За порогом жизни, или Человек живёт и в Мире Ином - Волошина Инна

— Это благодаря тебе, Учитель.

— Не столько из-за меня, сколько твоё стремление стать возвышенней привело тебя к тому, что ты постиг и ещё будешь постигать. Герман, что есть путь очищения?

— Разве ты не знаешь этого, Учитель?

— Я знаю, что существует путь очищения, я знаю, что для каждого человека он своеобразен. Но близко мне никогда не приходилось сталкиваться с подобным.

— Учитель, хочешь я расскажу тебе о себе?

— Если не тяжело вспоминать…

— Я уже освободился от боли за своё прошлое. Оно со мной, но я свободен от его гнёта… Когда я прошёл Врата, там меня встречал Ведущий. Ты видел его.

— Он все эти годы ведёт тебя?

— Да. Лишь по своему усмотрению выбирает мне Учителей.

— А как же со мной?

— Тебя дали Свыше, без ведома Ведущего. Он, конечно же, знал, но не выбирал тебя. Ему указали и всё. Так вот он встретил меня и всегда был рядом или где-то недалеко.

— Откуда ты это знаешь?

— Я чувствовал его присутствие. Он и теперь часто бывает недалеко от нас. Он следит за нами, точнее за мной. Да и пусть, я не боюсь его больше… Я жил сначала с ним в его доме. Он не позволял мне никуда выходить, а когда я попросил его увидеться с родными, он отказал мне в просьбе.

— Почему?

— Я на особом положении. И до сих пор я никого не видел из своих. Таково наказание осуждённых в изгнание, идущих по пути очищения.

— Я даже и не знал об этом обстоятельстве.

— Скоро будет снят этот запрет с меня. Мне говорил про это сам Ведущий.

— Герман, расскажи мне о пути очищения.

— Это трудно объяснить словами, но я попробую. Понимаешь, остаёшься один и живёшь отведённый тебе срок я не знаю в каком мире. Трудно даже описать всё происходящее, потому что теряешься, где реальность, а где преследующие видения. Здесь всё учитывается: каждый шаг, поступок, каждое слово. Надо во всём контролировать себя. Ошибся — обстановка ухудшается. Поступил благоразумно — становится немного легче.

— Что именно делал ты?

— Я не совсем помню. Так, лишь отдельные моменты, когда разум прояснялся и возвращалось нормальное восприятие происходящего. Всё как в кошмарном сне.

— Не вспоминай, Герман, это мучительно.

— Если честно, то да. После этого кошмара жизнь показалась раем. Хотя длилось это не долго. Я узнал от Ведущего, что на мне запрет: видеть родных не могу. А потом он отдал меня Учителю.

— Чему он тебя обучал?

— Да так, разному. Многое я уже умел. С одеждой вот долго не получалось, ничего научился. Потом он меня дома строить учил, а затем превращать в прах. Интересно. Только холоден он со мною был, во всём строг. Ничего лишнего не спроси — не скажет.

— Его работа такая, Герман.

— А потом ещё три Учителя было. Они отдельно занимались со мной, сменяя друг друга время от времени. Мне хотелось общаться с людьми, а я был заперт в домике Ведущего. Дальше его сада выйти не мог, даже если и очень хотелось. Меня что-то неведомое удерживало. Что спасало — библиотека Ведущего. Когда уходил Учитель, я брал книги и читал. Читал всё подряд, что попадалось.

— А как же с поэзией?

— Не знаю. Само пришло. От тоски и одиночества, наверное. Состояние такое было — вырваться бы из заточения и парить высоко-высоко, глядя на Землю сверху. В такие минуты на душе легче становилось. Я представлял себе то, что мог бы увидеть. Порой мне действительно казалось, что я лечу… Только вот выразить свои мысли не мог. Нескладно получалось. Я записывал и оставлял их…

— Герман, почему ты мне ничего об этих записях до сих пор не сказал?

— Сейчас много новых идей и слог лучше, всё то — не интересно.

— И всё же, покажи мне твои записи.

— Если ты так хочешь, Учитель, я дам тебе их. Прочти, только без меня.

— Почему, Герман?

— Мне стыдно за посещавшие меня мысли, глупости… — и Герман, положив передо мной на столик свои записи, почти выбежал в сад.

