Елена Кузнецова - Аяуаска, волшебная Лиана Джунглей: джатака о золотом кувшине в реке
Этот узор интерпретируют — причем одновременно — по крайней мере, два наших органа восприятия. У этого явления есть даже научное название — синестезия. Вот и получается, что узор можно услышать и спеть, а можно увидеть и нарисовать —?? на сосуде, например, или вышить на тунике. Или, что еще интереснее: услышать и нарисовать. Правда, действие его, похоже, строго однонаправленное: оттуда — к нам, сюда, и никак не наоборот. Но происходят узоры, видимые и слышимые, так же как и сами явления, которые эти узоры описывают, из одного источника. И в этом источнике раздела между видимым и слышимым нет. Как нет там раздела между временем и пространством. Между частицей и волной. Из этого источника выходят и все сны, видения и синхронистичности, вплетающиеся в реальность наших будней.
37. ГЛАВА ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ И КОРОТЕНЬКАЯ
Основную часть этой книги я написала за три дня — и даже не на компьютере. Его, как Вы помните, я оставила на хранение в гостинице, прежде чем пустилась в опрометчивое плавание, рассчитывая попасть в свою сюрреалистическую Пангвану — ту, которая совмещала сон и явь, желаемое и вероятное. Сюрреалистическую — потому что той Пангваны, куда я стремилась попасть, на самом деле не существовало. Вместо нее существовали Пангваны конкретные, реальные и номерные.
Нет, написала я ее самым традиционным способом: ручкой в дорожном блокноте, лежа под вяло вращающимся и пронзительно скрипящим вентилятором в гостиничной комнатухе в Тамшияку. По горячим следам второй сессии аяуаски. Как только смогла расклеить оба глаза, так сразу же взялась за перо.
В январе, заканчивая работу над этой книгой, я жила в Пуно — городке, что расположен на перуанском берегу озера Титикака, на высоте около четырех тысяч метров над уровнем моря. Днем здесь было тепло; в зеленой хэбэшной футболке с сувенирным запахом аяуаски, легких льняных черных брюках и черных шлепках, которые расшили разноцветным и блестящим бисером в далеком Таиланде, я любила сидеть в послеобеденное время на центральной площади городка, смотреть на коренастый католический собор, сложенный из резных каменных плит, и, лениво закрыв глаза, греться вместе с голубями на мягком и ласковом солнышке. Но наступала ночь, тогда для тепла приходилось натягивать на себя выданные мне четыре одеяла, изготовленные из шерсти ламы. Пригревшись под тяжелой горой наложенных на себя одеял, я перечитывала те части книги, где шла речь о жаре джунглей, и у тогда в меня закрадывались невольные сомнения: а не сгустила ли я тут краски? И только в феврале, переместившись в самый разгар бразильского лета, в штат Баию, что на северо-востоке страны, я воочию убедилась, что как раз по части жары в книге все стоит на своих местах. Поэтому если и у Вас возникают естественные для думающего ума сомнения в достоверности деталей, то могу посоветовать Вам перечитать книгу, когда Вы поедете отдыхать летом, скажем, в Таиланд. А для воссоздания атмосферы, приближенной к романной, лучше всего будет на все десять дней кондиционер в номере отключить. А как отключили, так можно приступать к отслеживанию эффекта достоверности.
В общем, написала ядро книги за три дня, но не давало мне покоя вот что. Все время я считала, что мой первый аяуасковый опыт, с точки зрения доступа к типическим видениям, не вполне удался. Нет, after effect от первой сессии по части включения в социум был скорым и очевидным. Это несомненно. Не говоря о том эстетическом восторге, который я испытала в ходе видений. Что меня смущало — так это сам предмет видений.
Вопрос реальности видений я предлагаю оставить в стороне. Когда испытаешь такое на себе, говорить о них как о чистой воды галлюцинациях становится сложно, потому как эмпирический опыт — вещь упрямая. А если на себе не испытаешь — тогда нет самого предмета для обсуждений. Потому лучше перейти непосредственно к самим видениям. Хочу только отметить, что на самом деле вопрос: галлюцинация или видение? — сводится к мировоззрению реципиента. Да, верно, это будет чистой воды галлюцинация, если мы ограничиваем понимание нашего существования рамками мира грубо-материального. А если мы верим, что наше существование простирается и за его пределами — то, очевидно, через распахнувшиеся перед нами двери восприятия приплывают к нам видения, отражающие внематериальные реалии мира, где горизонт совсем другой. К нему течет река жизни; это так, но какой он: достижимый или вечно удаляющийся? Тут на вопрос только вопросом можно ответить: а какое сознание стоит за ними?
