Фридрих Риттельмайер - Медитация. Двенадцать писем о самовоспитании
Если существует потребность сопрячь медитацию о хлебе жизни с неким образом, то можно представить себе Христа на Леонардовой «Вечере», как Он продолжается и претворяется в хлеб и как, с другой стороны, хлеб вновь возвращается в Него. Этот образ можно затем постоянно обогащать и оживлять другими высказанными здесь мыслями.
Если в словах «Я есмь хлеб жизни» мы смотрим вниз, то вверх мы смотрим во втором «Я семь»: Я есмь свет миру» (Ин., 8: 12). Эти слова тоже «преобразят» наш привычный мир. Именно такая духовная работа над миром необходима, если человеку должно обновиться.
Именно эти слова Христовы о свете могут стать для нас истинным храмом, в котором мы пребудем с великой радостью. Чтобы от чересчур личного христианства вновь прийти к христианству вселенскому, можно вспомнить в духе всех тех, кто когда‑либо молился в храмах света. В ходе канувших тысячелетий наши братья в человечестве молитвенно возносили свои души к свету. Вспомним древних святых риши, которые столетиями учили своих учеников молиться: «Свет великого Солнечного существа, пробуждающий любовь, дарующий жизнь, да воспримем мы в себя, чтобы он помог нашему духу двигаться вперед!» Вспомним царственного Заратустру, привившего персам благоговение перед духовластительным величием златого Солнца. Мы слышим ликующие гимны Солнцу, звучащие в египетских храмах Фив, Мемфиса, Гелиополя.
Можно вспомнить и более поздние эпохи — как в средневековье под сияющим солнцем Италии пришел к тому же настроению Франциск:
Слава тебе, Господи, со всеми твореньями купно,
А прежде с сестрой благородною нашей — Солнцем;
День сотворяет она, и Ты в ней нам сияешь.
Прекрасна она, лучезарна во блеске великом,
Облик явленный Твой, знаменье Твое, о Всевышний!
В туманной Голландии тоскующий по свету Рембрандт разумел свое искусство как поиски чуда света, как жреческое служение свету. На вершине немецкой истории Гете, благоговейно вглядываясь в деяния и страсти света, увидел в цвете откровения элохимов, а в своем последнем исповедании почтил солнце вместе со Христом как самое могучее божественное откровение, какое только дано узреть земному человеку.
Пусть все это пребывает в нас. А затем можно помыслить о первых божественных словах Библии. — «Да будет свет». И о последних словах о новом, грядущем мире: «И не будут иметь нужды ни в светильнике, ни в свете солнечном, ибо Господь Бог освещает их!» (Откр., 22: 5).
Поместим меж этими двумя изречениями слова Христовы: «Я свет миру!» Новое «Да будет свет!». Только совсем изнутри, дабы просветить и все внешнее.
Ныне дается и выполняется много медитаций, обращенных к свету. В глубочайшем смысле слова целительно и спасительно вновь обрести себя в существе Христа там, где Он только лишь свет, и в свет проникнуть до той точки, где он есть
Христос. Это — главная мысль, объемлющая все частности. Если кто‑либо захочет оживить ее при помощи образа, то можно предложить картины Рембрандта, на которых, и прежде всего в изображении явления в Эммаусе, Рембрандтов Христос все более претворяется в свет. Обогатить этот образ можно, руководясь семью великими чудесами, совершенными Христом на земле согласно Евангелию от Иоанна. Они суть как бы высшие действия света.