Я прочёл записи и поразился глубине их мысли. Юноша много страдал от одиночества. В этом мы были духовно очень близки.

Ненавязчиво я всё же убедил Германа вернуться к записям и обработать их. Таким образом у него родилась серия стихов, в которых жило прошлое…

Герман находился в моём доме. Я не имел права нарушать запрет и позволить ему встретиться с родными. Но я сделал для него то, что мог. Я показал ему тех, кто остался на Земле, и тех, кто уже жил здесь. Я не пытался его изолировать от общества, если ко мне кто-то приходил, или я шёл куда-то, Герман всегда был со мной. Его Ведущий не одобрял моего метода работы, тогда я дал запрос в Банк Космоса и получил ответ, что могу свободно обращаться с юношей, не нарушая основных запретов. Таким образом Герман получил относительную свободу. И я стал брать его везде с собой. Мы много путешествовали с ним по разным мирам. Часто бывали и на Земле, обходя лишь места, где он мог бы встретиться с родными.

Герман быстро всё схватывал на лету. Его поэтический слог восхищал меня. Во многом он превзошёл своего Учителя. Можно было и завершить обучение, но я находил разные предлоги, чтобы ещё хоть ненадолго удержать его рядом с собой. Я очень сильно привязался к Герману.

И вот мне пришла информация: дать полный отчёт о проделанной работе. Это означало только одно — моё время истекло… Герман уйдёт от меня. Единственное, что меня утешало, это то, что юноша окреп духом, приобрёл много знаний и опыта жизни. За двенадцать проведённых вместе лет, я дал ему всё то, что только позволял мне Банк Космоса, обходя запреты, установленные Свыше.

Через месяца полтора, когда был отослан последний отчёт, мы расстались с Германом. Правда не навсегда. Через несколько лет мы встретимся снова, но тогда об этом мы и не думали…

Когда мы расстались с Германом, у меня осталась некая особая привязанность к Земле. Мне нравилось сходить на Землю и бродить, где придётся. Мне было странно такое влечение. И всё же что-то незримое меня тянуло туда, оно было выше моих сил…

Я не был уже одиноким здесь. Прошло более века, как я живу в этом мире. Пришли мой отец и сестра, мама и она же дочь Анны. Мама прожила на Земле не долгий век, оставив троих детей подростками, она вернулась к отцу, сохранив свой прежний облик. Собрались все близкие. Мы были счастливы! Чего можно желать ещё, ведь мы все были снова вместе!

А меня же что-то незримое тянуло на Землю. В свободное от работы время я спускался на Землю и искал. Да, меня преследовало чувство, что я ищу! Но что я мог найти?!.

И вот в двадцатом столетии в начале восьмидесятых годов на земле Казахстана в пригороде крупного города однажды зимой… Я проходил мимо небольшой школы. Дети играли в снежки. И… в какой-то миг девчушка в профиль ко мне показалась до боли знакомой. Я отшатнулся от поразившего меня сходства. Но это только миг! Нет, она не была похожа на ту, что причинила мне столько боли… Мне показалось… Я не мог оставаться здесь больше. На меня нахлынуло множество противоречивых чувств. Я вернулся домой. Я долго не мог овладеть собой, не мог найти себе места. Никого не хотел видеть, избегал любых встреч. Некоторое успокоение лишь приходило в моём излюбленном месте уединения, и то ненадолго.

Чувство, переполняющее меня, не давало мне покоя. Я не мог найти этому чувству имя. Так не могло продолжаться… И вот я вновь на Земле. Я долго искал её, ту, что поразила моё воображение. Хотя на поиски ушло всего около недели, мне эти дни показались вечностью. И всё же я нашёл её!

Девчушка-подросток! Она стала занимать все мои мысли, и я часто, очень часто спускался к ней и ради неё на Землю… Это поселение в горах стало для меня родным…

Бабушка, мама и отец были шокированы моей страстью. Меня поддержала сестра Анна, а Учитель мне сказал:

— Ты нашёл то, что искал. Сбереги своё счастье.

И действительно, я был счастлив! Мир мне показался иным — краски стали ярче. И моя спутница многих лет Грусть оставила меня… Всё стало иным, потому что ко мне пришла Любовь!