Том Гледхилл - Книга Песни Песней
Поскольку имя Соломон на древнееврейском созвучно слову шалом, означающим мир, цельность, богатство, удовлетворенность, а возлюбленную зовут Суламита, что также созвучно в древнееврейском слову шалом, возможно, в этих именах скрыт намек на Удовлетворение любовной страсти, определяющее тональность всей Песни Песней. Но об этом более подробно позже.
Итак, давайте послушаем саму возвышенную Песнь Песней.
1:2 — 2:7 Первый цикл. Любовное желание
Желание любви (1:1–3)
Да лобзает он меня лобзанием уст своих!
Ибо ласки твои лучше вина.
2 От благовония мастей твоих
имя твое — как разлитое миро;
поэтому девицы любят тебя.
3 Влеки меня, мы побежим за тобою; —
царь ввел меня в чертоги свои,
будем восхищаться и радоваться тобою,
превозносить ласки твои больше, нежели вино;
достойно любят тебя!
Главный голос, который мы слышим в Песни Песней — это голос девушки. Существует явное преобладание ее речи в Песни Песней. А. Бреннер определила, что женский голос составляет 53% текста, мужской голос — 34% и хора — 6%, а заголовки и сомнительные случаи — 7%[6]. Определенно девушка выражает свои эмоции чаще парня. В ее голосе звучит тоска, волнение, страх и восторг в гораздо более выразительной форме и чаще, чем у парня. Она часто более инициативна, в частности, обычно сама предлагает встретиться своему парню. В результате этого, множество комментаторов допускают, что автором этой поэмы была женщина. А. Бреннер, в частности, приписывает стихи девушке[7]: «В них столько женственности, которую мужчина вряд ли мог имитировать столь успешно». Нет ничего неправдоподобного в том, что автор библейской книги мог быть женщиной. Девора (см.: Суд. 5:1) и Мариам (см.: Исх. 15:21) представлены в Библии как исполнительницы песен победы, которые они сами вполне могли и сочинить. В тексте ярко выражено желание преданной любви и признания своей привлекательности. Что эти желания являются общими для обоих полов, трудно оспаривать. Но их артикуляция, возможно, более затруднительна для мужчин. Однако нужно учесть, что Песнь Песней опровергает имеющийся стереотип роли мужчины/женщины как доминирующий/подчиняющийся, активный/пассивный, лидер/последователь, защитник/нуждающийся в помощи и тому подобное. В поэме мы сталкиваемся с абсолютной взаимностью любовных желаний.
Мы ничего не знаем о возрасте любовников. Естественно предположить, что они были подростками. Если брак в те времена заключался в ранней юности, тогда наша пара (еще не женатая) была чуть старше возраста полового созревания. Но мы говорим это только для того, чтобы указать на неуместность конкретизации фона описываемых событий. На самом деле влюбленная пара представляет каждых Мужчину и Женщину. Они артикулируют наши очень личные стремления и по мере чтения мы погружаемся в их страсть. Они — выдуманные литературные образы гениального автора. Поэтому историко–социальный фон этой поэмы не должен быть точно определен. Некоторые предполагают, что поэма рассказывает о девушке, которую насильственно поместили в гарем царя Соломона и она тоскует по ее возлюбленному пастуху. Другие говорят, что книга описывает приезд невесты царя Соломона — египетской принцессы (см.: 3 Цар. 3:1). Кто–то видит в стихах идеалистический образ деревенской девушки Суламиты, тоскующей о своем возлюбленном пастухе. Нам следует смириться с отсутствием точности в отношении декораций сцены действий. Возможно, они отсутствуют, чтобы каждый из нас смог идентифицировать себя с ними.
Имеет значение только то, что девушка выражает свои интимные чувства. Она хочет, чтобы ее целовал возлюбленный и отнюдь не только формальным прикосновением бестрепетных губ к щеке. Она хочет ощутить его страстный поцелуй и познать его крепкое любовное объятие. «Да лобзает он меня лобзанием уст своих!» — свидетельствует о глубине ее желания, тоски по любви. Она очень чувственная. Она хочет полностью отдать себя тому, кого любит. Ее не интересует реализация себя вне любви. Ее самореализация достигается через самоотвержение.
