Коллектив Авторов - Каноны христианства в притчах
Несравненно большее влияние оказало на Иисуса движение, поднятое Иудой Гавлонитом, или Галилеянином. Из всех тягостей, возлагаемых Римом на вновь покоренные страны, самой непопулярной был ценз, или имущественная перепись. Эта мера, которая всегда изумляет народности, не привыкшие к налогам, устанавливаемым центральной властью, была особенно ненавистна евреям. Уже в царствование Давида мы видим, что перепись вызвала резкие осуждения и угрозы со стороны пророков. В самом деле, перепись была основанием налога; а налог, с точки зрения чистой теократии, был почти богопротивным делом. Бог есть единственный господин, которого человек должен признавать, и потому платить подать светскому правителю – значит некоторым образом ставить его на место Божие. Совершенно чуждая идее государства еврейская теократия из своей исходной точки делала вполне логичные конечные выводы, отвергая гражданское общество и какое бы то ни было правительство. Деньги в общественных кассах считались крадеными. Объявленная в 6 году христианской эры Квиринием перепись дала новый сильный толчок этим идеям и вызвала широкое волнение. Восстание началось в северных провинциях. Некто Иуда из города Гамалы на восточном берегу Тивериадского озера и один фарисей по имени Садок, отвергая законность податей, создали многочисленную партию, которая вскоре подняла открытое восстание. Основными положениями этой школы провозглашалось, что свобода выше жизни и что никого не следует называть «Господом», ибо это имя принадлежит одному только Богу. Без сомнения, Иуда проповедовал не только это, о чем, однако, Иосиф Флавий, всегда старающийся не скомпрометировать репутацию своих единоверцев, намеренно умалчивает; ибо иначе непонятно, почему столь элементарная идея дает ему в глазах еврейского историка место среди философов его нации и почему он оказывается основателем четвертой великой школы, параллельной школам фарисеев, саддукеев и ессеев. Очевидно, Иуда был главой галилейской секты, исповедовавшей мессианство и в конце концов поднявшей политическое движение. Прокуратор Колоний подавил восстание Гавлонита; но школа его уцелела и сохранила своих вождей. Под предводительством сына Иуды Менахема и некоего Елеазара, его родственника, она снова принимает деятельное участие в последней борьбе евреев с римлянами. Иисус, возможно, сам видел этого Иуду, столь отлично от него понимавшего еврейскую революцию; во всяком случае, он был знаком с его школой и, быть может, даже протестуя против его заблуждения, и произнес свой знаменитый афоризм о динарии кесаря. Мудрый Иисус, далекий от всякого мятежа, воспользовался ошибкой своего предшественника и мечтал об ином царстве, ином освобождении.
Чарующая природа способствовала образованию в Галилее монотеизма, гораздо менее, если смею так выразиться, терпкого, придававшего всем ее мечтам прелестный, идиллический отпечаток. Трудно представить себе что-нибудь угрюмее смежных с нею окрестностей Иерусалима. Напротив, Галилея, вся утопающая в зелени, в тени, радостно улыбающаяся, – поистине страна Песни песней, страна песнопений Возлюбленного. В марте и апреле поля представляют сплошной ковер цветов, краски которых поражают несравненной свежестью. Туземные животные малорослы и чрезвычайно кротки. Легкие, резвые горлицы, сизые дрозды так воздушны, что под ними не гнется даже трава, хохлатые жаворонки садятся чуть ли не у самых ног путника, маленькие речные черепахи с блестящими кроткими глазами, аисты со стыдливым и важным видом ничуть не пугаются человека и подпускают его так близко, что кажется, словно манят его за собой. Нигде в мире горный пейзаж так не ласкает взора, вызывая в душе человека рой самых возвышенных дум. Иисус, по-видимому, особенно любил горы. Важнейшие события его божественного поприща совершаются на горах; здесь чаще всего снисходит на него вдохновение, здесь он ведет тайные беседы с древними пророками, здесь же перед учениками совершается и его «преображение».
Эта прелестная страна благодаря страшному опустошению, произведенному исламом, имеет ныне унылый и печальный вид, и лишь местами, где человеческая рука пощадила ее, она все еще дышит привольем, тишиной и негой. Во времена Иисуса она цвела благосостоянием и весельем. Галилеяне отличались энергией, мужеством, трудолюбием. За исключением одной Тивериады, выстроенной (около 15 года) Антипой в честь Тиверия в римском стиле, больших городов в Галилее не было. Тем не менее страна была заселена очень густо; покрытая маленькими городками и большими деревнями, она была повсюду тщательно возделана. По развалинам, остаткам ее прежнего блеска, можно судить, что страна эта принадлежала земледельческому народу, не одаренному художественным чутьем, мало заботившемуся о роскоши, совершенно равнодушному к красоте форм и отдавшемуся идеализму. Страна изобиловала свежей водой и плодами; более значительные фермы утопали в тени виноградников и смоковниц; сады почти сплошь состояли из яблонь, ореховых и гранатовых деревьев. Вино было превосходно, если судить по вину нынешних сафедских евреев, и пили его много. Но эта привольная и легкая жизнь отнюдь не сводилась ни к тупому материализму нашего крестьянина, ни к грубому веселью Нормандии, ни к тяжелому шутовству фламандцев. Она одухотворялась эфирными мечтами, своеобразным поэтическим мистицизмом, сливающим небо с землей. Пусть суровый Иоанн Креститель проповедует покаяние в иудейской пустыне, питаясь саранчой, живя с шакалами, – но чего ради будут поститься сыны Чертога брачного, когда с ними жених? Радость – удел каждого в Царствии Божием. И разве она не дитя всех кротких сердцем и чистых помыслами?
