Станислав Гроф - Зов ягуара
Когда он пришел в себя, перед ним с мучительной настойчивостью снова предстали картины его научной деятельности. Роберт был потрясен, осознав, как много страданий причинил живым существам. Наслаждение свободой в родной стихии и адские муки в лаборатории — поистине невыносимый контраст. Потом ему пришлось задуматься о том, почему большая часть НИПИСа находится в подчинении у военных и ЦРУ. То была территория, окутанная завесой тайны и недосягаемая даже для сотрудников института, ведущих общетеоретические исследования, вроде него самого.
Какие же дьявольские планы там вынашивают? Какие грязные тайны скрываются за зловещей формулой «Совершенно секретно»? Эти серые кардиналы человеческой истории имеют доступ ко всем данным Робертовых исследований, а взамен платят ему внушительное жалованье. Внезапно это показалось ему интеллектуальной проституцией. Что они делают с этой информацией? И какую роль играет во всем этом загадочный Крэйг Энрайт? Трудясь сразу на двух фронтах, он одной рукой орудует в лаборатории Роберта, а другой неизвестно где. Как он использует то, что узнал, будучи первым заместителем Роберта?
Роберт вдруг понял, что НИПИС — дурное место, а работа, которую там ведут, противоречит главным неписаным космическим законам. Как он мог столько лет жить в башне из слоновой кости, не задаваясь важными этическими вопросами, которые пришлось задать себе сегодня? С головой уйдя в научную работу и отгородившись от остального мира, он не видел ничего вокруг, словно тетерев на току, и таким образом мог стать невольным пособником ужасных преступлений! Все его существо захлестнула волна мучительной вины за участие в проектах НИПИСа и собственные прегрешения против космического порядка. Он понял, что когда-нибудь ему придется пережить кармическое воздаяние за содеянное.
А потом он почувствовал, что его тело увеличилось до громадных размеров, руки и ноги стали невероятно тяжелыми, и он движется в жидкой тьме как гигантская торпеда. Роберт пытался понять, кто же он теперь, и вскоре осознал, что вновь стал китом. Только на этот раз он не плыл спокойно, не скользил игриво, не выпрыгивал в воздух — он мчался вперед, гонимый неумолимым и настойчивым приказом. Его мышцы работали в полную силу, но ощущения усталости не было. Все происходило механически, без всякого участия с его стороны. Необычайно богатый и многомерный внутренний мир прекрасного животного сузился до примитивной цели — достичь места назначения.
Миллионы электрических импульсов безжалостно бомбардировали его мозг, подчиняя себе все естественные наклонности. Роберт понял, что это пульсирующие команды имплантированных электродов, которым невозможно сопротивляться или возражать. И что-то еще мешало животному — какая-то громоздкая неудобная штуковина под брюхом. Огромный груз крепился к телу тесным поясом, еще больше стесняя свободу движений. Полностью слившись с сознанием кита, Роберт внезапно понял, что попал в ситуацию, которой ему очень хотелось бы избежать. Каждой клеточкой своего тела он знал, что стал Левиафаном, одной из несчастных жертв своих экспериментов.
Но что происходит? Насколько было известно Роберту, Левиафан никогда не находился в таких обстоятельствах. Если, конечно, это не дело рук Крэйга, если Левиафан не перешел под опеку военных. Но что бы это могло быть? Роберт перестал размышлять; он полность сосредоточился на переживании и позволил ему завладеть собой. Время от времени он делал отчаянные попытки прорвать заслон электронных сигналов, подчинивших его волю, заставляющих его идти точно к лежащей впереди цели. Но он не мог сделать абсолютно ничего. Сознание было безнадежно поймано в ловушку тела, превращенного в огромную живую торпеду, которая стремительно приближалась к своему концу.
Мощная интуиция кита подсказала Роберту, что он переживает последние мгновения жизни Левиафана. Несомненно, кит каким-то непостижимым образом знал, что его конец близок. Еще пять миль, две, две, одна… и вот он, конец пути! Во время последовавшей краткой передышки акустические локаторы кита обнаружили вокруг скопление больших объектов, отдаленно похожих на его сородичей. А потом он получил последний сигнал. Колоссальная энергия, выпущенная из плена материи, с победоносным ревом вырвалась на свободу, как вулканическая магма, разорвавшая гигантское тело вулкана Кракатау. Превратившись в наводящий ужас огненный шар, который стремительно разрастался во всех направлениях, она выпаривала моря, разрывала и сжигала земную кору архипелага, испепеляла людей и машины, плавила ядерные ракеты и разносила ядовитые радиоактивные пары до самого горизонта.