В древнееврейском языке слова поцелуй и целоваться звукоподражательные: они описывают звук того, что происходит. Буквально первый стих можно было бы перевести таким образом: «О, если бы он дал мне один из его смачных поцелуев, от которых захватывает дыхание». Потом она описывает эффект, который был от любовных утех (или ласк). Слово для любовных утех передается в древнееврейском языке существительным во множительном числе. Оно присутствует также в Притчах: « зайди, будем упиваться нежностями до утра, насладимся любовью» (Прит. 7:18), и в Книге пророка Иезекииля: «И проходил Я мимо тебя, и увидел тебя, и вот, это было время твое, время любви; и простер Я воскрилия [риз] Моих на тебя, и покрыл наготу твою» (Иез. 16:8). Контекст этих стихов ясно свидетельствует, что имеется в виду эротическая активность, а не абстрактная любовь. «Ибо ласки твои лучше вина». Слово «ибо» соответствует слову «несомненно». Это — первое упоминание обычной для Песни Песней ассоциации вина и сексуальной активности. Эта ассоциация прослеживается также в ст. 1:3: «будем восхищаться и радоваться тобою, превозносить ласки твои больше, нежели вино»; в ст. 2:4: «Он ввел меня в дом пира, и знамя его надо мною — любовь»; в ст. 4:10: «о, как много ласки твои лучше вина»; в ст. 5:1: «напился вина моего с молоком моим»; в ст. 7:10: «уста твои — как отличное вино»; в ст. 8:2: «Ты учил бы меня, а я поила бы тебя ароматным вином». На лингвистическом уровне в древнееврейском языке здесь присутствует игра слов целовать и пить. На метафорическом уровне, вино плавно втекает в губы как поцелуй. Также вино — это наслаждение, память о нем сохраняется надолго. Более того, винопитие ассоциируется (2:4) с пиром, а в ст. 5:1, где наиболее явно описывается половой акт, он метафорически передан поеданием сотового меда и выпиванием вина и молока. В сцене соблазнения в Книге Притчей еда и питье также являются метафорами сексуальной активности: «идите, ешьте хлеб мой и пейте вино, мною растворенное» (Прит. 9:5). Конечно, теперь хорошо известно, что вино не является стимулятором половой активности, а скорее депрессантом. Оно лишь снижает наш контроль, так что мы раскрепощаемся и ведем себя свободнее.
Нас не должно смущать изменение местоимения он на твои в стихе: «лобзает он меня… ибо ласки твои…», поскольку это обычный феномен древнееврейской поэзии. Нет необходимости изобретать разнообразные сценарии, чтобы осмыслить эту перемену, поскольку ее тоска переносит ее немедленно в общество ее возлюбленного. Но некоторые современные переводы «приводят в порядок» древнееврейские местоимения.
Девушка продолжает превозносить благоухание своего возлюбленного. Тот факт, что мужчины Древнего Израиля использовали духи, не должен заставить нас думать, что они были женоподобны. У них не было водопровода, их стандарты личной гигиены не были высокими, поскольку вода для умывания приносилась издалека. Таким образом «масло» или «духи» были необходимы, чтобы заглушить естественный запах тела.
Ст. 2 и 3 являются примерами хиазм — поэтического приема, который разбивает однообразие описания. Во второй строке присутствует инверсия порядка первой строки (АБВ/ВБА).
Ибо лучше ласки твои, чем вино.
В сравнении с духами твое масло хорошее.
Прием хиазма просто разнообразит поэзию. Девушка начинает с описания реального аромата его духов, а завершает метафорическим ароматом его натуры. Его имя представляет полноту его любви, его репутацию в обществе. Даже упоминание его имени волнует ее. Его репутация важна не только для нее. Он общается с другими молодыми девушками. Они являются, возможно, ее потенциальными соперницами, но она так уверена в своих с ним взаимоотношениях, что может позволить ему потешиться их восторгами. Ей не чуждо чувство собственничества: «люта, как преисподняя, ревность»
(8:6), но, как ни парадоксально, любовь может щедро делиться, когда ее основание безопасно. Разлитое миро или масло Тураг— это небольшая проблема для интерпретации. Это могло быть просто подходящим названием; или могло быть духами, которые ощущаются издалека; или еще это могли быть духи, изготовленные из зеленовато–желтого сока некоторых редких сортов сосен. В любом случае, его запах вызывал головокружение, и ей это нравилось. В тексте опять наблюдается игра слов масло и имя, которые в древнееврейском языке имеют одинаковые согласные на конце. Девицы, которых он привлекает, — это любые красавицы подходящего для замужества возраста, которые ищут себе супруга (девственницы — в других местах текста).
