Уппалури Кришнамурти - Выхода нет
В.: Что там произошло? У.Г.: Может быть, это из-за того, что они едят полноценную пищу.
В.: И уровень смертности понизился. Но на самом деле люди, относящиеся к старшим возрастным группам, не стали жить дольше. У.Г.: Мы придаем такое большое значение статистическим истинам того, другого, пятого, десятого. Статистику можно использовать и так и этак. Или в поддержку, или в опровержение чьего-либо мнения.
В.: Я хочу обратиться к Вашей более личной черте. Я иногда с Вами обедал, и Вы едите очень мало. Я имею в виду, Вы съедаете удивительно мало пищи по сравнению с тем, сколько потребляет среднестатистический человек. Сейчас говорят, что употребление меньшего количества пищи, по всей видимости, увеличивает продолжительность жизни. Это было обнаружено в отношении животных. У.Г.: По мере того как мы стареем, нам нужно сокращать количество употребляемой пищи. Мы не делаем этого, потому что наши привычки в еде основаны ни на чем ином, как на удовольствии. Мы едим ради удовольствия. Принятие пищи является для нас движением удовольствия.
В.: Есть огромное разнообразие пищи, которой увлекаются люди. У.Г.: Вот почему по случаю каждого телешоу я всегда делаю весьма фривольное замечание о том, что если любишь разнообразие в еде, разнообразие девушек также приемлемо. Возможно, это антиобщественное поведение, но для меня это приемлемо – разнообразная еда, разнообразие девушек, разнообразие мужчин. [Смех] Мы едим больше, чем требуется телу. Это одна из главных вещей, с которыми мы должны согласиться. Нам не нужно есть так много. Я ем очень мало. У меня было много друзей среди ведущих диетологов, они жили по соседству со мной в Чикаго. По какой-то причине я всегда в больших количествах потреблял сливки – двойные сливки, тройные сливки, «девонширские сливки», что угодно. Это моя основная еда. Они всегда предостерегали меня: «Послушай, друг, мы очень заинтересованы в том, чтобы ты жил долго, но из-за этого [поедания сливок] у тебя будут проблемы с холестерином. Ты умрешь от того-то и того-то». Но я до сих пор здесь, а их нет. Жир съедает жир, я так считаю. [Смех] Несмотря на это, я никому не рекомендую такого [вида диету].
В.: Интересно, знаете ли Вы количество калорий, потребляемых Вами в день. Вероятно, что-то около шестисот или семисот. У.Г.: Семьдесят три года я как-то прожил.
В.: Вы не слабы. Вы кажетесь весьма крепким. У.Г.: Очень странно, что начиная с двадцати одного года мой вес остается на отметке сто тридцать пять фунтов. Он никогда не менялся, независимо от того, что я ем или не ем. По этой причине я всегда подчеркиваю, и это может звучать очень нелепо, что можно питаться древесными опилками и клеем. Клей лишь для того, чтобы сдобрить пищу!
В.: По-видимому, временами это будет очень вкусно… еще бы… [смех] У.Г.: Вместо карри или других специй ты с таким же успехом мог бы использовать какой-нибудь клей. [Смех] Это заходит слишком далеко, но, тем не менее, факт остается фактом: у людей, которые жили в концентрационных лагерях, никогда не было проблем со здоровьем.
В.: Это не раз наблюдали в концентрационных лагерях. Американские военнопленные во Вьетнаме были здоровы. У.Г.: Именно. Так вот, это может прозвучать очень легкомысленно и нелепо, но когда эти люди, годами жившие в концентрационных лагерях, переселились в страны типа Соединенных Штатов и Западной Европы и стали есть эту пищу, у них начались проблемы со здоровьем. Я не делаю из этого никаких обобщений.
В.: У Вас нет пунктика насчет еды. Но факт в том, что Вы едите очень мало. У. Г.: Очень мало. Ноя вовсе не рекомендую так питаться. Нет каких-то жестких правил, применимых к каждому. Я бы посоветовал всем диетологам и врачам пересмотреть этот вопрос и попытаться по-другому посмотреть на функционирование человеческого тела. Потребуется пренебречь многими нашими идеями, которые мы принимали на веру.