Казалось, ядерный взрыв, разорвавший кита на тысячи клочьев, одновременно разрушил тело и душу Роберта. Освободившись от грузного тела кита, Роберт превратился в лишенное телесной оболочки сознание Левиафана. Его удивило, что и здесь, так же как на земле, кит был самым большим существом в царстве животных, — его бестелесное сознание было огромным. Таким огромным, что вобрало в себя несметное количество рассеянных частиц света, представляющих собой разбросанные сознания других живых существ, которых взрыв тоже лишил тела. Казалось, он успокаивает их, утешает, говоря с ними на безмолвном языке, который Роберт умел понимать. В этот момент Роберт осознал, что парит высоко над землей. Сквозь клубящуюся массу газа и пыли он узнал поверхность океана, очертания островов и далекую береговую линию.
И тут он связал это с сообщениями о ядерном инциденте в Китае. ЭТО БЫЛА КАТАСТРОФА НА АРХИПЕЛАГЕ ЧЖОУШАНЬ! Они ВОспользовалиСЬ результатАМИ его исследований В преступных ЦЕЛЯХ! убили Левиафана, А вместе с ним — бесчисленное количество невинных жертв!
Зрелище раскаленного источника ослепительного света, более яркого, чем тысячи солнц, навеяло воспоминание о Роберте Оппенгеймере, отце водородной бомбы. Наблюдая чудовищную энергию, вырвавшуюся на волю во время взрыва первой атомной бомбы, Оппенгеймер припомнил обращенные к Аржуне слова Кришны, из «Бхагавадгиты»: «Я смерть, сокрушитель миров». В этих словах Роберту открылась глубокая истина. То, что с ним произошло, было полным и безжалостным уничтожением, разрушением всех жизненных ориентиров.
В следующий миг он стал просто точкой сознания в бескрайнем океане бытия. «Должно быть, это то, что Будда называл нирваной, — мелькнула в сознании Роберта последняя мысль, прежде чем оставшиеся следы его личности растворились в первозданном Ничто, в Пустоте. — Прошли эпохи, и из космической ночи возник огромный золотой лотос, сияющий всеми цветами радуги И словно по волшебству сотворил райский, или небесный, мир невообразимой красоты…»
Роберт, начавший вновь обретать ощущение собственной личности, понял, что этот мир имеет некую глубинную связь с драгоценными камнями, но не с материальной их формой, а с космической сущностью. Он чувствовал, что купается в поле первозданного сияющего сознания, обладающего качеством алмаза. Сколько длилось это состояние — несколько минут, или тысячелетия? Узнать это не было никакой возможности: время как измерение бытия полностью утратило свой смысл.
Свидание в Каса Мадроне
Среди друзей Лора слыла девушкой рассудительной, способной принимать верные решения и быстро их осуществлять. Ей никогда бы не пришло в голову считать себя жертвой невроза навязчивых состояний. Но с тех пор как она встретила Роберта, все говорило в пользу такого диагноза. Мысли все время возвращались к Роберту, руясь вокруг воспоминаний об их встрече в Болинасе, как пчелы вокруг банки с медом. В голове рождались романтические фантазии — разнообразные сценарии их совместного будущего. Она разрывалась между сильным искушением позвонить ему и пониманием, что это совершенно недопустимо. Несколько раз она начинала набирать его номер, но довести дело до конца так и не смогла.
Лора пыталась понять, что происходит. Конечно, Роберт блестящий ученый и привлекательный мужчина, но она видела его всего один раз и едва с ним знакома. К тому же у нее есть серьезные опасения по поводу его работы в НИПИСе. Большинство проектов этого института строго засекречено, и о них очень мало что известно. Но слухов о том, что там творится, вполне достаточно, чтобы забеспокоиться, особенно в свете того, что она пережила с Баламом Ахау, грибами и черепом. Да и все направление деятельности института казалось ей крайне подозрительным и даже предосудительным. Может быть, отсюда все ее метания? Неужели все дело в конфликте между физическим влечением и этическими принципами?
Лора ненавидела себя за глупые колебания, усматривая в них детскую незрелость, недостойную разумного взрослого человека. В конце концов, у нее есть очень веская причина позвонить Роберту. Он ведь должен сообщить ей и отцу новости о черепе. Чтобы справиться с непонятными сомнениями, она собрала всю волю в кулак и решительно включила головидеофон. Как раз в тот миг, когда Лора собиралась дать компьютеру команду соединить ее с Робертом, раздался звонок. Она ответила, несколько раздосадованная неожиданной помехой. Ну почему это произошло именно в ту секунду, когда она, наконец, решилась на разговор, который так долго откладывала? К изумлению Лоры, перед ней возник не кто иной, как Роберт.
