Священник Евгений Горячев - Совр.опыт оглашения, Крещения и воцерковления. Опыт Санкт-Петербургской епархии.
Таким образом, святость — не безгрешность, а неотступное всецелое решительное стремление к Богу, несмотря на свою греховность. Святость есть посвящение жизни и именно поэтому святых немного. Приведу вам пример из личного опыта. Как-то меня пригласили освятить молодежное кафе. Освящение — это молитвенное призывание благодати Божией на определенную человеческую деятельность. Покропив святой водой кабинет директора и складские помещения, я вышел в центральный зал и продолжил освящение, двигаясь вдоль стен кафе. За одним из столиков сидели молодые люди и с интересом наблюдали за мной. Когда я поравнялся с ними и спросил: «Верующие ли они?» — они ответили, что верующие. — «Значит можно вас покропить?» Знаете, что они мне ответили? — «Можно, только несильно». Ответ удивительно точный. Большая часть верующих людей не становится святыми только потому, что присутствие Бога в их жизни определяется как «несильное». Вера наполовину — есть обескрыленная, нереализованная святость…
А теперь давайте поговорим о типах святости. Православные святцы (т. е. собрание чтимых Православной Церковью святых) указывают нам на широчайший круг человеческой деятельности, которая может быть охвачена Божественным освящением, что называется «от царя до пономаря». Здесь монахи и миряне, князья и простонародье, мужчины и женщины, дети и старики и т. д. Словом, если «любви все возрасты покорны», то святости — все жизненные состояния, потому что, повторяю, Бог заповедует не то, что могут единицы, но то, что возможно всем. О том, кого и за что называют равноапостольными мы уже поговорили. Теперь давайте поговорим о святителях, т. е. о духовных лицах, прославленных в сане епископа (далее следует краткий рассказ о степенях церковной иерархии).
В прошлый раз мы выяснили, что двоих из вас зовут Василиями, и что вы хотите иметь своими небесными покровителями православных святых с соответствующими именами. Поэтому, говоря о святителях, я не могу удержаться от того, чтобы не привести вам в качестве примера рассказ о жизни Василия Великого, православного святого, жившего в середине IV века в византийском городе Кесарии.
(Конечно, оглашаемые могут носить и другие имена, среди которых может и не быть ни одного имени знаменитого святителя. При небольшом количестве крещаемых это происходит довольно часто. Тогда подобный рассказ носит несколько отвлеченный характер, что, впрочем, совершенно не вредит общим задачам данного оглашения).
Интеллектуальные дарования этого человека были огромны. Один из друзей сравнивает его с кораблем, нагруженным ученостью до последнего предела. Но это не послужило ему поводом к заносчивости. Отличие святого ученого от ученого неверующего в том, что один прославляет приобретенными знаниями Бога, а другой себя. В то время Церковь выдерживала мучительную и напряженную борьбу с еретиками (т. е. с лицами, искажающими веру), которых, тем не менее, поддерживала государственная власть. Эти люди, зная, каким авторитетом пользуется Кесарийский епископ у своей паствы, пытались склонить его к неправомыслию, направив к Василию знатного царедворца. А когда это не удалось, пытались запугать святого угрозами ссылки, лишений и смерти. Но он смело ответил, что ему нечего терять в этом мире, а на лукавое замечание царского вельможи о том, что людям свойственна изменчивость, «может и ты передумаешь», — святитель спокойно возразил: «Сегодня я тот же, что и был вчера, и завтра я буду таким же, как и сегодня. Советую и тебе на меня походить». Вельможа уехал потрясенный. Вы понимаете, что это не было пустым бахвальством. Одно дело отстаивать правду в кругу многочисленных единомышленников при всеобщей поддержке, другое дело — под страхом смерти, в полной беззащитности.
Св. Василий написал много сочинений, и все они не были результатами отвлеченного умствования, а напротив, явились плодами непосредственного мистического богообщения. Сохранились воспоминания современников о том, что во время его молитвы над Евхаристическими Дарами изображение голубя, символизирующее присутствие Святого Духа, приходило в движение.
Наконец, святой епископ был очень нищелюбивым. Он помогал не только христианам, но и просто всем нуждающимся людям: и язычникам, и иудеям. На этой почве у него возникло философское общение с одним талантливым евреем врачом. Они часто и подолгу беседовали, но упорный еврей не хотел верить отточенным доводам святителя. Но вот пришло время святителю умирать, и еврей предстал перед ним уже не как сомневающихся собеседник, а как врач-специалист. Василий спросил его: «Как ты думаешь, сколько мне осталось?» — еврей ответил: «ты не доживешь до утра. — А если доживу? Тогда я скажу, что ничего не смыслю во врачебном искусстве. — А если я доживу до вечера? — Ну, тогда я просто шарлатан, и люди напрасно чтут меня. — Скажи, а что будет, если я проживу сутки? — Тогда я поверю, что Иисус — Мессия и приму христианское крещение». Так вот, ровно через сутки св. Василий встал, сам крестил этого еврея, после чего вскоре скончался.
