соответствует моей природе».
Разумеется, — отвечу я на это, — но пусть это удовлетворение не проникает слишком глубоко, не занимает место внутри тебя, не доставляет радость и не становится страстью, напротив, принимай его, не привязываясь, по в отрешении. Даже удовольствие, которое ты находишь в общении с добрыми людьми, не должно привязывать тебя, чтобы Ирод и его слуги, которые ищут божественного Младенца в тебе, Его не убили. Пусть твой внутренний человек стоит надо всем этим и будет свободным.
Есть и другая смирна, далеко превосходящая первую, та, которую воплощает Бог в страдания, внешние и внутренние. Кто эту смирну приемлет с любовью — всей душою, как Бог даст се, — тот исполняется миром и радостью Божией. Ибо и малейшее, и величайшее страдание равно исходят из глубины Его невыразимой любви как высочайшие и благороднейшиe дары, которые он на тебя изливает. Как только ты поймешь это, страдание будет тебе на пользу, как величайший дар.
Что бы ни случилось с тобой, — голод, жажда, болезнь или огорчения от того, что вокруг, от слов и дел других людей, — помни, что все ниспослано Богом, дабы послужить тебе указанием и направлением к свету.
Бог так устроил, чтобы видели твои глаза, слышали твои уши; и если делаешься ты глух или слеп, то в вечном плане и это предусмотрено Богом, дабы раскрывались твои внутренние глаза и уши и ты благодарно познавал Премудрость Божию. Разве заставит тебя страдать утрата ничтожного, если ты осознаешь великое.
То же и с утратой радостей или благ, почестей или утешения, или чего-то иного, ниспосланного тебе Богом: она служит указателем внутрь, к истинному миру, если только ты захочешь его познать.
И покажется ли то тебе заслуженным или нет, — принимай с благодарностью как изволенное Богом для твоего блага, терпи и оставляй себя, отрешайся и препоручай Богу.
Всякая смирна, которую дает Бог, приведет тебя к Всевышнему. Ибо все вещи устроены Им в противовес человеку, дабы потрудился человек и пришел к совершенству.
Ни один художник не может так тщательно продумать, как класть ему ту или иную краску, где темнее, где светлее, как выбирать каждый штрих — то покороче, то подлинней или пошире, чтобы картина приобрела законченный вид, как Бог, Который красками и штрихами страдания и радости приводит образ человека к такому виду и совершенству, что становится тот подобен своему Творцу.
Вот если бы человек подобным образом смотрел на те дары и смирну, что даст ему Бог!
Но есть и такие, кто, не довольствуясь отпущенным Богом, хочет нагрузить себя еще больше, и, озлобляясь в своей больной фантазии, желает сам себе определять страдания, мученья и побивание камнями, сам с преувеличенной страстью кидается в молитвы и созерцание, отворачиваясь при этом от Божьей воли, вместо того, чтобы предоставить хотеть и действовать Ему.
Особенно горькая смирна — внутренний мрак, бедствия и нужда. Тот, кем они овладели, в чьи мысли и тело проникли, у того и внешняя жизнь наполнена горем и мраком. Но и тут подумай, чего этим хочет Бог, и отдай все Его власти, вместо того, чтобы действовать самому, думая, что знаешь лучше...
Многим кажется, что они поступают разумно, подходя к страданиям с человеческой мудростью. Они называют внешние события счастьем или несчастьем и воображают, будто, если станут вести себя так или иначе, то это будет лучше и предотвратит страданье. Они хотят быть умнее, чем Бог, и Его учить и наставлять, вместо того, чтобы все принимать от Него, дабы он вел их к свету. Таким людям очень горька смирна страдания.
Другие же пытаются в смирне страдания внутренне нащупать что-то по своему разумению и понять ее как указание; они отрываются от тягот, руководствуясь чем-то изнутри, и продвигаются вперед быстрее, чем умники. Последуй и те этому примеру, и они вернее и счастливей достигли бы цели; и они бы познали скрытую мудрость во всем и она бы служила им.
Из такого правильного отношения вырастает благородный побег, веточка ладана, чьи целебные зернышки были вторым даром, принесенным Младенцу волхвами.
У ладана хороший запах. Когда зернышки охвачены огнем, из них вырывается скрытый в них аромат, который возносится, и возникает благовонный дым. Огонь — не что иное, как искреннее обращение и пламенная любовь к Богу, заложенная в молитве. Это и есть ладан, который возносит благородный аромат воспламененной Богом души.
