Иеромонах (Рыбко) - Се ныне время благоприятно
Снова обратимся к истории. Преподавание закона Божия в дореволюционных гимназиях зачастую велось так, что делало юношей и девушек атеистами, а из духовных семинарий и Академий нередко выходили революционеры. Яркие примеры тому – Ленин и Сталин.
Приводить к Богу молодых людей, как, впрочем, и всех остальных, нужно и должно собственным примером. Так да просветится свет ваш пред человеками, да видят ваши добрые дела и прославят Отца вашего, Который на небесах (Мф. 5; 16). Только такой праведный пастырь, имеющий крепкую веру в Бога, живущий Христом и Церковью, способен повести за собой. Но для проповеди среди молодежи этого недостаточно. Необходимо понять молодых: их взгляды, привычки, обычаи, отличия от более старших поколений. Существенно необходимо понять, что сегодняшнее поколение молодых людей очень и очень во многом отличается от нас самих, когда мы были в их возрасте. Необходимо глубоко понять их культуру, в которой наиболее отражаются их духовные поиски, желания и стремления.
Большая ошибка отвергать эту культуру, перечеркивать и злословить, называть сатанизмом и деградацией. Молодое поколение выстрадало эту культуру и имеет на нее полное право. Культура молодых – порой единственная возможность сказать то, что они думают, сказать правду друг другу и окружающему миру. Их культура, как и они сами, не терпит никакой лжи и фальши. И необходимо понять, что, хотим мы того или нет, она существует и будет существовать и развиваться. Нужно увидеть положительные ее стороны, потому что она возникла как протест против буздуховности, лжи, отсутствия высоких идеалов в материалистическом обществе. В конечном итоге – протест против безбожия старших поколений. В ней, может быть, как нигде, отразились поиски молодыми людьми Бога и свободы в Боге.
Любой проповедник, который начнет выступать против этой культуры, заранее обречен – его просто не станут слушать. Мудрый же пастырь сумеет воспользоваться языком молодежной культуры, станет всем для всех, как святой апостол Павел, который, увидев среди многочисленных капищ афинян храм Неведомому Богу, назвал их как бы особенно набожным народом (Деян. 17; 22); как святой равноапостольный Николай Японский, который не спешил называть японцев сатанистами-идолопоклонниками, а нашел в их национальной культуре и религии светлые стороны, чем обратил сердца японцев к Православию.
Возникает вопрос: где мы возьмем сегодня таких рассудительных проповедников? Таких самоотверженных пастырей? Молодые двадцатилетние священники вряд ли сумеют быть авторитетом для молодежи. Им элементарно не хватит пастырского опыта, который приходит только с годами. Но и пожилым, убеленным сединами пастырям поверят только тогда, когда они смогут говорить с молодежью на языке ее понятий, когда своим корректным поведением смогут сгладить разницу в возрасте, не будут требовать себе лидерства, как должного, подчеркивая свой сан, возраст, свое положение; лидерство же заслужат самоотверженным служением ближним, став ради Христа, для спасения ближних меньшими и рабами (Мф. 20; 27, 23; 11).
Будем молить Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою (Лк. 10; 2), ибо многочисленная жатва сегодня особо нуждается в них. Дай Бог, чтобы такие делатели все же нашлись, чтобы хорошее богоугодное дело не превратилось в очередную бесполезную формальность из-за равнодушия тех, кому это дело будет поручено Богом.
Церковь, как Богочеловеческий организм, свободна в Боге. Она не подвластна времени и человеческому произволу. Вместе с тем, как земное образование, она находится в зависимости от человеков – как внешних, так и ее членов, особенно облеченных церковной властью. Сохраняя непоколебимую верность даже до крови догматам и канонам, избегая всевозможного обновленчества, бережно соблюдая Священное Предание, ревнуя об исполнении заповедей Божиих, чада Церкви должны сделать все от них зависящее для сохранения духовной свободы. Прежде всего – свободы верить и жить по вере.
Свобода в Церкви не есть произвол в догматическом и нравственном отношении, как это понимается протестантами. Она никоим образом не есть бунт против церковной Богом поставленной иерархии.. Истинная свобода обретается только на пути последовательного делания евангельских заповедей. Познаете Истину, и Истина сделает вас свободными (Ин. 8; 32).
Свобода в Церкви – это прежде всего свобода от страстей. Человек, стяжавший такую свободу, постепенно освобождаясь от зла в себе, получает и свободу внешнюю, в т. ч. возможность выбирать среди разнообразия форм духовной жизни в соответствии со своей верой и согласно воле Божией. Свободу добровольно выбирать добро. Так, чтобы его свобода не была претыканием для других (1 Кор. 8; 9).
