Алексей Сидоров - Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества
Даже когда центры иноческой жизни возникали независимо, великий старец служил как бы «точкой притяжения» для них, и между ними и преп. Антонием устанавливалась тесная связь. Это хорошо видно на примере становления средоточия монашества в Нижнем Египте — пустынях Нитрийской, Келлии и Скиту [152].
Первооснователем здесь был преп. Амун (Аммун, Аммон, Амон) Нитрийский, проживший со своей женой в девственной чистоте около 18 лет, а затем удалившийся на Нитрийскую гору [153]. Произошло это примерно в 315–320 гг., а спустя недолгое время в Нитрии подвизалось около 5000 монахов [154]. Несмотря на такое независимое основание этого центра монашеской жизни, «иноки пустыни Нитрийской в своих духовных подвигах особенно воодушевлялись примером и наставлениями Великого Антония. Как Аммон, основатель иноческого жития здесь, пользовался советами и руководством Антония, так и сподвижники его, первые жители пустыни, были ученики Антония. Таковы были: Пиор, Памво, Ориген ученик его, который так живо повествовал об Антонии, что как бы представлял его живым. Видели св. Антония Иераск, Иаков Беотийский, Кроний. Кроний служил переводчиком у Антония, любил повествовать о добродетелях его и много лет был пресвитером в горе Нитрийской» [155]. В Нитрии монашеское житие носило полуобщежительный характер, совмещая в себе черты киновии и анахоретства[156]. Руфин, описывая жизнь нитрийских подвижников, говорит: «В этой местности виднеется до пятидесяти хижин (monasteria) или немного менее. В иных хижинах живут по несколько человек вместе, в других — по немногу, а где — и по одному. Но живя отдельно друг от друга, все соединены нераздельно духом, верою и любовью» [157]. На несколько километров вглубь в пустыню от Нитрийской горы были Келлии. «Иноки пустыни Келлий соединены были в своем управлении с иноками Нитрийскими. Сюда обыкновенно удалялись любители уединения из горы Нитрийской, после того как утвердились в жизни иноческой. Здесь они проводили жизнь более безмолвную; потому и их келлии так удалены были друг от друга, чтобы ни взор, ни слух не развлекал близким сожитием других братий. Потому и поставлено было правилом не ходить одному в келлию другого, чтобы не нарушать безмолвия. Только по субботам и воскресеньям они собирались в храм для общего богослужения, и тут, как бы восхищенные на небо, изливали душу в пламенных молитвах к Богу».[158] Из знаменитых «келлиотов» наиболее известным был преп. Макарий Александрийский, называемый также «Городским» (о Πολιτικός) [159].
На целый день пути отстояла от Келлий Скитская пустыня, дикий и суровый вид которой отпугивал многих, а поэтому сюда удалялись лишь наиболее опытные в духовной брани и перенесении тягот подвижники. Первым обосновался здесь преп. Макарий Египетский, а затем она процвела многими выдающимися подвижниками (аввы Пимен, Сирен и др.). Личность самого преп. Макария Египетского, с именем которого связывается множество творений, сыгравших выдающуюся роль в истории православного аскетического богословия [160], заслуживает особого внимания [161]. Родился преп. Макарий в благочестивой христианской семье в Нижнем Египте (в селении Пижижвир; иногда ошибочно считают местом его рождения Верхний Египет), примерно в самом конце III, или на рубеже III и IV вв. Став клириком (чтецом), он, по настоянию родителей, женился, но прожил с супругой в чистых отношениях брата и сестры [162]. После ранней смерти жены, а затем и родителей, преп. Макарий, ставший уже пресвитером, удалился в пустыню в возрасте ок. 30 лет. Здесь, подвизаясь в одиночестве на каменной горе, в которой он выдолбил две пещеры (в одной из них «он устроил дарохранительницу, чтобы там приобщаться Св. Христовых Тайн»), преподобный «вспомнил, что еще в бытность свою в Египте, т. е. в своем родном селении, он слышал о святом Антонии, об его долгой жизни во внутренней пустыне. Отсюда он решил направиться к этому подвижнику с целию получить от него руководственные правила к отшельнической жизни, а также для того, чтобы его — Макария — мысли укрепились прежде, чем он снова вернется в свое местожительство» (с. 194–196). Встреченный великим основателем монашества с радостью и получив от него духовное назидание, преп. Макарий хотел было остаться рядом с ним, но согласия не получил. «Каждый, — так мотивировал свой отказ преп. Антоний, — должен оставаться на том посту, какой назначен ему свыше» (с. 198). Великого старца преп. Макарий посещал еще раз. Издали увидев его, преп. Антоний сказал окружающим, что этот путник есть «истинный Израильтянин, в нем же лести нет (Ин. I, 47), — что плод ветвей его, как высокой и прямой отрасли, будет сладок в устах Господа, т. е. от него произойдут (духовные) дети и внуки, которые будут следовать святым его наставлениям» (с. 205). И действительно, преп. Макарий, еще сравнительно молодой летами, был назван вскоре другими пустынниками «старцем–отроком» за свою духовную мудрость (с. 205).