Представим себе сначала внешний свет как море струящейся жизни и погрузимся в свет как в целительный источник. Мы ощутим, как все наше существо черпает в свете здоровье. Ощутим, как целительные силы истекают из света. И вот так же мы пытаемся затем пережить и прочувствовать Христа. Мы думаем не только о Его словах, но и о том, что от слов Его исходит исцеляющая мощь, такая же, как тогда, когда выздоровела женщина, прикоснувшаяся к Его одежде, или когда излечился на расстоянии сын царедворца (Ин., 4: 51). Затем мы пытаемся пережить, как свет дает нашей душе еще более сокровенное содержание — она должна быть чиста, чтобы жить в свете, и чистота эта струится из миров света. С неслыханной полнотой живет в Христе эта очищающая сила. «Вы уже очищены чрез слово, которое Я проповедал вам», — говорит Христос своим ученикам. Это — исцеление от грехов в свете Христовом (Ин., 5: 14). Затем мы постараемся услышать божественные гармонии света, глубокую успокоенность и умиротворение, что включают нас в божественный строй. И оттуда посмотрим на Христа, говорящего: «Мир вам». В Его словах распахиваются врата рая, и небесная гармония простирается вокруг нас. Так, наверное, было на душе у учеников, когда Он повстречался им на воде: «Это Я, не бойтесь» (Ин., 6: 20). Затем посредством этого света мы попытаемся сами целиком претвориться в свет. Подобно тому как мы, соединяясь с солнечным светом, все более и более просветляемся и словно бы думаем солнечными лучами, мы пытаемся наполнить свое существо вплоть до самых отдаленных уголков божественным светом, идущим от Христа. Пытаемся осветить этим светом — Христом — собственное свое существо, затем — окружение, в котором мы живем, затем — весь широкий мир. Мы с Ним — единый свет. Мы пытаемся познавать в этом свете — даже если пока способны лишь на догадки. Христос делает слепых зрячими (Ин., 9: 39). Но и тончайшая пища исходит от солнечного света. Словно некто убогий в нас ждал этой световой пищи, словно только и желал насытиться трапезою света. Так для нашего сокровеннейшего светового существа свет во Христе есть «хлеб… Тот, Который сходит с небес и дает жизнь миру» (Ин., 6: 33). И еще: огромная сила, преобразующая мир, живет в свете. Вместе со светом все мирозданье как бы стремится войти в нас, и мы никак не сумеем поспеть за ним, если отступимся от этой власти света. Таково и существо Христа. Всякое Его слово переплавляет нас. Во всяком Его слове есть «всемогущество», как в первоначале мира. Во всяком Его слове дремлет новый человек — образ Божий, в коем нам должно пробудиться. Так «являет» Христос «славу Свою», как на браке в Кане (Ин., 2: 11). Теперь мы подошли к последнему и величайшему. В свете свершается Пасха. Утреннее ликование всех духов. «День Господень», который стремится наступить и в нас. В словах Христовых готовится и воскресение. Всегда Он стоит перед нами и отваливает для нас камень от входа в гроб: «Лазарь! иди вон» (Ин., 1143). Настал сияющий день, и зовется он Христос!
Все это — только намеки, только предзнаменования. Они ведут нас надежным путем в мир сияющего светом «Я», где вседневный солнечный свет и высочайшее божественное откровение едины во Христе. Это и есть деятельное богослужение в храме солнца.
И вновь мы можем направить взгляд на Восток и на Запад. На Западе люди завоевали себе »Я». Но в этом «Я» совершенно нет света. На Востоке люди почитают свет. Но в свете они не обрели «Я». Мы же идем навстречу новому миру, где вместе с Христом будем «светить, как этот свет». «Тогда праведники воссияют как солнце в Царстве Отца их». Как Христос сказал о Себе: «Я есмь свет миру!» — так требует Он и от Своих учеников: «Вы — свет мира»!
4
Одна юная барышня рассказывала мне, как трудно ей, находясь дома, выкроить хотя бы десять минут тишины и покоя для работы над собой. Стоит ей уединиться, как тут же раздается стук в дверь: «Чем ты там занимаешься? Тебе что, делать нечего?» «Собратья христиане» ныне порядком затрудняют «христианам» исполнение слов Христовых: «Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись… » Большинству людей дневная молитва, не считая общей застольной молитвы, представляется странностью, а то и блажью. Многие люди, желающие медитировать, не знают, как вообще изыскать возможность для уединения в собственном доме. Что касается внутренней жизни, мы еще пребываем в состоянии немыслимого варварства. Основное право человека — право побыть одному (именно затем, чтобы он мог еще больше отдать другим людям) — отнюдь не считается вполне естественным. Здесь поможет только упорная борьба, которую надлежит вести со всем дружелюбием и неуступчивостью, наперекор придиркам и насмешкам. Конечно, человек выбирает наиболее благоприятное время и обстановку и старается по возможности не привлекать внимания к своим сокровенным делам и не вызывать недовольства окружающих. Но он отдает себе отчет и в том, что истинным противником зачастую оказывается нечистая совесть другого. Этот другой чувствует, что его оппонент прав и что ему бы тоже следовало этим заняться. Поняв это, мы будем спокойнее идти своим путем.
Женщины иной раз говорили мне, что свободные четверть часа выпадают им, как правило, по утрам, когда муж уходит на службу, а дети в школе. Однако им следует остерегаться, чтобы в их духовный храм не вторглись хозяйственные заботы. Другие находят такую возможность по вечерам. Но и здесь есть опасность, что нас одолеет усталость или даже сон. Многим я сумел помочь таким советом: по крайней мере, не стоит начинать медитацию сразу после ужина, когда пищеварительная система чинит препятствия; сперва отдохните пять–десять минут с закрытыми глазами, может быть даже вытянув члены, но полностью бодрствуя, дабы обрести силу для внутренней деятельности. Для многих легче всего переходить к медитации утром, непосредственно после пробуждения, когда они еще лежат и, может быть, еще не открывали глаз. Возможность такого утреннего медитирования зачастую достигается только с определенным усилием. Однако очень благотворно и действенно прямо из сна вступить в свой духовный храм и побыть в нем, а потом уж начать день.