Таким образом, вся история возникновения христианства рисуется какой-то идиллией. Мессия на брачном пиршестве; грешница и добродетельный мытарь Закхей на его торжествах – званые гости; основатели Царства Небесного в виде свадебных поезжан – вот на что дерзнула Галилея, вот что она допускала. Греция в скульптуре и в поэзии оставила миру дивные картины человеческой жизни, но они лишены всегда широкой перспективы, обширных горизонтов. В Галилее не было ни мрамора, ни искусных художников, ни изощренного языка, зато галилейское народное творчество возвысилось до создания величайшего в мире идеала, ибо за этой идиллией чувствуется потрясение судеб человеческих, а озаряющий ее свет есть солнце Царствия Божия.
Иисус жил и созревал в этой очаровательной среде. С детства он почти каждый год отправлялся в Иерусалим на праздники. Такие путешествия для провинциальных евреев были торжеством, полным прелестей. Целый ряд псалмов был посвящен восхвалению этих семейных странствований, продолжавшихся несколько дней; паломники пускались в путь весной через горы, холмы и долины, находясь под впечатлением благоговейного страха, внушаемого святыми местами, радости общения с братьями, предвкушая великолепие Иерусалима. Маршрут Иисуса в этих странствованиях был тот же самый, что и ныне, то есть через Гинею и Сихем. От Сихема до Иерусалима дорога труднее, но бодрость духа поддерживается в путнике мыслью о соседстве древних святилищ: Силоамской купели и Вефиля, мимо которых лежит его путь. Последний этап – Аин-эль-Харамие – уголок, навевающий на душу грусть и вместе с тем полный очарования; ни с чем нельзя сравнить впечатление, которое испытывает здесь путник, располагаясь на ночлег. Долина узкая и мрачная; черная вода течет из скал с высеченными в них гробницами. Надо думать, что это – та самая «долина плача» или сочащихся вод, воспетая как перепутье в чудном 84-м псалме, которую впоследствии обратил в эмблему жизни нежный, печальный мистицизм Средних веков. На другой день рано утром путники будут в Иерусалиме. Это ожидание еще и теперь ободряет караван. Короткий вечер миновал, и легкий сон смежил очи усталых паломников.
Эти путешествия, способствуя обмену идей всей нации и ежегодно превращая столицу в очаг сильнейшего возбуждения, приводили Иисуса в соприкосновение с душой его народа и, без сомнения, уже довольно рано внушили ему сильнейшее отвращение к тем порокам, которыми отличались официальные представители иудаизма. Иные утверждают, что пустыня была для него второй школой и что будто бы иногда он долго проживал в ней. Но Бог, которого он находил здесь, был не его Бог. Это был, скорее всего, Бог Иова – суровый и грозный, не ведающий ни для кого прощения. Порой Сатана пытался здесь искушать его. Тогда он возвращался в свою милую Галилею и здесь, среди зеленеющих гор и светлых источников, среди хороводов детей и женщин, которые с весельем в душе, с ангельскими песнями в сердце ждали спасения Израиля, находил своего Отца Небесного, полного любви и милости.
Первые изречения Иисуса. Его идеи о Боге-отце и истинной религии. Первые ученики
Иосиф умер, когда сын его еще не играл никакой общественной роли. Мария осталась, таким образом, главой семьи, и этим-то объясняется, почему Иисуса называли «сыном Марии», в отличие от многих других, носивших то же имя. Есть основание думать, что по смерти мужа Мария, ничем не связанная более с Назаретом, переселилась в Кану, уроженкой которой, вероятно, и была. Кана – маленький городок в двух или двух с половиной часах пути от Назарета; расположенный у подножья гор, прорезающих с севера равнину Азохис. Вид этой равнины, пересекаемой чрезвычайно живописно Назаретскими горами и Сефоризскими холмами, менее величествен, чем вид Назарета. В этом местечке Иисус, по-видимому, провел некоторое время. Здесь, вероятно, прошла часть его молодости, и здесь же имели место первые его выступления.
