За порогом жизни, или Человек живёт и в Мире Ином - Волошина Инна

— А это далеко?

— Нет, почти рядом с бором есть небольшой городок — Васильки…

— А почему Васильки?

— Бен, ты не исправим! Васильки, потому что там почти в каждом палисаднике растут эти цветы.

Бен какое-то время поразмыслил и выдал мне результат своих дум:

— Хорошо. Идём в гости, но ненадолго.

— Почему ненадолго?

— Чтобы успеть побывать и у тебя до моего возвращения домой.

— А почему мы тогда идём?

— Ты ведь предложил сам, — удивился Бен.

— Да, это так, но почему ты согласился идти?

— Посмотрю ещё один город, а то ведь почти ничего и не видел.

В этом был он весь: любопытство и стремление познавать всё больше и больше, при этом преобладала огромная тяга к путешествиям. В этом Бен был не исправим.

И вот мы у домика Евгения и Нелли. Но что за странная суматоха? Какие-то неизвестные мне люди…

— О! Николай, как ты вовремя! Мы искали тебя. Где ты был так долго? — спросила рассеяно Нелли, неизвестно откуда появившаяся.

— Нелли, объясни мне, что происходит?

— Идём в дом, там всё поймёшь.

В доме всё было перевёрнуто. Видимо были собраны в одно место все работы Евгения. Трое в белом осматривали их. Среди картин я заметил Евгения. Он стоял возле последнего этюда с кисточкой в руках. Он что-то сосредоточенно и быстро рисовал.

— Подойди к нему, — подтолкнула в его сторону меня Нелли, — он очень хотел тебя видеть.

— Евгений, — негромко окликнул я его, подойдя к нему.

— …, - он был увлечён работой и не слышал меня.

— Евгений, — позвал я громче.

Он оглянулся, посмотрел на меня невидящим взглядом и отвернулся к мольберту, но тут резко опустил кисть в стакан с водой и чуть не сшиб меня с ног.

— Николай! — воскликнул он, — как я рад, что ты пришёл. И как раз вовремя. У меня уже всё готово, — и он снял с мольберта холст с этюдом и протянул его мне, — закрепишь в рамку. Это тебе на память о нашей дружбе.

— Объясни мне, Евгений, что же всё-таки здесь происходит? — до меня никак не доходило значение происходящего.

— Николай, ведь ты знаешь, что я иду на Землю.

Это объяснило мне всё, всё встало в моей голове на свои места.

— А Нелли? Как она? — ужаснулся я при мысли, что она останется здесь одна.

— Нелли последует за мной, — просто ответил мне Евгений и продолжил: — Года через три-четыре она пойдёт на Землю так, чтобы нам встретиться вновь, и там быть вместе, а до этого момента будет жить в Долине Перехода.

Я подумал про себя, что это та местность, где я встретил Ядвигу, польку. И внутренне получил утвердительный ответ, как будто я сам себе и ответил на поставленный вопрос.

Пока мы разговаривали, все картины вынесли из дома. А Нелли что-то собрала в дорожную суму.

— Куда всё это денется, Евгений? — спросил я.

— Картины пополнят имеющиеся галереи и здесь, в Васильках, и в некоторых других городах. А самые ценные уйдут во всеобщее достояние Вселенной, с моим именем.

К нам подошла Нелли. Евгений, обняв её, прижал к себе. Трое людей в белых одеждах ждали, не мешая нам вести разговор.

— Нам время уходить, — сказала Нелли со слезами на глазах.

— Я знаю, милая… Николай, не хочу долгих слов прощания. Мы уходим и, наверное, уже не встретимся… Будь счастлив!

— Удачи тебе, Николай, — тихо добавила Нелли. И они, как дети, держась за руки, пошли к людям в белых одеждах.

Я тоже вышел из дома. Во дворе меня ждал Бен. Он тоже был удивлён происходящим.

— После всё объясню, — бросил я ему на ходу, увлекая его за собой вдаль от дома, повинуясь всё тому же внутреннему голосу.

Отойдя немного от дома, мы остановились и оглянулись. Евгений всё также прижимал к себе Нелли. Они тоже отошли от дома. И… В какой-то миг дом исчез… Лишь лёгкое сероватое облачко зависло в воздухе на месте дома, которое тут же рассеялось.

Мы с Беном вопросительно посмотрели друг на друга. Ни он, ни я не могли объяснить, что это было. Но всё тот же внутренний голос заговорил во мне: «Было прахом и стало им» … Во мне в последнее время очень часто звучал этот голос, идущий откуда-то изнутри. Я ещё не знал, откуда этот зов. Несколько позднее его природу мне объяснит Учитель.