Только такой свободный о Христе человек получает возможность жить полноценной духовной жизнью. Только такой человек способен что-либо построить или возродить, и только такой человек способен по-настоящему проповедовать Евангелие словом и жизнью.
Цензоры «в футлярах» (О книге «Полное жизнеописание святителя Игнатия Кавказского»)
Это книга, которая волею человеков почти полтора века пролежала под спудом. Но не в силах человеков что-либо делать без участия воли Божией. Потому ныне, во время благоприятное (2 Кор. 6; 2), непостижимыми судьбами Господними доселе сокровенная книга является на свет.
Книга содержит полный текст рукописи жития святителя Игнатия (Брянчанинова), епископа Кавказского и Черноморского, составленного его близкими учениками. Оказывается, жизнеописание святителя в I томе его творений было издано в настолько сокращенном и отредактированном цензурой виде, что настоящее издание – книга совершенно другая. Ныне волей Божией мы получили возможность, прочитав полностью это глубоко назидательное повествование, открыть для себя многие ранее неизвестные черты жизни и духовного облика святителя Игнатия.
Человеческая цензура на основании лжеименного разума сократила все то, что не могла вместить. Это хорошо становится видно при сравнении того, что было в житии изначально, и что осталось. Были сокращены даже некоторые эпизоды детских лет святителя, не говоря уже о непростых моментах его взаимоотношений с оптинскими старцами и некоторыми известными иерархами, например, святителем Московским Филаретом (Дроздовым). Деятельность же епископа Игнатия на Кавказской кафедре, видимо, настолько не вмещалась в понятия цензоров, что эти назидательнейшие в духовном и историческом отношении главы были выброшены целиком.
Личность свт. Игнатия оказалась столь неординарной, что никак не могла вписаться в современную ему эпоху. Проще оказалось сократить все самое яркое в его характере, вычеркнуть из жизнеописания все то, что не соответствовало понятиям «человеков в футлярах», заботившихся о том, «как бы чего не вышло» (А. П. Чехов). Таким образом, изданное житие оказалось сокращенным по сравнению с рукописью почти в десять раз! На бумаге остался выхолощенный, лубочный образ святителя. Но даже там, где осталось лишь «дозволенное цензурой», образ святителя удивляет, поражает, покоряет всякого, соприкоснувшегося с ним, как покоряет и само его слово.
Святитель Игнатий не был воспитан в семинарской бурсе в духе мертвящей схоластики, как он сам говорит о себе: «Об епархии думать мне невозможно по отдельному совершенно характеру от всех архиереев. Они – воспитанники Академий, а я – воспитанник монастыря, следовательно, персона, решительно отсталая, нисколько не подходящая к целому составу».. Слово святителя – его живой опыт. Это крестное слово реет, как победоносное знамя над полем битвы со страстями, собирая под своей живоносной сенью сонмы ищущих спасения. Это живое слово острее меча обоюдоострого, проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные (Евр. 4; 12). Его не вмещают, не могут вместить сыны века сего.
XIX век особенно отличался попытками уничтожить всякое живое слово, неважно, было ли это слово интеллигента, или слово монаха. Тщательно цензурировались, вымарывались, подчищались даже тексты Святых Отцов Православной Церкви, которые писались много веков назад. Везде придирчиво выискивалась крамола. Из переписки свт. Игнатия с Оптинскими старцами. известно, сколько трудов нужно было положить, чтобы какой-либо перевод святоотеческой книги или житие подвижника благочестия увидели свет, хотя бы и в сильно отцензурированном и сокращенном виде. Годами рукопись передавалась от инстанции к инстанции, от одного бюрократа к другому. Везде боялись взять на себя ответственность за публикацию. Рукописи пылились годами, многое пропало безвозвратно.
Святитель Игнатий пишет о книге писем Георгия, Затворника Задонского, которую предполагалось представить в Конференцию Академии на получение Демидовской премии: «Если же Вам угодно знать мое мнение о том, может ли книга писем святого Затворника получить премию, то Вам говорю мое мнение: не может, имея значительное достоинство духовное и не имея плотского, ибо письма произнесены благодатию, не имея благоустройства человеческого слова. Слово же благодатное не может быть познано плотским человеком, который зрит только на внешность слова, и если сие внешнее слово не имеет внешнего устройства, то он всему смеется, ибо это для него безумие (см. I Кор. 2; 14)»..
