Светлана Рябова-Шатунова - Мистика
– Ольга Николаевна, Оля… можно мне вас так называть?
– Да, конечно.
– Оля, я буду рад если вы не откажитесь от гостеприимства моего дома.
Он нежно посмотрел ей в глаза и добавил:
– Очень рад.
На этом их первое знакомство закончилось. Остаток ночи они провели каждый в своей постели. Но случившееся и новые чувства нахлынувшие на обоих, не давали сомкнуть глаз очень долго.
– Как она прекрасна, эта незнакомка из будущего! – лежа думал князь. – Я наверное сойду с ума если она исчезнет. Кажется я влюбился мама, как мальчишка. Так хочется прикоснуться к ее волосам, обнять ее, целовать. Господи, прости меня за дерзкие мысли мои, это выше моих сил, я же просто человек Господи, живой человек!
– Он красив, – думала в это время Ольга. – Хорошо воспитан, умен и сдержан, чего не хватает мужчинам будущего. Думаю я ему нравлюсь. И кажется он мне тоже. Мне так приятно общаться с ним, что боюсь думать о большем. Он слишком хорош. Прости меня Господи, за мысли мои порочные, желания, которые возникают в сердце моём! Прости Господи!
Разбудило Ольгу пение петухов на дворе, а вместе с пением пришел и гам всего птичьего двора. Гоготали гуси, блеяли козы, кудахтали куры, где-то в стороне протяжно мычало попеременно небольшое стадо коров.
Ольга встала. Потягиваясь и осматривая комнату, подошла к полуоткрытому окну. Она растворила его настежь и выглянула наружу.
– Ах, ты тюха-матюха, – ругалась какая-то женщина на мальчонку, который упал прямо в грязь, намешанную двумя огромными свиньями, лежащими довольно зарывшись в прохладную грязь. – А ну я тебе задам! – поднимая подол выше колена, она лезла вытаскивать его маленькое грязное тельце. – Ах, ты окаянный! – не унималась она.
Малец, чувствуя что ему сейчас несдобровать, ползком пытался удрать от цепляющих его рук женщины. И наконец, поймав, она выволокла его за ворот рубахи на сухое место.
– Ах ты, паршивец! А ну айда мыться. Сейчас батька увидит, да всыпает тебе стрекачей. Попросила тебя свиней отогнать, а ты сам как свинья вымазался весь. Ах ты, поросячий хвост! – всё никак не унималась женщина. – Как будто у меня других дел нет.
Мальчишка насупившись, то и дело вырывался из цепких рук матери. Ему было обидно от разносившегося хохота со всех сторон.
– Что Матрена, опять Егорка начудил? – смеялись мужики.
Другие дети верхом на палке гарцевали вокруг дразня маленького Егорку.
– Егорка, ты чего такой чистый? Егорка, хрюшка-порасюшка!
И стихли только тогда, когда мать увела его за высокий забор к протоке.
Жизнь во дворе шла полным ходом.
– Как же хорошо, – вдыхая полной грудью думала Ольга.
Она неспешно оделась, причесала лежащим на столике гребешком волосы, улыбаясь своему отражению в зеркале. Ольга отметила, как посвежело и похорошело ее лицо и это ей прибавило сил. Выйдя в коридор, она заметила, что дверь кабинета приоткрыта, и она смело направилась туда.
– Я вас ждал, – сказал князь, после вежливого стука Ольги. – Как почевали?
– Спасибо. Прекрасно. Я здесь, как в сказке. У вас чудесный двор и люди в нем. Я просто наслаждалась, глядя в окно. В моё время, перестали ценить всю эту деревенскую красоту. Стали строить города. И почти все перебрались из деревень в города, а деревни помаленьку стали разваливаться. До глубины души жаль всё это знать и видеть.
– А что же кушает ваш народ? Ведь, как я понимаю все продукты приходят со двора, поля засеянного мужиком, леса, озёр.
– О, это похоже мало заботит наше правительство в век биотехнологии. В общем, мы сейчас там кушаем почти всё не настоящее, а искусственное. Это еще одна длинная тема для разговора.
– Да-а… – протяжно сказал князь. – И нам с вами Ольга Николаевна, надо подкрепиться. Вы, не против?
Они сидели за небольшой дубовый стол. Тяжелые стулья окружали его со всех сторон. Завтрак был лёгким, и поэтому изобилия на столе не было. Кухарка Мария хлопотала с любопытством поглядывая на гостью.
– Вы не против, если я закончу писать ваш портрет после завтрака?
– Буду только рада, – ответила Ольга.
Снова оказавшись в кабинете, Ольга заняла место в кресле, а князь, разведя нужные краски, приступил к работе.
