Екатерина Трубицина - Прогулка по висячему мостику
— Кстати, неплохая идея! — подыграла ему Ира, но дальше продолжала серьезно. — Мне нужно принять и узаконить двойственность себя — реальное и ирреальное.
— Во, блин! Палладина, а ты действительно растешь! — воскликнул Женечка, правда, уже с меньшей долей сарказма, но затем опять развеселился. — А вот Влад, не в пример тебе, никогда и не пытался воевать в пределах своей двойственности. Хотя, вряд ли это для него такая уж большая заслуга — над ним же не измывались посредством вдалбливания догм научного коммунизма?! — Женечка расхохотался и на несколько мгновений заструился пламенем.
Влад впал в ступор. А Женечка, вновь приняв человеческий облик, снова рассмеялся:
— Ну вот, теперь и тебе, Владушка, придется заняться приведением в состояние мира реального и ирреального в себе. А ты думал, как!? Ты думал, что, на Палладину от нечем заняться блажь напала!? Не-ет! Ей действительно, ой как тяжелехонько! А потому, оставим-ка мы ее в уединении на некоторое время, скажем, до вечера.
Он стремительно поднялся, сгреб Влада и, бросив на ходу «Пока!», удалился.
Глава 22
Реальное и ирреальное
Ира, унимая дрожь, убрала со стола, перемыла посуду и даже полы в гостиной и на кухне. Прихода Татьяны Николаевны ожидать не приходилось — судя по звукам с улицы, Женечка перехватил ее и, чуть ли ни силой запихав в видавшую виды «Ниву», тоже уволок с собой.
Первая до конца осознанная мысль советовала плюнуть на все свои стенания и засесть за работу. «Идея, конечно, неплохая и очень даже здравая, но, пожалуй, в этом случае я так и не разберусь в себе никогда, и все начнется сызнова», — подумала Ира, и, когда не осталось больше ничего, подходящего для мытья или уборки, она забралась с ногами на диван в гостиной, обняла подушку и начала крутые разборки с собой.
Благое намерение разобраться в себе неожиданно натолкнулось на самую, казалось бы, банальную, но совершенно неожиданную и непредвиденную Ирой трудность: она не знала с чего начать. Минут пятнадцать она просто сидела, обняв подушку и тупо уставившись перед собой. В какой-то момент ей показалось все это бесполезной и пустой затеей, и она даже уже стала настраиваться на работу, но тут до гениальности простейшая мысль посетила ее: раз в ней борются два начала — рациональное и иррациональное — то нужно, как минимум, провести между ними четкую грань.
Ира попыталась. В то же мгновение в ее мозгу забурлили сотни, если не тысячи разрозненных мыслей, и военные действия загромыхали с невероятной силой. Иру снова била дрожь и появилось то невыносимо мучительное раздирающее на части чувство, которое следовало за ней неотступно с зимы, и с которым она периодически свыкалась. Ира неимоверным усилием воли заставила мозг замолчать.
Несколько секунд полной тишины привели к выводу, что иррациональное и рациональное боролись в ней даже за право произвести четкое разграничение между собой. На первый взгляд простая задача оказалась куда сложнее, чем предполагала изначально Ира. Оказалось, что иррациональное с рациональным успели переплестись и перепутаться и теперь представляли собой нечто почти единое, которое, чтобы разделить, придется распутывать, как свалявшуюся копну ниток.
«Пожалуй, проще разобраться с событиями, отнеся их к одной или к другой категории», — решила для себя Ира. Это действительно оказалось проще, хотя и тут возникли спорные моменты, ведь в некоторые абсолютно вроде бы реальные события примешивалась ирреальность ее восприятия.
Ира встала и принесла четыре листка бумаги и ручку. Она решила на одной паре листов зафиксировать все значимые, по собственному мнению, события, начиная с зимы этого года, деля их на реальные и ирреальные без учета собственного отношения к ним, а на другой — те же события, но классифицируя их с точки зрения своих ощущений. Она даже подписала листы. Первую пару: «объективно реальные» и «объективно ирреальные». Вторую пару: «субъективно реальные» и «субъективно ирреальные». И тут оказалось, что «объективно ирреальных» событий вроде как и не было вовсе. С некоторым натягом к этой категории относились: поющий дом, трансформация Женечки в пламя и внезапно проявившаяся способность видеть в темноте, да еще и с закрытыми глазами — по крайней мере, все это хотя бы еще и Влад воспринимал. Список же значимых с Ириной точки зрения «субъективно ирреальных» событий оказался весьма внушительным. Притом поведение Иры в значимых «субъективно реальных» событиях, ее до мозга костей реалистично настроенное окружение никогда не считало до конца адекватным.