После кончины «отца монашества», в скиту около преп. Макария стали собираться братия. «Все они умоляли преп. Макария о том, чтобы он сделал их монахами, позволил им жить около него и наставлял их в следовании по Божию пути. Кто бы ни пришел к нему, преподобный, согласно с данным ему свыше повелением, принимал всех, и каждого наставлял и направлял особым путем, т. е. приспособительно к его склонностям и свойствам… Помещая приходивших к нему около себя, он, в частности, учил их поступанию, согласному с Божией волей, — уменью назидать других и рукоделью. Кроме того, по его приказанию, они долбили в каменной горе пещеры, закрывали их камышом и там жили. Некоторых же из братьев преп. Макарий поместил при себе, как бы возведя их на степень ближайших учеников» (с. 212). Позднее, «заметив, что множество явившихся подвижников радостно идет по своему пути, преп. Макарий соединил их всех около себя и велел им взяться за дело постройки маленькой церкви, которую они и воздвигли» (с. 219). Таким образом, он стал преемником и продолжателем дела преп. Антония. Из множества учеников преп. Макария не все «жили вместе с ним. Некоторые из них, ревностно подражавшие своему учителю, обитали вдали от него в других местностях. Их именами были названы различные монастыри (т. е. получившие от них свое начало), каковы: монастырь Иоанна Колова, аввы Пишои и др. И вообще в пустыне собрались отшельники не только из обитателей Египта, но из других местностей: из Романии и Испании, Ливии и Пентаполя, Каппадокии и Византии, Италии и Македонии, Азии и Сирии, Палестины и Галатии» (с. 233–234). Скончался преп. Макарий ок. 390 г. Наследниками его дела стали многие ученики, «величайшим между которыми был авва Пафнутий (обвиненный впоследствии, вместе с другими иноками, Феофилом Александрийским в «оригенизме». — А. С.). Он, так сказать, наследовал состояние своего учителя. Подражал ему всем, сам был известен своею святостью и пользовался большою славою всюду. Не только из скитской пустыни, но и из стран почти всего Египта к нему стекалось множество монахов, учась у него добродетельной жизни, которой он сам научился у преп. Макария» (с. 268–269). Другим учеником преп. Макария, окормлявшимся также и у преп. Макария Александрийского, был известный богослов и церковный писатель Евагрий Понтийский [163]. Они, вкупе с другими, хранили то духовное Предание, которое завещал им преподобный, благодаря чему Скит к концу IV в. стал одним из главных средоточий иноческой жизни.
Скитские монахи, так же, как и «келлиоты», поддерживали тесные отношения с Нитрией: «главные старцы нитрийские собирались иногда вместе со старцами Скита, чтобы согласиться в принятии общих мер для блага управляемых ими иноков или разрешить недоумения, возникавшие по особенным случаям» [164]. Труднодоступность Скита послужила причиной того, что церковные авторы IV‑V вв. сообщают об этом иноческом поселении очень скудные сведения [165], но значение его в истории древнего монашества было чрезвычайно важным, ибо дух заветов преп. Антония сохранился здесь в наиболее чистом своем виде. Кстати сказать, группа скитских монахов (аввы Силуан, Захария, Зинон и др.), переселившись в Палестину в конце IV — начале V вв., дала новый импульс развитию здесь монашества [166].
Но и само становление палестинского иночества связано с именем одного из учеников преп. Антония — св. Иларионом Великим. Родом из окрестностей Газы, он молодым юношей был послан продолжать свое образование в Александрии. И, по словам блаж. Иерокима, «услышав же знаменитое тогда имя Антония, бывшее на языке у всех египетских народов, и воспламенившись желанием видеть его, он пошел в пустыню. А когда увидел его, тотчас переменил прежнюю одежду и жил подле него почти два месяца, наблюдая порядок его жизни и строгость нрава[167]. После этого юный Иларион вернулся на родину и стал подвизаться в одиночестве в пустыне недалеко от своего селения. Проведя в строгом отшельничестве более 20 лет (примерно с 308 по 330 гг.), он, по просьбам ищущих его благодатной помощи, исцеления и утешения, пришел в Газу, и к нему стали стекаться многие, жаждущие монашеских подвигов; вследствие чего вокруг Илариона образовалось общество его последователей [168].