– Долго я вас мучить не буду, – оправдывался он. – Это займёт, думаю время до полудня. Мне так легко пишется ваш портрет, что сам даюсь диву. Обычно мои картины у меня занимают месяц, а то и несколько. Если есть душевное состояние. А иные, начав бросаю. Становлюсь абсолютно к ним равнодушен. Но выбрасывать жалко, ведь было же какое-то озарение, раз я их стал писать. Все они у меня хранятся в чулане, наверху. Бывает любопытно взглянуть на них, как на частичку прожитого мной времени. Хотя какая-то сила не дает их закончить, но я их всё равно люблю, как рожденное мной дитя. А вот вас Ольга, наоборот, некая сила тянет и заставляет, настаивает писать. Надеюсь, я вас этим не утомляю?
– Нет, мне очень льстит. Мне пришла интересная мысль. Когда вы закончите портрет, давайте я на обороте напишу свой адрес, по которому живу там, в будущем. И год, и число, и роспись. Может произойдет чудо и мой портрет найдет меня там. Хотя это действительно будет чудо.
Она мечтательно улыбалась.
– А что? Даже очень интересная идея. Мы так с вами и поступим Ольга Николаевна.
– Зовите меня просто Ольга. Оля, – смущенно попросила она.
Князь довольно улыбаясь, мягко сказал:
– Спасибо Оля. А вы меня просто Алексей. Договорились?
Она кивнула.
Какое-то время в кабинете стояла тишина. Ольга с любопытством разглядывала князя. Отрешившись от окружающего мира, он каждым вздохом, каждым мимолетным взглядом был весь поглощен работой. Как пианист, утопающий в звуках своей музыки…
Всё это действо завораживало. Время потеряло всякий счет. Неожиданно для себя, князь отошел в сторону наклонив голову, последний раз взглядом оценив проделанную работу произнес:
– Всё.
Ольга вышла из оцепенения.
– Как всё? Так быстро?
– С Божьей помощью, – ответил князь. – Никогда не чувствовал такого прилива сил, как при написании вашего портрета. Оля.
– Можно мне взглянуть? – спросила она.
Он подошел и развернул полотно в её сторону.
– Неужели я похожа на эту красивую даму? – кокетливо спросила Ольга.
– Ты прекрасней, – перейдя на ты, заговорил князь. – Но всё что я смог я перенес на холст. Теперь Оля, возьми тонкую кисть и напиши свой адрес, число, год. Кто знает, какая судьба ждет вот этот самый портрет. Я по сути своей скептик, но чем черт не шутит. Прости Господи. Мы сегодня же отпразднуем это событие, вы… ты не против?
Ольга улыбалась, кивала головой.
Вечер на удивление прошел загадочно. Алексей Николаевич попросил Марию и Прокоп Прокопыча хорошо протопить камин в его покоях, больше напоминающую тот же кабинет нежели спальню. Отличие было в том, что в дальнем углу располагалась широкая дубовая кровать. Над камином висел небольшой портрет красивой женщины. Свечи и красиво накрытый стол, стали украшением этого вечера. После дневной прогулки, которую сделали Алексей и Ольга обойдя добрую половину его владений, включая усадьбу и лес, ноги сами просили отдыха. Радостным известием было, когда Прокоп Прокопыч размеренно сиплым голосом произнес:
– Всё готово, Алексей Николаевич. Всё готово. Я могу идти отдыхать?
– Да, конечно. Иди Прокоп Прокопыч. Спасибо тебе старина. Что-то ты совсем еле двигаешься.
– Да вот батюшка, Алексей Николаевич, что-то прихворнул малость, пойду травяного чая попью, да укутавшись потеплее лягу. До утра хворь и пройдет.
Шаркая ногами, он удалился.
– Славный старик, – сказала Ольга. – У него есть семья?
– Я, вся его семья, да Мария кухарка, он с ней большую часть времени проводит. Когда-то он служил у моих родителей, теперь вот у меня. Свою собственную семью, так и не завел. Жалко, если помрет, привык к нему как к родному, но уже возраст дает о себе знать. Хотел молодого помощника найти, так он ревностно к этому отнесся. Что ж ты говорит, совсем меня за рухлядь держишь, я еще любого молодого за пояс заткну. Ну я и не стал обижать старика. Мне-то самому многого не надо. Люблю покой.
Тем временем, открывая перед Ольгой дверь в покои и приглашая пройти к столу, застыл в замешательстве. Ольга впилась глазами в портрет женщины висевший над камином. Ее всю трясло.
– Что случилось? – заволновался князь.
Ольга не могла говорить.
– Оля, милая, что?
Он медленно повернул ее к себе и обнял. Дрожь Ольги передавалась эхом. Ему хотелось стоять так вечно, держа ее в объятьях, и в случаи опасности защитить. В нем теплыми волнами нахлынули чувства, которых он боялся, но от которых ему хотелось летать.
Ольга перевела взгляд на него. Смотря ему в глаза, она хрипло спросила:
– Кто эта женщина?