Вы мне скажете, где же тут грехи, где оплошности, это стерильная жизнь без сучка, без задоринки. Да нет, конечно. Достаточно почитать молитвы, написанные святителем, и вы увидите, что он отнюдь не идеализировал степень своего совершенства. Были у него и чисто человеческие разногласия со своим другом, другим святым епископом Григорием Богословом. Но, повторяю, святость — есть решимость следовать за Христом до конца. У св. Василия она была.
(Далее идет рассказ о преподобных, Христа ради юродивых, благоверных князьях и праведных мирянах. В нашей работе дальнейший пересказ житийного материала не нужен. Достаточно увидеть, в каком объеме и форме он преподносится оглашаемым на примере жития св. Василия. После этого очень кратко пересказываются жития святых, в честь которых будут крещены оглашаемые. В данном случае задача катихизатора не только дать необходимую информацию, но и заронить интерес к самостоятельному изучению агиографической литературы).
Особое внимание хочется уделить святости мучеников. Все другие типы святости показывают нам путь постепенного духовного возрастания от силы в силу. Мученичество же в некотором смысле как удар грома, как разверзшаяся пропасть. Оно возникло перед нами, и мы должны выбрать его. Не надо думать, что это так легко или что это нам не грозит. События ХХ века в России показали, что пострадать за имя Христово можно и нужно в не меньшей степени, чем во времена гонений Римских. Приведу вам только один, достаточно красноречивый, пример. Это было в городе Серпухове в первые годы советской власти. Ворвавшиеся в храм большевики, выволокли находившееся там духовенство на улицу и рас-стреляли всех, кроме одного священника. Его опустили в глубокую яму так, что на поверхности осталась только одна голова. Затем яму засыпали землей, а на голову священника одели железную сетку, под которую пустили двух голодных крыс. — «Ну что, поп, есть Бог? Что же Он тебя не выручает? Отрекайся пока не поздно». Жутко, не правда ли?! Но священник не отрекся. Пока обгладываемая крысами голова была жива, она непрестанно повторяла: «Я христианин…»[80] Вот что такое мученичество и какова степень противостояния добра и зла в нашем падшем мире. Теоретически нам не трудно выбрать добро, но вот приходит час отстоять это добро подвигом, и здесь все зависит от искренности и глубины нашей любви к своему Господу. Мученичество непосильно для тех, кто никогда опытно не знал Его. Мученичество страшно даже для тех, кто подлинно знал Его. Наконец, мученичество несравненно прекрасно, потому что свидетельством своим (слово мученик по-гречески означает свидетель) обращает к вере лучше, чем самыми яркими и убедительными проповедями.
Не думайте, что время столь неприкрытого противостояния между светом и тьмой окончилось. Когда вдумываешься в корни человеческой жестокости, направленной на, казалось бы, совершенно безобидных никому не мешающих верующих людей, то еще и еще раз убеждаешься, что эта жестокость вдохновляема и направляема диаволом. Сатана — есть зло всецелое и поэтому он не согласится ни на сострадание, ни на перемирие. Жалость неведома ему, пощады от него не дождешься, и значит сегодня он кровожаден также, как и всегда (ср. Ин. 8:44). Конечно, видя плоды этой черной вакханалии в людях, мы сильно смущаемся, в нас закипает, по-человечески, справедливое возмущение, и хочется ответить наместникам диавола тем же — жестким физическим отпором. Но встать на этот путь — значит изменить Христу, перестать верить в силу любви и добра самих по себе, закрепить за насилием высшую власть, и это при том, что на каждой Церкви красуется крест — символ победы жертвенной любви над жестокостью и ненавистью.
Да, в этом мире христиане обречены на заклание. Зло всегда, в силу неразборчивости в средствах, будет одерживать формальную победу, но которая однажды, в конце времен все-таки, окажется поражением. Так же как ужасная смерть Христа была разрушена светозарностью Его воскресения. Но до этого момента, может быть, очень многие и многие верующие встанут перед страшным духовным распутьем. В виду приближающихся мучений, что выбрать: отречься, восстать, сражаясь со злом его оружием, или остаться верным Христу не только в целях, но и в средствах. Эти проблемы рано или поздно придется решать каждому из вас, если вы не передумали стать христианами.