Михаил Богачёв - Веянье звёздной управы
Михаил Богачёв - Веянье звёздной управы краткое содержание
монах Михаил
ВЕЯНЬЕ ЗВЁЗДНОЙ УПРАВЫ
Первая полная публикация стихов Михаила монаха (в миру Александра Богачёва). Все кто знает или знал отца Михаила, отошедшего в мир иной 27 апреля 1998 года, сохраняют (схоронили) в душе своей его радостный, приветливый и добрый облик.
Стихи его это как бы материализация того ускользающего в памяти нашей его облика, поэтому я дерзаю их публиковать с прямым указанием имени автора. Стихи приводятся здесь без какой-либо редакции, правки или критического издания.
Издатель Олег Шведов
Примечание создателя электронного файла книги.
Текст оригинала книги изобилует — с моей точки зрения — орфографическими, пунктуационными, некоторыми смысловыми непонятностями. В некоторых, возможно, присутствует поэтическая мысль автора, его смыслословие, словообразование. Издатель — по его словам — и йоты не изменил. Я, при создании файла Word и FB2, решился отредактировать текст. Подчёркиваю это. Всем, кто заинтересуется поэзией отца Михаила, обязательно ознакомление с его стихами в электронном документе книги в DJVU-файле. Книгу во всех трёх форматах — FB2, Word (docx), DJVU — я выложил на Либрусеке.
Прошу прощения за моё дерзновенное обращение с текстом издания.
ПЕЧЁРЫ ПСКОВСКИЕ
(1996)
Маленькая поэма
(меньше памяти)
I
Терять не много надо, чтоб уметь
Считать на пальцах.
Раз.
Я размышляю.
Размышлять
Меня учили скверы Петроградской.
Из зоопарка, помню, вонь и смрад
Идут, обнявшись, и бубнят под нос мне:
“Там звери, звери. Понял? Ну, а ты,
Ты чистишь утром зубки, моешь руки?”
Ещё б не мыть! Соседский керогаз
Свистит во всю, а наш никак не хочет,
Мать суетится, трёт его, как будто
Сто тысяч джинов вызовет сейчас
Или разбудит Этну. Это утро.
II
Здесь женщины не будет — только мать.
Она умела до меня вставать
И раньше солнца. Золотистый веник,
Распарив, она комнату мела,
Летала от поднявшихся пылинок
И молода была и так мала,
Что в золотое облако с поминок
Скользнула и оставила меня.
Ах, мама, мама, драгоценный пух,
Дорогою незримой пуповины
Иду к тебе я с головой повинной
За чередой танцующих старух.
III
Мама дальше края где-то,
В чернозём и пыль одета.
Дальняя день ото дня
Не достанет до меня.
Я грызу кору земную,
Лютую, сторожевую.
Всё взяла, всё замела,
Умерла и спит зима.
IV
Дети крутят головой,
Как цветочек луговой.
Кто вам мать, родня земная?
Балуют, не вспоминая.
V
Смерть, одна ты — камень вечный,
Не поднять тебя на плечи.
VI
Она была всегда, а тело
Всего лишь за собой водила.
Его обманывала дева
Во всём, что в тело воплотила.
А он угадывал покровы
И полнил ими лес и долы,
Покуда не дошло до крови
И до юдоли.
Река от осени мелеет
По слизь придонную амфибий.
Кто путал волосы Елене?
Кто гимны восклицал Афине?
Теперь — последняя держава —
Она вернёт себе, что жило,
Что выносила и рожала,
Что от земли не отторжимо.
В небе вызрела звезда
В небе вызрела звезда.
Отчего ты хороша?
“Оттого, что навсегда
Загораюсь, не дыша!”
Я под ней и сам белею,
Мне дорога в рот влилась.
Слово выронил — беднею,
Пыль взвилась и улеглась.
Кто одна во тьме зажглась?
Но над нею больше власть.
Утро кожу обольёт —
О, Даная, я свободен!
Ночь легла на небосводе
(О, Даная, я — свободен!) —
Звёздным телом обовьёт.
Полдень вышел из боков
Полдень вышел из боков
Полногрудых. Ясен
Сад стоит прекрасен.
