За порогом жизни, или Человек живёт и в Мире Ином - Волошина Инна

В Ламинарии я сначала обследовал близкие к суше проходы. Сюда ещё проникает свет с поверхности воды. Это мир очень богатый растительностью и разнообразен живностью. Чем дальше и глубже проникаешь по ходам Ламинария, тем всё сильнее изменяются виды растительности и живности. Постепенно исчезает свет, идущий с поверхности, зато появляется иное освещение — искусственное. Этого света хватает, чтобы рассмотреть близлежащее пространство за отгораживающим от воды сооружением.

Мне больше понравились виды на большей глубине, где, казалось бы, должно быть меньше растительности и живности. На первый взгляд, пожалуй, всё так и выглядит. Однако… Стоит присмотреться: водоросли здесь мелкие и грубоватые, они почти сливаются по цвету с грунтом и из-за этого едва различимы. Я не думал под такой толщей воды в кристалликах льда обнаружить жизнь. Но…

Я долго наблюдал за игрой света и тени, возникающей при едва заметных движениях водорослей. Потом моё внимание привлекли яркие молниеносные поблёскивания. Казалось, что это переливаются впущенные в воду жидкие металлические кристаллы. Я заинтересовался этим движением. Вдруг все исчезло. А немного позже, когда я хотел уйти, движущиеся огоньки вспыхнули чуть в стороне и близко к плотному сооружению Ламинария. Тихонько, чтобы не вспугнуть (ведь это были живые существа), я подошёл ближе и стал всматриваться. Оказалось, что это выхваченные искусственным освещением маленькие рыбки. Их было много, и двигались они быстро и несколько хаотично. На свету же переливались чешуйки, образуя блики света в воде. Насколько позволяло освещение, я мог наблюдать за ними. Рыбки резвились, общипывали водоросли, гонялись за чем-то ещё более мелким, чем они сами, у самого дна. Что же они догоняли — я так и не смог рассмотреть, как ни пытался. Или они надолго зависали на одном месте, казалось, становились совсем бездвижными. Больше всего меня удивило то, что эти мелкие рыбёшки свободно передвигались и среди сгустков, образованных кристаллами льда; их не тяготило невероятной силы давление толщи воды.

Я ещё несколько раз спускался на эти глубины, чтобы полюбоваться игрой «живых огоньков» — так я назвал рыбёшек. Рыбки должно быть совсем не имеют мяса, лишь жир. Иначе как им выжить в такой холодной воде?!

В средней же части Ламинария можно встретить всё что угодно: от медуз, морских коньков и звёзд разных форм, и окраски до гигантских китов, и акул. Я как-то наблюдал захват экзотически красивым «цветком» неосторожной рыбки, которой я любовался. Этот цветок — одно из существ кишечнополостных.

Когда проходишь по коридорам Ламинария, иной раз невольно отшатываешься от стен сооружения, когда акула невзначай тыкается носом в стену, или из тени какого-нибудь укрытия протягивает свои щупальца осьминог… От креветок и крабов до тюленей, и моржей… Богат этот мир подводной и надводной живности и растительности.

Я много времени исследовал закоулочки Ламинария, но мне кажется, что не осмотрел и половины того, что здесь имеется. Однако и от увиденного осталось достаточно впечатлений…

О чём мне хочется ещё рассказать, так это об области Искусств.

Что это такое?

На словах сложно объяснить. Попробую несколько как бы разложить на составные части.

Существует ряд планет, которые расположены так, что образуют по форме квадрат или вытянутый параллелограмм, всё зависит от тог, откуда на них смотреть. Вот эти планеты и образуют мир Искусств. Они населены.

Вверх от планет (конечно, понятие «вверх» абстрактное) располагается область чистой (иначе, нетронутой) и возвышенной материи, где сосредоточено большое количество самой разнообразной информации — будь то о живописи, музыке, литературе и так далее. Здесь, в этой Чистой области Информации нет жизни. Это лишь область материи, несущей информацию.