Все, кто был возле дома, резко куда-то исчезли. И мы с Беном тоже отправились ко мне домой.

Бену очень понравился мой дом. Он осмотрел всё, что его заинтересовало, и не только в доме, но и вне его. Я не сопровождал Бена и не объяснял, что есть что, и почему так, а не иначе. Он сам спросил меня:

— Ник, а почему ты до сих пор один?

— Так вот вышло… — я уклонился от прямого ответа.

— Почему? Разве ты не хочешь быть со своей любимой? — Бена это удивляло, а мне бередило душу.

— Бен, я ещё не видел её, — просто ответил я.

— Но почему, Ник? — не унимался Бен.

— Этого я и сам до сих пор не знаю… Видимо ещё не пришло время нашей встречи.

— Как это так? Странно… — Бен как бы разговаривал сейчас сам с собою, но, обернувшись ко мне, сказал: — Не отчаивайся, Ник, значит, так угодно Богу. Вы обязательно встретитесь, — заверил меня Бен и пошёл на улицу, задумавшись о чём-то своём, бросив лишь на ходу: — Я посмотрю твой дом с улицы. Ты не против?

— Нет, иди…

Он ушёл, и ушёл надолго. Это я ощущал внутренне: Бен не говорил мне ничего, но, видимо, чаще и чаще задумывался о своих проблемах. На возникающие вопросы теперь он пытался отвечать себе сам. Он взрослел. Это меня радовало. Было приятно и осознавать, что толчок к этому дал ему я.

Бена долго не было, и у меня было время подумать о себе самом, о том открытии, что я сделал недавно для себя: я пытался «бежать» от собственного «я», которое не давало мне покоя, исподтишка угнетало меня, ставя безответный вопрос: «Почему я не могу увидеться с Тамарой? Почему?» Подобные мысли наводили на меня тоску и отчаяние. Собрав все силы, я отбросил прочь от себя всю свою боль. Ведь у меня в гостях был Бен, завтра я должен его вернуть Учителю. И не известно, когда ещё мне позволят вновь взять его к себе хоть на несколько дней. Решив устроить королевский ужин, я принялся за работу…

Когда Бен, понурив голову, вошёл в столовую, он ахнул от увиденного:

— Ник… ты… да ты… ты просто волшебник!

— Пировать, так пировать, — я искренне был рад неподдельному счастью Бена.

Он был в восторге, а для меня это не представляло особого труда… Уже не представляло труда! Внутренне я порадовался, ведь не так давно самые простые вещи были для меня почти недосягаемыми. Теперь я был сам себе хозяин. Я мог делать всё, что меня заинтересует, к чему возникало желание.

Вечер удался на славу. Мы много вспоминали, подшучивали друг над другом, смеялись до слёз. Даже вспоминая о самом больном для каждого из нас, грусть не приходила. Я же был счастлив вдвойне: и за Бена, что он так весел, и за себя, что смог сделать его в этот вечер счастливым.

Далеко за полночь мы решили лечь отдохнуть. Спать совсем не хотелось. Видимо, мы были сильно возбуждены событиями последних дней и бурными воспоминаниями прошлого, и строительством планов на будущее. И мы проговорили почти до утра.

— Ник, как жаль, что нам завтра расставаться. Надо было у Учителя на большее отпроситься…

— На большее, наверное, нельзя.

— Почему, Ник?

— Если б было можно, тебя отпустили бы на больший срок. Я вообще думал только повидаться с тобой. Ты ведь учишься. А учёба превыше всего.

— Ну и что? Подумаешь, какой-то месяц пропущу, после наверстать можно.

— Бен, ты снова за своё. Я ведь говорил тебе, Учитель дан на определённый срок. Ты и так много упустил. Куда же ещё на дольше отпускать тебя. Ведь тебе, Бен, и так придётся очень многое навёрстывать.

— Я совсем забываю про этот срок. Я ведь обещал тебе, Николай, что исправлюсь. Я сдержу своё слово.

— Я верю тебе.

— Я знаю… — немного помолчав, он заговорил более оживлённо и весело, — а вообще, здорово получилось отдохнуть, правда, Ник?!

— Конечно, и если ты счастлив, то я рад за тебя. Но давай немного отдохнём. Тебе завтра возвращаться и снова начинать работать над собой. Это требует много сил и энергии.