Попадая в мир аяуаски, ее адепты просматривают видения, которые, даже при наличии некоторых отклонений-девиаций, поражают устойчивостью своей тематики и мало зависят от культурной, социальной и половой принадлежности просматривающего. Все, с кем я разговаривала, и многие из тех, о ком читала, или художники, чьими картинами восхищалась, видели змей, ягуаров. Ну птиц, в крайнем случае. Я же почему-то видела дворцы. Ну при чем тут дворцы? При чем тут стиль мудехар и дух Высокого Возрождения? А дворцы Раджпутов? Какое они имели отношение к сельве в целом? А к аяуаске в частности? Вот именно… и на мой взгляд, тоже никакого.
Но однажды ближе к вечеру я зашла в интернет уточнить одну деталь в моем рассказе и натолкнулась на одну статью про аяуаску. Случайно, конечно. Я быстро пробежала глазами первый абзац… второй… просто так, на всякий случай. И тогда… тогда…
Есть такая метафора: вернуться домой. О чем она — понятно. Когда я дошла до конца второго абзаца моя правая рука неконтролируемо сжалась в кулак, дернулась вниз, а я завопила на всю комнату: yes!!! чем вспугнула на соседней крыше стайку голубей, устроившихся там в уютной дреме. Меня охватила радость, как и любого человека, который после долгого отсутствия вернулся домой, открыл ключом знакомую входную дверь и оказался в родной гостиной, где он когда-то раньше провел немало лет, и где каждая вещица знакома и любима.
Потому что я теперь тоже вернулась домой, и в нем обнаружила нежданный дар. От аяуаски. Прощальный подарок, скорее всего. Мой перуанский период подходил к концу, и через неделю мой путь лежал дальше: в дружественную Бразилию через недружелюбную Боливию.
Статья, написанная неким израильским PhD, специализирующимся по когнитивной психологии, была посвящена исследованию видений, вызываемых действием аяуаски. И там говорилось, что, действительно, самыми типичными видениями являются змеи и всякие животные из семейства кошачьих: ягуары, тигры и пумы — но не львы. Но после змей и кошачьих — там ясно было написано, черным по белому: дворцы! Я вернулась к началу абзаца и перечитала его еще раз, на всякий случай, чтобы он не исчез. Так вот они, мои дворцы!
И я все увидела в новом свете. Во-первых, кто сказал, что это прощальный дар? Не прощальный сувенир на комод, а ценный дорожный указатель… можно даже сказать: стрелка на карте. Говорил он о том, что я вовсе нигде не заблудилась, а стою на самом что ни есть проторенном пути. Во-вторых, это значило, что аяуаска все время была рядом со мной. Это она привела меня в свой мир, это она по своей милости подарила мне красивые видения. Почему именно дворцы — это я пока не знаю, но зато знаю, что все они: и дворцы, и змеи, и реки, и сияющая точка на горизонте — все они происходят из мира, где правят законы, отличные от нашего, где все подчиняется воле могущественной и благосклонной девочки-аяуаски. А насчет моих программ… не то чтобы она мои личные пожелания не брала в расчет. Просто требуется время на их воплощение. Сначала посылаешь письмо, потом ждешь, когда придет ответ… все происходит вместе с потоком времени.
А параллельно с этим я себя почувствовала как абитуриент, прошедший по конкурсу в престижный университет, хотя сам он считал, что провалился. А все потому что его фамилию поместили не в основной список, а в дополнительный, и список этот вывесили не на центральной стене, а на боковой. Вот он и решил, что все пропало.
… но тогда получается, что и дон Хуан сказал мне правду. А то я сначала не очень-то ему поверила. Это когда он сказал, что во мне живут растения и травы и что аяуаска подружилась со мной. Я же, наоборот, тогда подумала, до чего он все-таки вежливый и любезный.
А как же насчет видений во время второй церемонии? — скажете Вы.
Тут, конечно, я сплоховала — в смысле, прошло почти пять лет со дня моего тайского сна и больше года со дня второй церемонии, пока я разобралась с ними. А как разобралась — все показалось совершенно очевидным.
Увиденные мной во время церемонии индейцы и являются теми самыми духами растений, о которых говорил Вилсон, рассказывая о банко. И знаете, в тот момент, когда я это поняла, во мне тут же тысячеваттной радугой вспыхнула радость. Это как если бы долго решать математическую проблему, сложную и затяжную; решал-решал, в итоге получил некий ответ, но не знаешь: правильно ли? Но как хорошо, что в конце учебника автор поместил все ответы. Посмотрел туда — ура! все сходится! Помните такое чувство? В моем случае, понятно, учебника нет, но все равно кто-то решил эту задачу уже давно, но получить решение можно только в форме инсайта: только так осознание телепортируется в наш мир форм и имен. Возникшее во мне чувство радости, да еще такого свекающегося накала — это, пожалуй, единственное, что может быть подтвердить истинность найденного ответа. Сертификатов с красными печатями о подлинности инсайтов на пути духовного поиска пока не выдает никто.