На планетах же Мира Искусств живут люди, достигшие определённых высот в развитии и совершенстве; либо те, кто постигает не достигнутое и неусовершенствованное, чтобы после закрепить приобретённое в теле на Земле…

Я шёл по одной из планет Мира Искусств. Мне было всё интересно. Природа живописна, а животные ходят свободно, не пугаясь людей. Дома самые разные. Что меня удивило — я не видел ни единого роскошного дворца или замка, как на Радужной планете. Все дома разные по конструкции и замыслу. Самое высокое сооружение, что попалось мне по дороге, — это дом с мансардой под конусообразной крышей. Именно в этот дом я и решил зайти.

Во дворе никого не было. Я постучал в дверь, так как не нашёл другого оповестителя. Тихо. Дверь приоткрыта. Я каким-то внутренним чутьём уловил, что хозяин дома. Открыв дверь, я вошёл в дом и приветствовал:

— Мир этому дому.

В ответ мне — тишина.

Решив, что я обманулся в присутствии хозяина, я хотел выйти. Но моё внимание привлекло лёгкое колыхание занавеси на дверном проёме в комнату у окна. А ещё через мгновение появился молодой человек в восточном одеянии.

— Проходи, странствующий человек, — обратился он ко мне, — располагайся, чувствуй себя как дома. А я на время отлучусь. После — я в твоём распоряжении.

И он так же бесшумно исчез, как и появился в комнате с занавесями в дверном проёме.

Я прошёл и осмотрелся. В комнате, где я находился, было много окон, и она в силу какого-то внутреннего расположения казалась круглой, хотя снаружи дом вовсе не был таковым. Обстановка в комнате в восточном стиле. Я удобно расположился на полу среди множества подушек, пуфиков и прочего. Хозяин не заставил себя долго ждать. Всё так же бесшумно он вошёл в комнату, неся на подносе разнообразные ягоды и фрукты. Он поставил на невысокий столик поднос с угощениями и опустился на пол, скрестив по-турецки ноги.

— Меня зовут Расул, — представился он. — А как твоё имя?

— Николай.

В облике хозяина загадочного дома было что-то восточное. Да и имя он назвал такое, что я его не сразу запомнил, а лишь повторив его несколько раз про себя.

— По твоему виду и облику, ты — путешественник. Я не ошибся?

— Нет, я действительно путешествую.

— Думаю, что не ошибусь и на этот раз, сказав, что войти в дом ты решился из-за странной его формы.

— Да, и это так. Должно быть, я не из числа первых, заходящих в гости по этому поводу? — спросил я хозяина.

— А ты достаточно проницателен, хотя и вышел не из Высших Миров, да не оскорбят твой слух мои слова.

— Что ты! Я не в обиде за сказанное. И иду с планеты Озёр.

— Я не был там, но одно время жил на Мраморной.

Наступила небольшая пауза. Казалось, что Расул погрузился в воспоминания. Затем, словно стряхнув с себя тени прошлого, он сказал:

— Угощайся, фрукты свежие. Я только что собрал их в саду. И спрашивай… Спрашивай всё то, что тебе интересно.

— Скажи, Расул, за счёт чего эта комната кажется круглой?

— О! — он засмеялся. — Это обман зрения и только. Свет, поступающий от крыши, так рассеивается. От этого комната кажется круглой. Да я ещё и обставил её так, что создаётся полная иллюзия круга.

Я тоже улыбался, потому что обнаружил, что присмотревшись, заметил углы.

Потихоньку меж нами завязалась беседа, постепенно склоняющаяся к философским вопросам.

— Ты силён в философии, Николай, — говорил мне Расул, — знаешь много глубин, ещё не исследованных хорошо. Ты знаешь область чистую и возвышенную над нашими планетами Мира Искусств! И мне, чем больше я в них углубляюсь, тем больше открывается неизвестного и неизведанного. Ведь философия — тоже искусство. Искусство, которое не принято на Земле как таковое направление.

— Почему ты так думаешь?

— Думаю?! — воскликнул Расул. — Нет. Утверждаю! Философия — это искусство, включающее в себя так много составных частей и направлений, что его безжалостно расчленили. Но со временем эта наука, как принято называть её на Земле, обретёт первозданный вид, объединив в себя все те понятия, которые ей присущи. И тогда…

Расул оборвал фразу на полуслове и на время погрузился в себя, о чём-то размышляя.