От жуков и пауков
Из неясных пятен
Сад стоит приятен.
Племя было птиц и тел,
Было сыто горло
От корней и ора.
Если воскресить, кто пел
От корней и ора
Сергей и Георгий.
Пылью, пылью павших тел
Золотой вначале
Сад стоит печален.
Подбери — не подберёшь,
Павшей кожей сад хорош...
Бродит безразличен
По крестикам птичьим.
В дороге, пляшущей над корнем
В дороге, пляшущей над корнем,
В дороге, плачущей над корнем,
Вот подорожник — знамя скорби,
Вот одуванчик — жар любви.
Стелется плащ её по весям,
Стелется плач её по весям,
По долам, через редколесье,
Как будто кто убит,
Веди меня, — жива и память!
Веди меня, — жена и память!
Вот дождь уже собрался падать,
Вот ветер гонит пыль в загон.
Я — воин, но, кто мною правит?
Я волен, но, кто мною правит?
Дорога, я в твоей оправе,
Но, кто тебе закон?
Я возникаю в отчем месте,
Я поникаю в отчем месте,
Где кровью трав и птичьей вестью
Мир полон и увит, —
В дороге, пляшущей над корнем,
В дороге, плачущей над корнем,
Где подорожник — знамя скорби,
А одуванчик — жар любви.
Вот и новая весна
Вот и новая весна
Распускает облака.
Память — вечная вина —
Караван издалека.
По разутой стороне —
Вольно мне и больно мне.
А земля жирна, жива,
Не седеет никогда:
Тех, кто лёг её жевать,
Даже плуг не угадал.
И лежат её пласты,
словно кто лежит, остыв.
Расступается туман,
Заутрело — всё видать:
Я сестру ловлю в карман,
А меня поймала мать...
И дождём кровавых стран —
Птиц возвратный караван.
Хочу к тебе, земля
Хочу к тебе, земля,
Прижаться, как змея.
Ты мне обнажена,
Как мать, сестра, жена.
Покроют снег и лёд —
Со лба стираю пот.
Доскою гробовой —
В тебе, тобой, с тобой.
Ямбы и хореи
1
То, с чем я живу в разлуке, —
Тополь, ветр, земля-родня —
Звук, он утруждает руки,
Но бессмертнее меня.
2
Я степь вдыхаю в этот полдень
И нем. А слух несёт кого?
Летит октябрь, птицей полный,
Печалью полный оттого.
3
Память, щедрая как август,
Вся — неправда, вся — быльё.
В эту праздничную лавку
Лес заложил своё бельё.
Нечем в кронах нянчить песни,
Жизнь тиха день ото дня.
Небо стынет от предвестий,
Дол от хладного огня.
4
Всех терял, кого не встретил...
В игре земной и заводной
И зверь, и бабочка, и ветер
Поют и тянутся за мной.
Их бессмертное страданье
Лижет кровь и ждёт огня...
Оттого ли льёт сиянье
Всякий полдень на меня?
Рифма — ты слуга моя,
Но неверная, хмельная.
Всюду лезешь: тута я, —
Вкус здоровый попирая.
До тебя я доберусь,
Буду петь великорус!
И пойдёшь, кривая харя,
По домам, рыща и шаря.
Как я сам — вольноотпущенница,
Моя спутница — союзница.
Землю топчем и жуём,
На земле в земле живём.
Молчишь, а дорога уже остыла
Молчишь, а дорога уже остыла,
Ночи погашены, неласков Север,
Свадьбы играют только люди,
Звери пятки от праздников прячут.
У осени мало слов, — только губы
Обветренные и горят.
Космы по глине волочит, — где же,
Где дети?
Внуки тянут ладошки к спицам,
А спицы колят лужи и ноздри.
И скажи ты слово, — увижу слово,
Его пенку в голубом блюдце.
Если мёртвую ветку позову я в дом, —
Войдёт в дом и выйдет из гроба,
Лось войдёт, и филин войдёт —
Выйдут из гроба.
Комар выйдет на кровь, на комара лягушка...
Мой дом втянут в речные тайны,
И ты мне ни слова не скажешь.
Мишел ратует за листву