В.: Конечно, это необходимо. У.Г.: Весьма необходимо. Но все эти люди, которые заведуют огромными инвестициями в лекарства и принадлежат к медицинским сообществам здесь и повсюду в мире, естественно, будут противиться этому предложению. Нам необходимо по-другому посмотреть на вещи. Нам нужно примириться с основополагающим положением, что это наше тело, результат многих тысяч лет эволюции, обладает достаточной разумностью, чтобы помочь себе выжить при любых обстоятельствах. Все, что его интересует, это выживание и воспроизводство. Все эти культурные вложения, которые вы навязали организму, не имеют абсолютно никакой ценности для этого тела. Оно действительно не хочет ничему учиться и ничего узнавать от нас. В этой ситуации все, что мы делаем, чтобы помочь ему жить дольше, счастливее и здоровее, лишь создает для него проблемы. Как долго все это может продолжаться, я правда не знаю.
В.: Вы говорите, что все вещи, которые мы делаем, видимо, так или иначе мешают телу жить дольше, здоровее и счастливее. То есть нужно оставить тело в покое. У.Г.: Да, оставить тело в покое. Не пугайтесь и не носитесь повсюду сломя голову. В любом случае вы никак не можете избежать смерти.
В.: Я понимаю, что Вы хотите сказать. Люди подсознательно пытаются предотвратить смерть. У.Г.: То, что мы втискиваем людей в систему ценностей, очень нежелательная вещь. Вы всех хотите втиснуть в эту систему. Мы никогда не задаемся вопросом, что эта система, лелеемая нами веками, может быть как раз той вещью, которая в ответе за наше несчастье.
В.: Да, возможно, это как раз то, что и порождает болезнь. У.Г.: Болезнь и конфликт в нашей жизни. Мы на самом деле не знаем. Я хочу подчеркнуть: то, что мы называем личностью, «я», «собой», «тобой», «центром», «психикой», создано искусственно. Этого вообще не существует.
В.: Это тоже культурный феномен. У.Г.: Да, это было искусственно создано. Мы делаем все возможное, чтобы поддержать эту идентификацию, спим ли мы глубоко, бодрствуем или видим сны. Инструмент, который мы используем, чтобы поддерживать эту идентификацию, укрепляет ее, усиливает и задает ей непрерывность. Постоянное использование памяти изнашивает тебя. Мы на самом деле не знаем, что такое память, но мы постоянно используем ее, чтобы поддерживать эту нашу несуществующую идентификацию.
В.: Вы хотите сказать, что мы постоянно используем память, чтобы напоминать себе, что мы индивидуальны. У.Г.: Мы на самом деле не знаем и никто еще не предложил точного и несомненного ответа на вопрос о том, что такое память. Ты можешь сказать, что это все нейроны, но присутствует это постоянное использование памяти для поддержания идентификации.
В.: Память теперь большая проблема, потому что люди буквально теряют ее. У.Г.: Это то, что мы называем болезнью Альцгеймера; и она обещает стать судьбой человечества. Вы можете себя дурачить и говорить всем, что она вызвана использованием алюминиевой посуды и все такое…
В.: Но почему Вы говорите, что это судьба человечества? У.Г.: Потому что она [память] потребляет потрясающее количество энергии.
В.: Каждый человек постоянно пользуется памятью. У.Г.: В определенной мере использование памяти абсолютно необходимо; но, используя ее, чтобы жить «вечно», быть в форме и быть здоровее, мы создаем трудности.
В.: Но ты должен помнить, что надо идти домой, и для этого тебе приходится пользоваться памятью. У.Г.: Это составляющая живого организма. Это есть изначально. У животных такая память.
В.: Правильно, животное знает, как вернуться домой. Но это не та память, о которой Вы говорите. У.Г.: Нет. Это та [память, которая поддерживает нашу идентификацию], что отвечает за наше превращение в невротичных индивидуумов. Постоянное ее использование приведет человечество к трагедии. Из-за этого злоупотребления нам не хватает энергии на решение жизненных задач. Она расходует огромное количество энергии. Но тут отсутствуют строгие правила, до такой степени, что любой может предложить нам способы и средства освобождения от этой опасности, с которой всем нам вскоре предстоит столкнуться.
В.: Итак, Вы утверждаете в некотором смысле, что память похожа на мускул, который изнашивается. Она изнашивается от постоянного использования. У.Г.: Да. Я считаю, что в нервной системе есть какое-то неврологическое нарушение.
В.: В виде недовольства, что нам приходится запоминать слишком много цифр или хранить слишком много информации? У.Г.: Теперь благодаря компьютерам мы можем пользоваться памятью все меньше.