«Вести обычную жизнь необычным способом», — Ира силилась вспомнить, где она слышала или читала эту фразу. «Может Кастанеда? Нет… Руны! Да! Точно! Руны!». К какому точно из древних знаков относилось толкование с этой фразой, она не помнила. Ира встала и поднялась в кабинет. Там она без труда отыскала старенький журнал «Наука и религия» с опубликованным в сокращении «Руническим оракулом» Ральфа Блума. Она нередко обращалась к нему и в его туманных формулировках часто нащупывала ответы на волновавшие вопросы. Ира настроилась перечитывать все толкования в поисках этой фразы, но оказалось, что сие значение относится к самой первой руне:
«Я (MANNAZ). Начальная точка — это „я“. Только ясность, желание измениться будут эффективны. Следует оставаться скромным — это советует оракул. Независимо от того, каковы ваши заслуги, будьте уступчивым, сосредоточенным и умеренным. СТАРАЙТЕСЬ ВЕСТИ ОБЫЧНУЮ ЖИЗНЬ НЕОБЫЧНЫМ СПОСОБОМ. Будьте удовлетворены, делая свое дело ради него самого. Никаких излишеств».
Ира задумалась, потом перевернула страницу и прочла значение этого же символа, но в перевернутом положении:
«Если вы чувствуете преграду, эта руна советует вам быть честным с самим собой. Не думайте об окружающих, а спокойно загляните внутрь себя в поисках врагов своего развития. Вы увидите, что внешний „враг“ — не более чем отражение того, что вы до этого момента не могли или не хотели осознать как идущее изнутри. Вызов здесь — сломать инерцию прошлых привычек».
Общее ощущение от прочитанного как никогда отражало ее состояние и стремления. Ира стала внимательно вчитываться в каждую фразу.
«Начальная точка — это „я“».
Да, именно, запутавшись в жизни, она и пришла к этой изначальной точке — в конце концов, окончательно и бесповоротно решила разобраться в себе.
«Только ясность, желание измениться будут эффективны».
Желания измениться в переизбытке, а вот что с ясностью? Ясность, пожалуй, тоже есть — она знает, что и даже в каком направлении нужно менять.
«Следует оставаться скромным — это советует оракул».
Скромным? В чем именно? Да. Пожалуй, ее желание, вот так вот запросто примирить себя с собой, гармонизовать рациональное и иррациональное в себе, особо скромным не назовешь.
«Независимо от того, каковы ваши заслуги, будьте уступчивым, сосредоточенным и умеренным».
Заслуги? В чем в данном случае заключаются ее заслуги? Впрочем, за последний без малого год она многое узнала и многому научилась и это многое гораздо больше, чем все, что она узнавала и чему училась всю предыдущую свою жизнь. Не количественно больше — качественно. Быть уступчивым, в данном случае, скорее всего, значит не препятствовать самой себе. Не упираться, как баран рогом, пытаясь вести ставшую во многом необычной, иной, по сравнению с прежней, жизнь, тем же, что и до этого, привычным, обычным для нее способом. При этом нужно сосредоточиться на самом пути изменений и умерить свои аппетиты в ожидании мгновенного чуда.
«Старайтесь вести обычную жизнь необычным способом».
В общем-то, вопреки самой себе она уже давно старается, притом изо всех сил. Ира рассмеялась. А что, очень даже забавно! Она почти что инстинктивно, не отдавая себе полного отчета, стала вести обычную жизнь необычным способом. В итоге, эта самая жизнь стала, нет, только становиться необычной, а она изо всех сил теперь пытается вести ее обычным способом. Впрочем, обычный по отношению к необычному, соответственно, будет необычным. А стала ли ее жизнь в действительности необычной? Ира взяла свои листочки. Судя по этой классификации — не особо, а вот способ ее ведения, то есть восприятия событий, пожалуй, что да. Только вот старается она в двух направлениях сразу: своей ирреальной сутью неосознанно пытается вести обычную жизнь необычным способом, а реальной — почти осознанно старается вернуться к прежнему состоянию.
«Будьте удовлетворены, делая свое дело ради него самого».
То есть стараться вести обычную жизнь необычным способом нужно не ради какой-то иллюзорной цели. Ира призналась себе, что иллюзорная цель, на самом деле, существовала и исходила она как раз таки от ее рациональной сути. Впрочем, именно так ее — рациональную суть — удалось обмануть на начальном этапе, посулив это нечто иллюзорное, чтобы она позволила выйти на сцену жизни иррациональному. К тому же иллюзорным оно представлялось именно иррациональному, а рациональному — вполне конкретным, чем-то из области психологического тренинга, прохождение которого даст вполне конкретные результаты в виде повышения трудоспособности и т. п. Результат не замедлил сказаться, и реализм задремал, позволив действовать иррациональному в полную силу. Но для иррационального эти все достижения являлись лишь, пусть не самым плохим, но все же побочным эффектом.
